Детство и юность Катрин Шаррон - Жорж-Эммануэль Клансье

Амели покраснела до корней волос.

— О! Это только потому, что в нашем пригороде живут всякие люди…пробормотала она. — Они сквернословят, попрошайничают, воруют… Вот отец и держал меня на расстоянии от них. Он ведь государственный служащий, а это, понимаете ли, обязывает…

Бормоча свои объяснения, Амели смущалась все больше и больше. Наконец, вся красная, она с трудом закончила:

— Но мои родители хорошо знают, что вы и вся ваша семья совсем не похожи на этих несчастных… Вы люди честные, трудолюбивые, воспитанные…

Мы слышали о ваших несчастьях и всегда сочувствовали вам…

Амели была, конечно, сама доброта, и ее симпатия — безусловно искренней. Но сочувствие дорожного смотрителя и его супруги семейным бедам Шарронов вовсе не обрадовало Катрин.

— Э! — махнула она рукой. — Вот я и мои братья всегда играли на улице с другими детьми, но не стали ни ворами, ни разбойниками, и Лартиги тоже…

Амели опустила глаза и улыбнулась, и эта улыбка сразу рассеяла тень недоверия между обеими девочками.

— Орельен Лартиг — это разбойник наоборот.

— Разбойник наоборот? — удивилась Катрин.

— Ну да, потому что разбойники отнимают у людей вещи, а Орельен оделяет ими людей.

Катрин подумала было, что Амели имеет в виду яйца или медные су, которые Орельен приносил по воскресеньям в дом-на-лугах. Но откуда Амели могла знать об этом?

А та тем временем продолжала:

— Однажды — это было давно — вы стояли на улице, как раз напротив моего окна, и грызли горбушку черного хлеба. Орельен подошел, вырвал у вас из рук горбушку и протянул взамен баранку. Я все видела из окна. Орельен не сводил с вас глаз. Он глядел на вас так серьезно и был похож — только не смейтесь! — был похож на ангела с церковного витража… на смуглого ангела, который смотрит из угла картины на маленькую святую деву… С этого дня я всегда мечтала стать вашей подругой, вашей и Орельена…

Они уселись у окошка, Амели достала свои работы и стала показывать их Катрин. Та пришла в восторг при виде вышивок.

— Не такое уж это хитрое дело! — заметила Амели. — Для вышивания нужно прежде всего терпение…

Катрин вздохнула:

— Я, наверное, никогда не смогла бы научиться так красиво вышивать!

В порыве энтузиазма Амели предложила:

— Хотите, я вас научу? Уверена, что вы быстро все усвоите!

Катрин с трудом удалось скрыть свою радость: как удачно все получилось!

Ей даже не пришлось просить Амели об услуге! Но вежливость, согласно канонам Ла Ганны, требовала, чтобы Катрин ни в коем случае не выказывала своих чувств.

— Что вы! Ведь это отнимет у вас уйму времени! Спасибо, большое спасибо, но, уверяю вас, я была бы очень бестолковой ученицей…

Повинуясь все тем же законам деревенской вежливости, Амели настаивала:

— Бестолковой ученицей? Лучше не говорите мне таких слов! Я с великим удовольствием научу вас тому немногому, что сама знаю… Конечно, если вам не будет скучно…

— Скучно? Мне? Да я была бы просто счастлива! Но я не смею принять ваше предложение…

У Катрин оставалось еще полчаса свободного времени, и они решили начать обучение немедленно. Вооружившись иголкой, Катрин принялась за дело под бдительным оком Амели.

* * *

Теперь Катрин ежедневно заходила в домик дорожного смотрителя. Госпожа Англар встречала ее приветливо. Что касается самого смотрителя, то его редко можно было застать дома; он с утра до ночи пропадал на своих дорогах. Если же случайно господин Англар оказывался на месте, он был любезен с Катрин, расспрашивал девочку об ее отце, сестренках и Франсуа.

— Я иногда встречаю господина Шаррона на стройке, где-нибудь поблизости от дороги, — говорил смотритель. — Передавайте ему, пожалуйста, привет, мадемуазель Шаррон!

«Господин Шаррон», «мадемуазель Шаррон»! Англары были людьми крайне церемонными, ничего не скажешь! Их обращение слегка охлаждало чувства Катрин, но одновременно льстило ей.

Уроки рукоделья не всегда проходили гладко: иголка частенько впивалась в неловкий палец, а к концу занятий в глазах ученицы начинало рябить — так пристально вглядывалась она в свою работу. Но не беда! С каждым днем руки Катрин становились уверенней, и с каждым днем крепла дружба между ученицей и учительницей.

Через некоторое время госпожа Англар пригласила Катрин навестить их в воскресенье вместе с сестренками.

