Жестко и быстро - Владимир Пекальчук

А вечером у нас был ужин при свечах, который закончился самым лучшим и приятным образом.

Часа через два, когда мы лежали, обнявшись, в темноте, Рита шептала мне на ухо всякую ерунду, а я думал, что почти счастлив. Почти — потому что сижу в клетке. Большой, красивой и комфортной — но клетке.

Одновременно с этим на вечеринках, устраиваемых то в одном, то в другом доме, я начал замечать, что Горди пытается сокращать дистанцию. Я чуть раньше узнал, что Мэтью, оказывается, вовсе не ее парень, как думал поначалу, при том что других вероятных кандидатов я не знаю. Впрочем, я оставлял ее попытки без ответа, хоть они мне конечно же льстили.

И вот на одной из вечеринок уже в самом конце каникул, устроенной Акселем в своем загородном охотничьем домике — хотя фигасе «домик», три этажа и два флигеля, — Горди воспользовалась тем, что Риты в этот раз с нами не было. Подгадав момент, когда я с чашкой горячего чая вышел на веранду, вышла следом и довольно прозрачно намекнула, что я ей нравлюсь, в том числе, так сказать, и прямо сейчас.

Я посмотрел на нее и улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка по возможности выглядела виноватой.

— Горди, ты, конечно, клевая и все такое, но… Не пойми меня превратно — я встречаюсь с Ритой.

— Просто между прочим: здесь ее нет, — хихикнула она. — Ты настолько старомоден, что можешь встречаться только с одной?

Интересно, что бы она сказала, если б знала, что я прожил с одной женщиной всю свою жизнь? Может ведь и не понять.

— Да, я очень старомоден, — ответил вслух. — Так что давай оставим все как есть, ладно?

— Ладно, — засмеялась Горди, — но я уже начинаю недолюбливать жителей Мааженты.

— Все никак не научишься адекватно воспринимать слово «нет»?

Мы засмеялись вдвоем.

Было и еще кое-что, лишившее меня сна и покоя.

Я не говорил с Ритой о будущем, понимая, что оно у меня намечается бурным, но она как-то невзначай обронила, что осенью ее отец приедет ее навестить. И это конечно же не просто так было сказано.

И вот тут-то я оказался на распутье. Мой план — бегство из Аквилонии, но сбежать — значит расстаться с Ритой. Согласится ли она сбежать вместе со мной? Я не уверен в этом, как не уверен, хочу ли подвергать ее лишениям, которые наверняка последуют за бегством. Согласится ли мое синеглазое чудо вернуться на родину, в Мааженту, если я уеду с ней? Это уже намного реальнее, и вот тут-то все упирается в ее отца и его отношение к перспективе замужества дочери за беглой безродной единичкой с родословной, но без статуса.

Было тут одно искушение. Я могу просто пойти к Гронгенбергу, сказать, что передумал и готов послужить Аквилонии. И все, любые вопросы будут решены при первой же встрече с отцом Риты. Кто такой? Глава собственного Дома. Чем занимаюсь? Да так, спецназ и гвардию тренирую…

Мое будущее станет предсказуемым, жизнь — комфортной и без неожиданностей. Достаток, любимая женщина, статус… Но цена — все та же предсказуемость: у цепного пса жизнь, как правило, сытая, но без сюрпризов. Скучная.

А еще я не хочу носить ошейник с именем своего хозяина.

* * *

За три дня до конца каникул К’арлинд устроил мне очередной экзамен, швыряя мячи и хлеща меня струями пламени, и ни разу не пробил.

— Неплохо, — сказал он, — меня даже удивляет, что ты так быстро умудряешься пересотворять щит. Самый искусный пустотник, которого я когда-либо видел, сумел в бою применить щит трижды кряду, и то он был не человеком, а свартальвом. У тебя получается держать сознание чистым, но учитывай, что это всего лишь тренировка. В настоящем бою очень трудно избавиться от страха, гнева, ярости или боли, потому не рассчитывай, что сможешь пережить два удара от кого бы то ни было.

Я не согласился с ним: я не боялся и не испытывал ненависти, стоя перед разъяренным медведем, так что…

Но вслух сказал другое:

— Я понял.

— В общем, это была последняя тренировка. Я научил тебя так хорошо, как смог, и даже слегка удивлен твоими успехами. И не забывай практиковаться, потому что мячи держать — это одно. Удар кувалды или автомобильная авария могут оказаться для тебя смертельными… сейчас. В будущем ты сможешь превзойти своего отца, если не сглупишь, как он, и не забросишь тренировки.

Я кивнул:

— Я понял. Так ты уезжаешь?

— Угу. Я был в посольстве — мне велели собирать манатки. Я их уже собрал… — Тут он полез в карман и достал вещь, похожую на букву «Т» с утолщением в месте соединения ствола и перемычки и загнутыми краями: — Мне велели передать это тебе.

Я повертел ее в руках. Граммов сорок, материал похож на полированный обсидиан, с задней стороны клипса для крепления на одежду. Брошь?

— Что это за символ?

— Так мы, свартальвы, представляем себе Мировое Древо, Иггдрасиль. Это символический подарок, талисман по-вашему, их дарят на удачу.

— От кого? Погоди… Неужели?..

— Это передала тебе твоя мать.

Я расхохотался.

— Да неужто? Она мне брошь прислала? И даже ни строчки не черканула?

К’арлинд пожал плечами.

— Как я и предполагал… Ей нечего тебе сказать, слов нет подходящих. Что написать? Что любит? Ты же смеяться еще сильней будешь. Что помнит? Это ты уже и так знаешь. Слова ничего не изменят, это одна из причин, почему мы не любим пустой болтовни и желать удачи предпочитаем подарком, а не словом.

Я криво улыбнулся и положил брошь на стол.

— Передай ей мое «спасибо» за подарок. Хоть я и не верю в бессмысленные талисманы.

— В него не надо верить. Цепляешь ногтем клипсу, разворачиваешь на сто восемьдесят градусов и бросаешь.

— В смысле?

— Внутри рунный заряд. Миниатюрная светошоковая зажигательная граната, ограниченно действующая против магической защиты. Срабатывает контактно или спустя четыре секунды. В этом вся символичность: надейся только на то, что у тебя есть и что ты сам можешь, а не на божественное вмешательство.

Я повертел гранату в руках и положил в карман.

— Ну что же, тогда прощай, К’арлинд, и спасибо за науку. Может, еще свидимся.

Он посмотрел на меня, словно на безумца:

— Разве что как враги, если я приду в Аквилонию в составе экспедиционного корпуса. По своей воле в край людей я больше не ходок.

— Ты так и не рассказал: а за что тебя наказали?

— Не наказали… Скорее, проучили. Я однажды поставил собственные интересы выше интересов своего анклава, а точнее, даже в ущерб… Вот меня на сорок лет и освободили от всяческих обязанностей, а заодно и от моего народа. Чтобы я пожил без него, сравнил и смог осознанно сделать выбор, как жить дальше. Я усвоил мой урок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});