Огонь Изнутри - Карлос Кастанеда

в состоянии нормального осознания точка сборки всегда находится в одном и том же обычном месте, поэтому вспоминается все легко и последовательность воспоминаний не нарушается.

Дон Хуан сказал, что сочувствует мне. И я должен принять то, что вспомнить будет очень сложно. И следует отдавать себе отчет в том, что мне, возможно, так никогда и не удастся восстановить настройку всех тех эманаций, которые он помогал мне настраивать. И задание мое останется невыполненным. Такое вполне возможно.

– Подумай об этом, – с улыбкой произнес он. – Ведь может статься, ты никогда не сможешь вспомнить даже этой нашей с тобой беседы, хотя в данный момент все выглядит так естественно, обычно и основательно. Вот истинная тайна осознания. Она переполняет нас. Эта тайна сочится сквозь все наши поры, мы буквально насквозь пропитаны тайной и чем-то еще – невыразимым и необъяснимым. И относиться к самим себе по-иному – безумие. Поэтому не следует стараться закрывать глаза на тайну внутри себя, пытаясь втиснуть ее в рамки здравого смысла или чувствуя к себе жалость. Человеческая глупость – вот что следует изживать в себе. И делать это посредством понимания. И главное – никогда не следует извиняться ни за то, ни за другое. Ибо и глупость, и тайна суть вещи необходимые. Один из великих приемов, практикуемых сталкерами, – противопоставление друг другу скрытой в каждом из нас тайны и нашей глупости.

Он объяснил, что практики, составляющие искусство сталкинга, вряд ли могут вызвать восхищение, более того, они, по сути, откровенно предосудительны. Зная это, новые видящие пришли к заключению, что обсуждение либо практика принципов сталкинга в нормальном состоянии осознания не совпадает ни с чьими интересами.

Я обратил внимание на явное противоречие: он говорил, что воин не может адекватно действовать в мире, находясь в состоянии повышенного осознания, и он же говорил, что сталкинг – всего-навсего умение особым образом обращаться с людьми.

– Говоря о том, что сталкингу не учат в нормальном состоянии осознания, я имел в виду обучение Нагваля, – объяснил он. – Сталкинг преследует двоякую цель. Во-первых, добиться максимально устойчивого и безопасного сдвига точки сборки, а это наилучшим образом достигается именно посредством сталкинга. А во-вторых, внедрить принципы сталкинга на очень глубокий уровень, позволяющий обойти ограничения человеческого инвентарного перечня, а также естественную реакцию отрицания либо осуждения того, что может показаться неприемлемым с точки зрения здравого смысла.

Я сказал дону Хуану, что весьма сомневаюсь в своей способности выносить суждения по поводу подобных вещей или отрицать их. Он рассмеялся и заметил, что вряд ли я стану исключением и отреагирую иначе, чем все остальные, когда услышу о деяниях великого мастера сталкинга, каковым являлся бенефактор дона Хуана Нагваль Хулиан.

– Я вовсе не преувеличиваю, говоря, что Нагваль Хулиан был самым выдающимся из всех известных мне мастеров сталкинга, – продолжал дон Хуан. – Ты уже слышал о его мастерстве сталкера от многих, но я еще ни разу тебе не рассказывал о том, что он сделал со мной.

Я хотел было сказать, что никогда ни от кого не слышал о мастерстве Нагваля Хулиана, но, прежде чем я успел это сделать, меня охватило странное чувство неуверенности. Дон Хуан, казалось, мгновенно узнал, что я испытываю. Он удовлетворенно усмехнулся.

– Ты не можешь вспомнить, потому что воля пока что находится вне пределов твоей досягаемости, – объяснил он. – Тебе необходимо вести безупречную жизнь и накопить большое количество избыточной энергии. Тогда, возможно, тебе удастся высвободить эти воспоминания. Я же собираюсь рассказать тебе о том, как Нагваль Хулиан поступил со мной, когда мы с ним встретились. Если ты осудишь его и найдешь его поведение предосудительным сейчас, когда находишься в состоянии повышенного осознания, можешь себе представить, насколько отвратительным типом он бы тебе показался в твоем нормальном состоянии.

Я возразил, заявив, что он, вероятно, готовит какой-нибудь розыгрыш. Он заверил меня, что не собирается никого разыгрывать, а намерен только своим рассказом проиллюстрировать образ действия сталкеров, а также причины, побуждающие их вести себя так, а не иначе.

– Нагваль Хулиан был последним из сталкеров старого времени, – продолжал дон Хуан. – Он был сталкером не по необходимости, а по призванию.

Дон Хуан объяснил, что новые видящие увидели: человеческие существа делятся на две группы. Одну составляют те, кому есть дело до других, вторую – те, кому нет дела ни до кого. Разумеется, речь идет о крайних проявлениях, между которыми имеется бесконечное множество промежуточных состояний. Нагваль Хулиан принадлежал к категории тех, кому другие безразличны. Себя же дон Хуан отнес к противоположной категории.

– Но разве не ты рассказывал мне о великодушии Нагваля Хулиана, о том, что он готов был снять с себя последнюю рубашку и отдать ее тебе? – спросил я.

– А он и был готов, – ответил дон Хуан. – Более того, он был не только великодушен, но и бесконечно очарователен и обаятелен. Он всегда глубоко и искренне интересовался делами всех, кто его окружал. Его всегда отличали доброта и открытость, все, что имел, он был готов в любой момент отдать всякому, кто в этом нуждался или просто ему нравился. И все, кто имел с ним дело, любили его, поскольку, будучи мастером сталкинга, он выражал людям свое действительное к ним отношение: что он не даст и ломаного гроша ни за одного из них.

Я промолчал, но дон Хуан знал, что я ощущаю недоверие и даже некоторое раздражение по поводу того, что он рассказал. Он усмехнулся и покачал головой:

– Таков сталкинг. Видишь, рассказ о Нагвале Хулиане еще даже не начался, а ты уже раздражен.

Я пытался объяснить свои ощущения. Он расхохотался.

– Нагвалю Хулиану было наплевать на всех без исключения, – продолжил он. – И именно поэтому он мог оказывать людям реальную помощь. И он ее оказывал, он отдавал им последнее, что у него было. Потому что ему было на них наплевать.

– Уж не хочешь ли ты сказать, дон Хуан, что своим ближним помогают только те, кому на них в высшей степени начхать?

– Так говорят сталкеры, – ответил он с лучезарной улыбкой. – Нагваль Хулиан, например, был фантастической силы целителем. Он помог многим тысячам своих ближних, но никогда не говорил, что делает это. Все считали целителем одну из женщин-видящих его команды.

А если бы его ближние не были ему безразличны, он потребовал бы признания. Те, кому есть дело до других, заботятся и о себе и требуют признания везде, где можно.

Дон Хуан сказал, что, принадлежа к категории тех, кому ближние не безразличны, сам он никогда никому не помогал. Он