Клотильда и Туанон, которые никогда и ни к кому не ходили в гости, запрыгали от радости, когда старшая сестра объявила, что возьмет их с собой к Англарам. Но у дверей дома дорожного смотрителя девочек внезапно обуял такой страх, что невозможно было уговорить их войти. Катрин пришлось чуть ли не силой втаскивать сестренок в дверь. Очутившись в доме, Клотильда и Туанон уцепились за юбку Катрин и долго не отпускали ее. Не помогли ни улыбки, ни ласковые слова хозяев: девчонки упорно не раскрывали рта. Но, в конце концов, они все же освоились с новой обстановкой, чему немало способствовали блестящие, натертые воском полы, по которым можно было кататься в войлочных туфлях, как по льду.

— Скажи, Кати, — спросила Клотильда, когда они возвращались под вечер домой, — почему пол у этих людей покрыт льдом, как на нашем пруду? А ведь печка у них натоплена и в комнате тепло!

Катрин долго не решалась пригласить Амели к себе. Наконец, когда холода кончились и солнце стало пригревать по-весеннему, она набралась храбрости и предложила Амели прийти посидеть на солнышке у дома-на-лугах.

Амели явилась к Шарронам в воскресенье после полудня. Жюли и Орельен уже были там. Из дому вынесли скамью и поставили у порога; отец сел на нее вместе с Жюли и Катрин. Мальчики устроились прямо на земле, чуть подальше.

Клотильда и Туанон гонялись друг за другом по лугу.

Свернув на тропинку, ведущую к дому-на-лугах, и увидев перед собой столь многочисленное общество, Амели смутилась почти так же сильно, как некогда Клотильда и Туанон в доме дорожного смотрителя. Все семейство Шарронов и Лартиги наблюдали, как неловко и стесненно идет по тропинке белокурая и розовощекая девочка с большими синими глазами.

— Очень миленькая, — вполголоса сказал Франсуа.

Жюли, сидевшая на скамейке, услышала слова мальчика и пробормотала сквозь зубы:

— Ну уж и миленькая! Вид у нее довольно-таки нескладный: сразу заметно, что еще девчонка!

На самом деле между Жюли, Катрин и Амели не было большой разницы в возрасте. Жюли была лишь на год или два старше их. Но пышная прическа, перетянутая до отказа талия и вызывающее выражение лица придавали ей вид взрослой девицы, в то время как Катрин и Амели выглядели еще девочками.

Отец, Катрин и Орельен поднялись с места, чтобы встретить Амели.

Протягивая руку Орельену, Амели вспыхнула и опустила глаза. Катрин заметила ее смущение и вспомнила, как ее новая подруга сравнила однажды Орельена со смуглым ангелом на цветном витраже церкви святого Лу. «А ведь Амели права, — подумала девочка, — Орельен и вправду красив». Катрин знала мальчика так давно, что уже не обращала внимания на его внешность. Теперь, взглянув на своего старого приятеля глазами Амели, Катрин захотела посмотреть таким же взглядом на отца и на брата. Тщательно выбритый, одетый в чистую рубашку, отец показался ей чуточку похожим на прежнего, молодого, каким он был во времена их жизни на ферме. Правда, волосы его поседели, но сегодня он выглядел не таким сгорбленным, а лицо его — не таким изможденным.

Что касается Франсуа, то он расцветал буквально с каждым днем: широкоплечий и стройный, с крутыми завитками черных волос и энергичными, быстрыми движениями. Кто бы мог подумать, что он только что оправился от тяжелой болезни, которая целых семь лет держала его прикованным к стулу?

Клотильда и Туанон подбежали к Амели. Девочки уже не раз бывали в доме дорожного смотрителя и теперь чувствовали себя с Амели друзьями.

Клотильда схватила гостью за руку и потащила к дверям дома.

— Оставь! Оставь ее сейчас же! — рассердилась Катрин, но сестренка продолжала тянуть Амели за собой. Она привела ее в кухню и сказала:

— Смотри: у нас на полу нет льда, как у вас!

Это заявление вызвало общий смех и рассеяло неловкость первых минут знакомства. Послеполуденное время пролетело быстро. Катрин и Амели не успели даже заняться рукодельем. Когда Амели собралась уходить, Шарроны взяли с нее слово, что она придет еще раз. Катрин и Орельен проводили гостью до поворота дороги, ведущей в Ла Ноайль. Здесь все трое остановились. Внезапно Амели схватила Катрин и Орельена за руки и крепко сжала их.

— Я так счастлива! — воскликнула она.

И, отпустив руки своих новых друзей, девочка бросилась бегом по дороге.

Катрин и Орельен долго следили глазами за Амели, поднимавшейся вверх по узкой улочке Ла Ганны. Она шла быстро, не оборачиваясь.