Пространство мертвых дорог - Уильям Берроуз

Шмунн – это хищное животное с мощным крупом и челюстями гиены, которые легко крошат кости. На этом сходство кончается и начинаются различия, характерные для этих гнусных тварей. Шмунны слепы и абсолютно не способны издавать какие-либо звуки, поскольку лишены голосовых связок. Ориентируются в пространстве они при помощи обонятельных рецепторов, которые рассеяны по всей поверхности их бледно-розового, пористого, рыхлого и фактурой похожего на пемзу тела. Шмунн, ищущий дорогу по запаху, – зрелище весьма неприятное. Все его тело сокращается, подобно пищеварительным органам, едкая дымящаяся слюна капает с клыков. Шмунн не имеет также и анального отверстия, отходы жизнедеятельности выделяются всей поверхностью его тела, в результате чего он испускает отвратительный запах, способный отпугнуть даже самого неразборчивого хищника. Тело шмунна имеет температуру кипения воды – 100 градусов, – поэтому его метаболизм настолько активен, что тварь буквально сжигает в себе поглощенную пищу. Учуяв еду, шмунн начинает дрожать от возбуждения, и кипящие пищеварительные соки бурлят в нем при этом, словно масло на раскалённой сковороде. Чтобы выжить, он должен питаться двадцать четыре часа в сутки, поэтому шмуин пожирает все живое и неживое, что встречает на своем пути. Стая шмуннов вследствие высокой температуры тел создает вокруг себя омерзительное облако ядовитых паров, которые во многих случаях парализуют сопротивление жертвы еще до того, как острая акулья пасть и язык, обдирающий кожу, как напильник, примутся за работу.

Шмунн также вооружен системой острых как бритва вогнутых внутрь и подгибающихся к стопе когтей на всех четырех лапах. Присев на бок, он способен нанести удар задними лапами по противнику и выпустить ему кишки. Любая рана, нанесенная шмунном, может вызвать гибель жертвы от инфекции в течение суток. Вирулентность подобной инфекции в атмосфере этой адской парной, где любая флора разрастается со скоростью взрыва, настолько велика, что трудно в это поверить, пока не увидишь собственными глазами. Человек, порезавшийся утром при бритье, умирает от столбняка еще до полудня.

Что же касается миниатюрных стервятников, до сих пор мне не удавалось увидеть ни одного, но сегодня на базарной площади я услышал странный слух. (Ким изучает венерианский и часто посещает места сборищ публики переодетый нищим или бродячим артистом. Он владеет ремеслом жонглера и фокусника.)

И вот я начал рассказывать Тому о слухе, который я", переодетый нищим инвалидом, услышал сегодня на базарной площади, – слух о душепийцах. Но Том, даже не дослушав меня до конца, сразу же заявил, что он «ваше» не верит в существование души, прекрасно зная, что я не выношу, когда в моем присутствии говорят это словечко – «ваще».

«Ты должен подходить ко всему с открытым разумом и телом».

И тут он ухмыльнулся… Временами он может быть таким невыносимым, словно стерва-жена из бородатого анекдота, и как-то раз я принялся подкалывать его по этому поводу:

«Муженек приходит домой в отличном настроении и начинает смешивать себе коктейль. Женушка наблюдает за тем, как он это делает, и, когда тот хочет добавить туда еще чуть-чуть спиртного, хватает его за руку…»

«Я только что посмотрела новую квартиру, милый, и она такая хорошенькая…»

«Опять ты меня достаешь!»

Муж выпивает стакан.

«Ах, дорогой, как только ты ее увидишь, она тебе тоже понравится!»

«У меня сегодня весь день жутко голова трещит…»

«Ах, боже мой, какая жалость, хочешь, я тебе аспирин принесу?»

«Нет, не хочу».

Жена награждает его негодующим взглядом.

Муж без помех возвращается на кухню, сожалея про себя о том, что никто до сих пор не придумал бесшумный миксер.

«Что, ты опять себе выпивку готовишь?»

Я рассказал это Тому и добавил, что он себя иногда ведет именно в этом стиле и мне это совсем не по душе.

