Смерть на острие иглы - Владимир Синельников

А не так давно темный волхв и чернокнижник Ниом был одним из самых богатых людей княжества. И одним из самых уважаемых. Ибо верно подмечено: если тебя боятся, значит, уважают. А Ниома боялись больше всех. Даже больше князя. Темный волхв мог поспорить по части влиятельности со жрецами других культов. Люди исправно несли богатые подношения Перуну, Велесу, Свантовиту, Даждьбогу, Яриле. Но у этих богов просили обычно удачи в любви, земледелии, охоте, войне… К Чернобогу же, чьим адептом был Ниом, шли, чтобы отвратить постигшее человека несчастье или, наоборот, навести порчу на своего врага. А люди, как известно, многое отдадут, лишь бы вернуть утраченное или пошатнувшееся здоровье. А уж если желают кому-то зла, то отдадут все.

Жизнь катилась по привычной колее, пока откуда-то с юга не пришли провозвестники новой, набирающей силу веры. Они провозгласили существовавший культ древних богов ересью и злом и принялись с воодушевлением искоренять его. Хорошо, пока только словами. Но Ниом нисколько не сомневался, что дойдет и до конкретных дел. И в списке угодных их вере дел уничтожение Ниома с его мрачным богом должно было стоять первым номером. Как же еще иначе объяснить, что к служкам Перуна или того же Белеса народ, правда робко, но все еще приходил, а к Чернобогу — как ножом отрезало. Проповедники, пользующиеся по какой-то причине особой благосклонностью князя, с каждым днем становились все влиятельнее и, как следствие, наглее.

Нет, пора было подаваться на север. Туда, где стояли первозданные, не тронутые людьми леса и куда еще не добралась эта странная вера в беспомощного бога нищих и рабов.

От горьких раздумий Ниома, незаметно прикончившего бутылку, оторвал робкий стук в дверь.

— Явились?! — рыкнул взбодренный алкоголем хозяин. Однако это были не его люди. У порога, переминаясь с ноги на ногу, стояла стройная женская фигурка. Ее лицо было так замотано платком, что в узкой щели были видны только поблескивающие испуганные глаза.

— Чего тебе? — пробурчал Ниом. — Я не подаю милостыню…

С этими словами он повернулся, собираясь захлопнуть перед просительницей дверь, но его остановил тихий голос.

— Я прошу не денег, — проговорила в спину Ниому женщина. — Я пришла за помощью…

— К кому? — с нескрываемым сарказмом произнес Ниом. — Ты хоть знаешь, куда пришла, дура?

— Знаю, — все так же тихо сказала женщина. — К служителю Чернобога…

Черные свечи, казалось, изгибались в клубящемся дыму, охватывая вдруг удлинившимся пламенем лежащий на столе пояс с богатой золотой чеканкой.

— Хорошо ли ты подумала, женщина? — последний раз спросил темный волхв.

— Да, — был непреклонный ответ.

— Тогда ты знаешь, что делать. — Ниом протянул посетительнице длинный тонкий кинжал.

Та, не раздумывая, полоснула себя по руке, и в чашу, откуда поднимался искажающий все вокруг дым, потекла струя крови.

— О Ты, мой Повелитель, — начал нараспев Ниом, — прими жертву крови и души этой женщины…

Когда он закончил обращение, дым уплотнился и в нем проступили очертания прелестной девушки, одетой во все черное.

Она пристально вгляделась в сидящую напротив Ниома женщину и произнесла лишь одно слово:

— Принимаю.

Ниом с облегчением откинулся в кресле, наблюдая, как медленно в чаше оседает клубящийся дым. Когда он совсем исчез и пламя свечей приняло обычную форму, темный волхв взял лежащий на столе пояс и протянул его просительнице:

— Вернешь его обратно хозяину, и, как только пояс окажется на нем, он будет в полном твоем подчинении…

Женщина молча приняла пояс.

После ухода полуночной посетительницы Ниом долго сидел в глубокой задумчивости. Легкая улыбка скользила по его губам. Повелитель не оставил своего верного слугу. Теперь можно было и повременить с отъездом на север.

Пожертвовавший часть своей души Чернобогу становился его верным адептом, и у темного волхва появлялся хороший шанс поспорить с носителями новой религии. Несмотря на то что женщина изо всех сил старалась остаться неузнанной, Ниом без труда догадался, кто был у него в гостях. Его навестила не кто иная, как жена князя.

Кайдаль

— Что ты там только что говорил о Боге и Писании? — Ешка, не спуская глаз с приближающейся фигуры, принялась торопливо одеваться.

