Три ночи - Дебра Маллинз

Эвелин отошла от умывальника и принялась мерить шагами комнату, не в силах справиться с переполнявшими ее эмоциями. Одно то, что он заигрывал с этой вдовой, уже достойно порицания, но то, что он делал это на глазах у чопорных и надменных членов своей семьи, давая им повод смеяться над ней, было просто недопустимо.

Нужно сегодня же поговорить с ним. Если только он вернется домой вместе с ней.

Окно было открыто, от него тянуло прохладным ветерком. Одурманенная насыщенными ароматами гостиной, Эвелин раздвинула занавески и, жадно вдыхая свежий воздух, посмотрела на раскинувшийся внизу сад. Герцог Хантли был достаточно богат, чтобы иметь собственный дом в Лондоне, и не просто дом, а роскошный особняк в престижном районе. Дом был окружен прекрасным садом, и Эвелин с удовольствием вдыхала аромат цветущих под окнами роз, заглушавший менее приятные запахи городского быта. Ночная прохлада успокаивала ее. Свет от похожей на римскую монету полной луны позволял разглядеть сад. В темноте белели каменные скамейки и садовые скульптуры, окруженные темным кустарником.

Вдруг внизу она заметила какое-то движение и увидела появившихся на дорожке людей. Их было двое. Они остановились под деревом, яростно перешептываясь. Эвелин, спрятавшись за занавеской, продолжала наблюдать за ними.

Вскоре один из собеседников повернулся, и в свете луны она узнала направлявшегося в дом герцога Хантли. Эвелин никогда прежде не замечала такого холодного и жесткого выражения на его лице. Это было совсем не похоже на Роберта, словно в нем уживались два персонажа: юный, похожий на мальчишку герцог и какая-то неизвестная ей личность. Неужели он демонстрировал всем свое фальшивое лицо мальчишки-герцога, за которым скрывался жестокий и расчетливый человек? Но зачем это ему понадобилось?

Его собеседник двигался медленнее, и, как только он вошел в полосу лунного света, она узнала в нем Данте.

Эвелин отступила в комнату и попыталась осмыслить увиденное. Зачем эти два человека уединились в саду? Она заметила, что обычно при встречах они лишь обменивались дежурными фразами официальных приветствий, не более того. И Эвелин чувствовала, что герцогу претит присутствие в его доме незаконнорожденного карточного игрока. Однако Данте был другом Люсьена, и ему явно покровительствовал граф Админтон, с которым дружила герцогиня, поэтому его и пригласили сегодня на прием. Конечно, могло случиться так, что Данте каким-то своим высказыванием задел Роберта, но почему-то Эвелин склонна была полагать, что Данте достаточно умен, чтобы не делать этого. Хотя Данте и не вызывал у нее доверия, Эвелин должна была признать, что такой человек вряд ли будет вести себя неподобающим образом в светском обществе. И уж конечно, у него хватит ума не оскорблять герцога в его собственном доме.

Довольная тем, что эта загадка отвлекла ее от мрачных мыслей о браке, Эвелин по дороге в гостиную не переставала прокручивать в голове эту ситуацию.

Вернувшись в гостиную, она увидела, что джентльмены уже присоединились к дамам. И как только Эвелин вошла, к ней сразу подошел Люсьен. Его появление всколыхнуло в Эвелин все те тревожившие ее эмоции, с которыми она пыталась справиться, поэтому она старалась даже не смотреть в его сторону. От него пахло духами вдовы, и Эвелин боялась, что, стоит ей открыть рот, и она начнет кричать, как базарная торговка.

Она взяла Люсьена под руку просто по необходимости и осталась стоять рядом с ним, обмениваясь любезностями с подходившими к ним с поздравлениями гостями. Одновременно она наблюдала за поведением других людей, находившихся в гостиной.

Леди Тернботтом следила за Люсьеном, как голодный человек за пронесенным мимо аппетитным блюдом. Герцогиня выглядела довольной, в ее холодных голубых глазах таилась злобная радость. Роберт казался совершенно равнодушным, однако Эвелин заметила его брошенный как бы невзначай взгляд в сторону Данте. Данте же непринужденно беседовал с лордом Админтоном, не обращая внимания на окружающую обстановку.

А Люсьен вообще ни разу не попытался заговорить с Данте.

От стольких впечатлений у Эвелин закружилась голова, и она принялась считать минуты, остававшиеся до отъезда.

Что-то ее беспокоило.

Едва закрылась дверь за его камердинером, Люсьен посмотрел в сторону комнаты Эвелин. За весь вечер она сказала ему всего пару слов, а когда они вернулись домой, она просто пожелала ему спокойной ночи и удалилась к себе.

Люсьен терпеть не мог, когда она становилась демонстративно вежливой. Эвелин могла ругаться с ним, высказывать ему свои претензии, заигрывать с ним, но не было ничего хуже, чем ее холодная вежливость. Что-то было не так.

Без пиджака, в брюках от вечернего костюма, Люсьен подождал, когда уйдет служанка Эвелин. Затем подошел к двери в смежную комнату.

Дверь была заперта.

Люсьен посмотрел на дверной замок, и его внезапно охватил гнев. Как посмела Эвелин запереться от него? Разве он не потакал всем ее желаниям? Разве он не вел себя по отношению к ней как джентльмен, не пытаясь силой взять то, что принадлежит ему по праву? Разве он не пытался обольстить ее, а не брать грубой силой? И в благодарность за это она запирается от него?

Сначала предательство Данте, теперь это. Сколько же неприятностей может свалиться на человека в один день? Какое-то время Люсьен с трудом удерживался от желания вышибить дверь ногой. Однако если Эвелин считает, что может таким образом укрыться от него, она может придумать и еще что-нибудь. Кроме того, шум вызовет суматоху среди слуг, да и вообще такой поступок еще больше отдалит Эвелин от него.

Наверное, она и за служанкой заперла дверь, ту, что выходит в холл. Но оставался еще один путь.

Открыв свое окно, Люсьен выбрался на узкий карниз. В каких-то двух футах от него в открытом окне комнаты Эвелин развевались от легкого ветра занавеси. Он ловко перепрыгнул со своего карниза на ее. Затем через окно влез в комнату.

Как только он спрыгнул на пол, Эвелин испуганно повернулась к нему от зеркала. Ее вид вызвал у Люсьена улыбку, хотя прикрытое только шелковой рубашкой тело моментально возбудило его.

– Доброй ночи, моя дорогая.

– Что ты здесь делаешь? – Эвелин оглянулась, схватила капот и накинула его на себя. – Уходи, Люсьен.

– Ну-ну, разве можно так разговаривать с любящим мужем?

– С любящим? – насмешливо переспросила Эвелин.

– Похоже, я тебя расстроил, моя дорогая. – Игриво улыбнувшись, Люсьен уселся в кресло и вытянул свои длинные ноги. – Так чем же я тебя обидел?

У Эвелин был такой вид, будто она вот-вот вцепится ему в лицо ногтями, но она не сделала этого, а только нетерпеливо вздохнула.