Поэтому я принял большую дозу маджуна, после чего разыгралась вся эта сцена с опоссумом и то, что за ней последовало. После чего я просто не стал возвращаться к этому слуху, который мне поведал сегодня один бродячий торговец, промышляющий контрабандой… Красный Дьявол и Пыль Грез… пружинные ножи… обычные байки. Короче говоря, за стаканчиком хата он мне рассказал, что в местности к югу отсюда находятся несколько древних городов, пришедших в упадок, где обитают все эти странные твари с человеческими головами, размером с кулак… и с жужжащими крылышками, как у насекомых, – изо рта у них высовывается длинный хоботок… проникает прямо в особую точку в нервной системе и высасывает из жертвы ее душу и дух, в то время как жертва визжит от удовольствия, которое испытывает, когда хоботок жалит ее в эту точку. Создания эти прозрачны для глаза, словно тепловая волна, видны только очертания; цвета, просвечивая сквозь них, слегка меняются, и все, что ты слышишь, – это жужжание крылышек над головой. Хоботок проникает в тебя, а дальше ты уже ничего не помнишь. Один молодой солдат, которого вовремя спасли, уверяет, что это круче, чем все самые крутые оргазмы, которые можно испытать в жизни, если они вдруг сольются в единую каплю золотистой жидкости в твоих яйцах. «Она убивала меня, и я это знал, но мне это было по кайфу…»

Полковника передернуло, и он сразу же запретил доступ в эту зону всем служащим базы. Мы назвали эту тварь «Мишель», потому что она может принимать обличье любого пола. Химический департамент пытается разработать специальный реппелент против нее. Поскольку хоботок состоит из материала гораздо меньшей плотности, чем любое органическое или неорганическое вещество, ни один защитный костюм или скафандр не может обеспечить защиту от проникновения на молекулярном уровне…

Мой информатор также сообщил мне, что собранный таким образом «нектар» скапливается в определенном месте внутри организма Мишель и служит для выкармливания куколки особого вида крайне ядовитого скорпиона, сотая часть одной капли яда которого способна вызвать смерть, наступающую в силу сгорания всех внутренних органов. Взрослые скорпионы ценятся знатью в качестве телохранителей; команда атаковать противника им подается при помощи особого свиста.

Полковника передернуло еще раз… он показал рукой в южном направлении: «Все эти вонючие маленькие страны на юге – одному Богу ведомо, что там творится… Я вам так скажу: нам надо умудриться расправиться с ними со всеми поодиночке, пока им в голову не пришел какой-нибудь дьявольский план расправы с нами…»

Я хочу побывать на юге. Судя по рассказам, мне эти края приглянутся.

Вот Ким в едущем на юг микроавтобусе. Гай Грейвуд сидит за рулем. Оба молчат. Низкое темное небо на юге… Кажется, что оно ниже, чем поверхность земли. Ветер дует нам в спину, облака несутся на восток… что-то длинное и тонкое проносится по небу, тускло освещенное снизу зеленовато-лиловым светом, и все вместе это удивительно напоминает постановку студенческого театра… музыка из «Острова Мертвых»77. Они проезжают мимо дома из красного кирпича: стыков между кирпичами практически не видно, словно их сплавили между собой под высоким давлением. В середине дома есть проход, и благодаря этому становится заметно, что все строение в ширину имеет не больше шести футов. Ни в доме, ни рядом с ним нет признаков чьего-либо присутствия, дом же весь окутан клубом плотной, почти осязаемой тьмы, черно-красной, похожей на гнилую кровь. На правой стороне дороги стоит еще несколько зданий. Мы останавливаемся и выходим из машины. У нас здесь дела. Нужно нанести один визит. Дверь открывается в узкий коридор, в конце которого – еще одна дверь. Ким замечает, что двери и стены состоят из многослойного материала, вроде фанеры, и что они живут какой-то своей собственной злобной жизнью, самопроизвольно открываясь и захлопываясь, так что очень легко заблудиться в этом лабиринте дверей и коридоров: пойдешь в одну сторону – никуда не придешь, пойдешь в другую – окажешься в тупике и тяжелая дверь с грохотом захлопнется у тебя за спиной. Нужно твердо знать, куда ты хочешь попасть. Дверь в конце коридора отворяется.

Ким стоит на пороге комнаты восемнадцать футов длиной и двенадцать шириной. Внизу распложены врытые в пол корыта с песком, с обеих сторон от каждого из которых проходит по дорожке, и еще одна дорожка проложена прямо через центр каждого корыта. В конце комнаты – снова дверь. Комната ярко освещена светом, проникающим через окна в дальней стене. В корытах с песком копошатся обнаженные человечки с лысыми головами, темно-серой кожей, мягкой, бескостной фигурой. Это маленькие, практически карликовые существа. Их серые фасетчатые глаза беспокойно мечутся в орбитах. Они копошатся в песке, совершая конвульсивные движения, похожие на движения гальванизируемого трупа, их шишковатые серые лбы просвечивают, словно икринки, внутри которых то и дело виднеется шевелящийся черный коготь. Некоторые из серых гномов носят туники: они, судя по всему, что-то вроде надсмотрщиков.