— Почему тебе именно это пришло на ум? — хмыкнул Сева.

— Кажется, нам предстоит общение с альтернативной фигурой, — криво усмехнулась девушка.

— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Однако, даже если этот абориген так похож на главного противника Бога, это еще ни о чем не говорит…

— Я считаю иначе, — не согласилась с ним Ешка. — И если вижу перед собой дьявола, то так и говорю — это дьявол.

— Тс-с, — цыкнул на нее Сева, — Тогда учти, что и слух у него дай боже… — Неожиданно конек-горбунок приостановился и озадаченно уставился на Ешку. — Как в этом случае будет правильно: дай боже или дай дьявол?

— Оставь свои литературные изыскания, — в свою очередь шикнула на него Ешка. — Лучше скажи, как нам с ним себя вести?

— А как хочешь, — с безразличием произнес Сева. — Если это тот, о ком ты думаешь, то все равно надует…

— Ну почему же вы обо мне такого невысокого мнения? — хорошо поставленным баритоном произнес подошедший тип.

Он действительно как две капли воды напоминал того извечного противника Всевышнего, которого так любят изображать на многочисленных гравюрах и иллюстрациях, живописующих загробные мучения грешников. Рост как у центрового в баскетбольной команде, здоровенные черные, будто лакированные, рога, мощный торс, мускулистые руки, пальцы, снабженные мощными, кривыми когтями, хвост. Вот только ноги оканчивались не копытами, а вполне человеческими ступнями, на пальцах которых были не менее мощные когти. И красно-бурая кожа, будто обожженная вечным пламенем преисподней.

— Я вам чем-то не угодил? — продолжил подошедший, не дождавшись ответа Ешки и Севы.

С этими словами он уселся на песок, скрестив ноги по-турецки.

— Пока нет, но все еще впереди, — пробурчал себе под нос Сева.

— Да? — Красно-бурый абориген недобро взглянул на Севу. — Может быть, вы тогда соизволите объяснить, чем вызвана такая неприкрытая неприязнь к моей персоне?

— Не обращайте внимания на моего друга, — поспешила вмешаться Ешка. — Просто вы так живо напоминаете одного персонажа нашего мира…

— Отрицательного? — заинтересовался обиженный.

— Да, — призналась Ешка.

— Пробу негде ставить, — не преминул вклиниться Сева

— И что же такого страшного он натворил?

— О, это долгая история, — покачала головой Ешка. — И начинать ее нужно аж с сотворения мира…

— Вашего мира?

— Естественно.

— И кто его сотворил?

Почему-то именно эта тема больше всего интересовала аборигена Кайдаля.

— Если придерживаться Библии…

— Библии? — не понял абориген. — Ну это такая священная книга, — пояснила Ешка и продолжила: — Бог создал мир и заселил его людьми по своему образу и подобию, а один из его ближайших помощников крупно напакостил и за это был отправлен в ад.

— В ад? — опять не понял собеседник.

— В преисподнюю, под землю. И с той поры он продолжает творить зло…

— Так я и знал, — прервал Ешку собеседник, — Какой мир ни возьми, везде одна и та же картина. Вот она, благодарность…

— Простите? — теперь уже не поняла Ешка.

— И как зовут этого вашего несчастного? — спросил абориген, не обращая внимания на вопрос Ешки. — Не Бога, конечно, а его противника.

— Дьявол, — вполне спокойным тоном ответил Сева. — И я бы не сказал, что он несчастен.

— Дьявол, — как будто пробуя слово на язык, произнес абориген. — Что ж, неплохо, весьма неплохо…

— Обнаружили родственную душу? — язвительно спросил Сева, игнорируя предостерегающий взгляд Ешки.

— Можно сказать и так, — задумчиво покивал собеседник.

— Но это все из области мифов, — поспешила сгладить реплику Севы Ешка. — Ученые отвергают…

— Да плевать я на них хотел, — несколько непонятно выразился новоявленный собеседник. — Меня больше интересует судьба дьявола вашего мира.

— Но это же мифологический персонаж, — пожала плечами Ешка, — как можно сказать о нем что-то конкретное?

— И все-таки? — не отставал абориген.

— А что с ним станется? — фыркнул Сева, — Как гадил, так и гадит исподтишка. Так, по крайней мере, утверждают священники.

— А вы им верите? — полюбопытствовал собеседник.

— Я же вам сказала, что это мифологический, сказочный персонаж, — терпеливо пояснила Ешка. — Большая часть населения нашего мира придерживается научной гипотезы образования Земли.

— Научной, значит? — протянул абориген. — И вы тоже?

— Да, — кивнула Ешка. — И мы тоже.