Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946 - Майкл Бальфур

следует избегать любой ценой. Соответственно, они добросовестно поддерживали нацистскую политику стабилизации цен, хотя полномочия, которыми они располагали для ее проведения, были по разным причинам урезаны.

Однако они отказались от сложных механизмов объединения и субсидирования, которые во всех странах, включая Великобританию, являлись необходимым атрибутом стабилизации. Тираж банкнот был еще больше увеличен, особенно русскими, за счет печатания оккупационных марок. В мае 1946 года Контрольный совет принял решение о значительном повышении налогов, чтобы спустить часть излишков валюты, но, хотя это и привело к новому дефициту, оно не отменило уже созданного. В условиях 1945–1946 годов эффективность и производительность труда в промышленности резко снизились, поэтому затраты на единицу продукции возросли. При этом отпускные цены подвергались таким же ограничениям, как и прочие. В результате, если бы контроль над ценами был эффективным, фирмам грозило банкротство. Вместо этого возникла система двойных цен, с официальной ценой и ценой на черном рынке, или, чаще всего, значительная часть продукции удерживалась от продажи и продавалась по бартеру либо хранилась до тех пор, пока не могла принести разумную прибыль. По оценкам одного весьма грамотного немца, 30 % промышленного производства, кроме тяжелой промышленности, в настоящее время не указывается в декларациях, представляемых Контрольной комиссии.

Дело в том, что с самых первых дней нацистского режима власти Германии (а потом и оккупационные державы) пытались создать систему, в которой движение экономических ресурсов зависит в первую очередь от бюрократического порядка, а не от финансовой привлекательности. Им это удалось в той мере, в какой деньги сделались бесполезными. Но никто не предвидел, что бюрократические приказы также потеряют свою силу. Когда это произошло, вся экономическая жизнь оказалась под угрозой срыва, поскольку современное индустриальное общество не может функционировать на основе бартера. Постепенно всем стало ясно, что деньги нужно как-то заставить вновь служить своей основной цели – но само осознание неизбежности денежной реформы, конечно, делало всех менее склонными к хранению наличности.

Одним из прямых последствий стало то, что после сбора урожая 1946 года уже было невозможно добиться от фермеров надлежащих поставок. Если они передавали свою продукцию властям, то получали взамен лишь ничего не стоящую валюту. Лучше было держать все на фермах, обменивать на «имущество» горожан, скармливать скоту (и, таким образом, обходить правила забоя скота, которые вызывали горькое недовольство) или хранить до тех пор, пока деньги не обретут какую-то ценность. В таких условиях инспекции и другие проверки могли лишь установить пределы уклонений, но не предотвратить их. К концу марта 1947 года в зоне США было поставлено лишь 89 % от положенного количества пшеницы и ржи, всего 72 % ячменя и 52 % овса. В октябре 1946 года в зоне Великобритании было зарегистрировано более 450 случаев забоя скота для черного рынка и более 400 случаев незаконной перегонки картофеля и сахарной свеклы.

В Гамбурге черный рынок приобрел почти такое же значение, как и легальный бизнес. Пайковые карточки и талоны получали в продовольственных отделах путем подкупа или кражи и продавали тому, кто больше заплатит.

Это происходило на фоне трудностей с импортом. Несмотря на договоренности, достигнутые в Вашингтоне в мае 1946 года, поставки продовольствия в Германию оставались неудовлетворительными в течение всего лета. К проблеме получения необходимого количества продовольствия в условиях мирового дефицита добавились задержки, вызванные забастовкой американских морских перевозчиков. Согласованные в мае партии товаров и оборудования должны были прибыть к сентябрю, но два месяца спустя они все еще не были доставлены. В таких обстоятельствах восстановление 14 октября уровня рациона для обычного потребителя до 1550 калорий было смелым, хотя и благонамеренным шагом, и неудивительно, что с самого начала возникли большие трудности с его соблюдением. В Северном Рейне-Вестфалии количество хлеба, официально доступного в конце октября, составляло всего 8500 граммов вместо 10 000, крупы вовсе не было, и, как утверждалось, в Дюссельдорфе наблюдался 50-процентный дефицит даже от этого уровня, в Эссене и Мюльхайме – лишь немного меньше, а в Вуппертале, согласно отчетам, в течение десяти дней хлеба не было вообще.

Еще одной крупной проблемой был уголь, которого добывалось слишком мало, причем слишком много при этом шло на экспорт. Рабочей силы в Руре не хватало, средний возраст шахтеров составлял сорок три года; из необученных рабочих, направляемых в шахты, 50–60 % уходили оттуда. Хотя шахтеры получали дополнительные персональные пайки, они ничего не получали для своих семей, а необходимость брать отгулы, чтобы «добыть» больше продовольствия, во многом объясняла весьма высокий (30 %) уровень прогулов. Более того, их зарплата была слишком низкой, если учесть, что им приходилось тратить деньги на черном рынке, покупая такие продукты, как картофель, хлеб и мука, по ценам в пять-десять раз выше контролируемых. Объем производства в сентябре 1946 года остался на уровне декабря 1945 года, а запасы в 5 млн тонн были израсходованы. Образовался замкнутый круг: нехватка угля не позволяла сталелитейной промышленности производить достаточно продукции, чтобы шахты получали все необходимое для проведения ремонтных работ. И если осенью 1946 года объем производства составлял около 5 млн тонн в месяц при базовых минимальных потребностях западных зон в 4,2 млн тонн, то экспорт составлял от 1,13 до 1,74 млн тонн.

Было нелегко убедить другие страны Западной Европы, которые испытывали нехватку угля и не имели ни малейших причин любить Германию, что им выгодно оставить больше угля в Германии с перспективой получить взамен товары, произведенные на немецких заводах. Не в долгосрочных интересах Германии было и полностью прекратить поставки постоянным клиентам. До сентября 1946 года распределение угля, включая экспорт, осуществлялось Контрольным советом, но в том же месяце русские объявили, что будут предоставлять только то, что их командующий зоной сочтет избыточным для собственных нужд, после чего британцы окончательно прекратили свои поставки. На практике, однако, продукция британской зоны продолжала распределяться по согласованию с американцами и французами. В октябре было решено, что в течение этого месяца экспорт должен быть сокращен на 100 000 тонн, а затем доведен до 550 000 тонн в месяц в период с декабря по март. В апреле 1947 года было достигнуто соглашение о скользящей шкале, согласно которой западным зонам будет обеспечен разумный минимум, но экспорт будет автоматически увеличиваться по мере роста производства.

В октябре 1946 года Контрольный совет согласился с тем, что зарплата шахтеров может быть повышена на 20 %, а в следующем месяце британцы создали специальный Комитет по добыче угля с представителями всех заинтересованных отделов, чтобы выполнить решение об использовании всех доступных средств повышения добычи и применении всех возможных видов стимулирования. Предметы дефицита, в частности жилье, продовольствие