След на весеннем снегу - Людмила Мартова

на то что мебель уже завезли и расставили, ощущение простора, наполненного светом и воздухом, никуда не девалось. Мила вдруг подумала, с каким удовольствием жила бы в таком доме, и тихонько вздохнула. Таких денег ей никогда не заработать. И маме с Андреем Погодиным тоже.

Закончив дела, они вышли из дома и направились к машине, у которой хмуро курил охранник Игорь. Настроение, испорченное во время утреннего визита в офис Троекурова, так и не исправилось. Впрочем, о настроении Игоря Мила решила не думать, тем более что ее пес, как никто другой, умел отвлекать от любых мыслей о чем-то постороннем. Воспользовавшись тем, что Мила замешкалась, он дернулся, вырывая поводок из ее рук, метнулся в сторону и со сладострастием начал рыть яму под ближайшим кустом, на глазах превращаясь в грязный и мокрый комок шерсти.

– Кактус, – завопила Мила в отчаянии, – вредная ты собака. Скажи на милость, как тебя опять в машину сажать? Мы же в гости едем. Ну, на что это похоже!

Савелий смеялся в голос, глядя и на чумазую собаку, и на негодующую Милу. Даже Игорь, забыв про расстройство, улыбнулся, а вот Миле было совсем не до смеха.

– Твоя собака на удивление постоянна в своих пристрастиях, – сказал Савелий, отсмеявшись. – Что ж, тащи его в дом, будем отмывать все это великолепие. В гости поедет мокрый, но чистый. Хотя нет, давай я сам отнесу, а то тебя придется отмывать тоже.

Двадцать минут спустя Мила с завернутым в выданное кем-то из ремонтников полотенце Кактусом все-таки сидела на заднем сиденье машины. Савелий, умудрившийся даже не испачкать свое кашемировое пальто, уселся за руль, захлопнул дверь, пристегнул ремень, посмотрел в зеркало заднего вида на чуть расстроенную из-за переживаний Милу.

– У тебя все-таки земля на носу, – и снова засмеялся, впрочем, совсем необидно. – Видимо, ты так самозабвенно отмывала собаку, что грязь летела во все стороны.

– Ванную комнату я сполоснула, – виновато сказала Мила. – А на себя даже внимания не обратила. Сейчас ототру.

– Погоди, я дам тебе влажные салфетки. У меня есть, – предложил он, перегнулся через пассажирское сиденье и зашуршал чем-то в бардачке. – На, держи, – он обернулся и протянул ей пачку салфеток. – Так, а это что такое?

Мила не видела, что именно достал Савелий, она, вытянув шею, смотрелась в зеркало заднего вида и ожесточенно терла грязное пятно на носу. Он же с несколько озадаченным выражением лица разглядывал какой-то предмет, который держал в руке.

– Ты тоже нашел клад? – спросила Мила, когда с пятном было покончено. Мокрую салфетку она скомкала и спрятала в карман, чтобы потом выбросить.

– Нет. Я вспомнил, это именно та штука, которую оставил в моей машине твой пес, когда ездил в ней в первый раз. Я нашел это на коврике заднего сиденья перед тем, как загнать машину на мойку. Я бросил его в бардачок, потому что думал, что это какая-то игрушка Кактуса, но ты сказала, что нет. А потом я просто забыл это выбросить. Кстати, я так и не понял, что это.

– Покажи, – заинтересовалась вдруг Мила.

Савелий повернулся и протянул руку, на его ладони лежал не очень чистый и немного погрызенный собачьими зубами кусок коричневой кожи, напоминающий – Мила на мгновение задумалась, – да, напоминающий чехол от ножа. В памяти вдруг возникла картинка, как Кактус бежит по заснеженному лесу, пытаясь догнать что-то большое и темное, мелькающее среди деревьев. Догнав, сразу теряет охотничий интерес и возвращается, послушавшись Милиных испуганных призывов.

Он несет что-то в пасти, но Миле не видно, что именно, потому что пес наотрез отказывается разжать челюсти. Они возвращаются к дому, где Савелий уже прощается с Васиным, садятся в машину, и Мила, разумеется, забывает, что ее собака принесла какую-то добычу. Получается, что Кактус просто выплюнул находку, она осталась в машине, а Савелий ее нашел. И получается, что этой находкой был чехол для ножа, найденный неподалеку от того места, где убили Сергея Троекурова. Ножом убили, между прочим.

– Савелий, – прошептала Мила, внезапно охрипнув.

Хрипота в ее голосе заставила его понять, что происходит что-то серьезное, и он уставился Миле в лицо.

– Что? Что случилось, Мила?

– Ты правда не понимаешь, что это?

Он снова взял у нее кожаный футляр, повертел, разглядывая с разных сторон, длинно присвистнул.

– Ты думаешь, что эта штука имеет отношение к убийству?

– Ты сам это сказал, – мрачно среагировала Мила, чувствуя, что ее начинает пробирать нервная дрожь. – В тот день, в прошлую субботу, мы с Кактусом пошли на прогулку в лес. Мне показалось, что там кто-то был. Правда, я решила, что это дикий кабан, и испугалась. Но это вполне мог быть человек. Убийца, понимаешь. Он мог выронить чехол, а Кактус его подобрал и в качестве трофея принес мне. Хозяйке. Он же охотничий пес, с инстинктами не поспоришь. Получается, что он унес что-то, принадлежащее убийце. И тот стал искать этот чехол, потому что он представляет для него опасность. Вот что с таким постоянством искали в моем доме.

– Но зачем? На чехле могли остаться отпечатки пальцев? Так это вряд ли. Он валялся на снегу, промок, потом его обмусолила и изрядно погрызла твоя собака. И если на самом ноже, который, как мы знаем, так и не нашли, могла остаться кровь, то на чехле уж вряд ли. Мало ли кожаных чехлов? Как доказать, что в нем лежал тот самый нож? – усомнился Савелий.

Мила протянула руку, снова забрала футляр, включила лампочку под потолком, даже не спросив разрешения. Подумала, что сидящий в соседней машине Игорь наверняка не понимает, почему они не уезжают. Делиться своим открытием с кем-то еще, пусть даже и с Игорем, который был ей симпатичен, Мила не собиралась. Чехол действительно выглядел совсем обычно. Футляр из мягкой светло-коричневой кожи, в который вставлялось лезвие сантиметров в двенадцать-пятнадцать. Интересно, хватит такой длины, чтобы попасть точно в сердце? Она повернула чехол другой стороной и замерла, чувствуя, как быстро-быстро забилось ее собственное сердце. Ближе к кармашку, в который, собственно, и вставлялось лезвие, был изображен тесненный на коже зверек. Куница.

«Военный совет» собрался не в Филях, а в доме Олега Ивановича Васина. Мила и сам олигарх выступали за то, чтобы отнести находку в полицию, Савелий Гранатов выражал сомнение, что найденный в бардачке предмет сочтут достойным внимания. В конце концов, никаких доказательств того, что это действительно был футляр от орудия преступления, у них не было. Да и без собственно ножа кусок кожи вряд ли мог иметь какое-то значение. Некий чехол от какого-то холодного оружия, каких тысячи. Ну и