Судья и палач - Владимир Колычев

— О Германе?.. Так мы это, в школе вместе учились. А потом он из вида пропал…

— Когда вы виделись с ним в последний раз?

— Да со школы не виделись…

— Но слышать о нем вы, конечно, слышали?

— Разумеется. Моя супруга состояла с ним в гражданском браке. Она мне о нем кое-что рассказывала…

— И что конкретно она вам о нем рассказывала?

— Знаете, для меня это больной вопрос. Поэтому мы крайне редко касались этой темы. И, само собой, в подробности не вдавались. В общем, я знаю, что Герман закончил философский факультет МГУ. Вместе с Аллой пытался заняться бизнесом — не сложилось. А потом он сел в тюрьму… Пожалуй, все…

— А о том, что он вышел, вы знали?

— Да как-то не задумывался… А он что, вышел?

— Доброе утро, Виталий Георгиевич!.. — съязвил Марков. — Да будет вам известно, Герман Шлыков освободился в девяносто шестом году. Есть предположение, что с тех пор он активно занимается преступной деятельностью. Именно его подозревают в совершении заказных убийств…

— Он что, киллер?

— И очень высокой квалификации. Его специализация — взрывотехника.

— То есть это он мог подставить меня?

— Не исключено… И даже, возможно, в сговоре с вашей супругой…

— Возможно?!

Как будто пелена спала с глаз Виталия.

— Да так оно и есть!.. Им выгодно убрать меня. Завещание ведь на имя Аллы составлено… Только им куда выгодней было меня просто убить…

— Мы тоже так думаем. Поэтому нам до конца не ясны действия ваших противников. Но одно я вам могу сказать точно: вы ни в чем не виновны…

Как будто «КамАЗ», груженный свинцовыми слитками, съехал с его души.

— Значит, я могу быть свободным! — вскочил со своего места Виталий.

— К сожалению, не все так просто. Пока обвинение с вас не снято, какое-то время вы еще пробудете под стражей… Кстати, соседи вас не обижают?..

— Нет, все в порядке…

— Тогда потерпите до завтра…

— А что будет завтра?

— Завтра освободится одна камера. Одиночная и очень приличная. В ней сейчас криминальный босс сидит. Ковры в камере, мебель роскошная, холодильник, видеодвойка — в общем, все условия. Начальник изолятора выявил это безобразие. Уже сегодня авторитета в общую камеру на общую пайку переведут. А вы будете пользоваться благами цивилизации. Но только с завтрашнего дня. Мы обо всем уже договорились…

— Кто это мы?

— Я и майор Круча. Вы о нем, конечно, слышали?

— Да, это брат Любы… Он из меня чуть душу не вытряс…

— К сожалению, его ввели в заблуждение. Он думал, это вы покушались на его сестру… Но теперь он так не думает. Кстати, это благодаря ему следствие вышло на верный след…

— А Германа уже задержали?

— Пытались. Но он ушел… При задержании погибли двое наших сотрудников, — голос Маркова дрогнул.

— Шлыков?..

— Да…

— Неужели он такой спец?

— Увы…

— Скотина!

— Мы пытаемся выйти на него. Через вашу супругу. Она пока не знает, что мы на верном пути…

— Так бы сразу и сказали. Наверное, не хотите меня отпускать, чтобы я не спутал ваши карты… Ладно, если это нужно для дела, я потерплю…

— Эти слова достойны уважения, — улыбнулся Марков. — Кстати, у меня для вас еще одна приятная новость…

— Да?..

— Анализ семенной жидкости, взятый у вас, показывает, что вы вполне можете иметь детей…

— Не может быть!

— Может. Мы уже вычислили женщину, которая действовала по указке вашей жены… В общем, ваше мнимое бесплодие — это дело рук вашей дражайшей супруги…

— Зачем ей это понадобилось?

— Это еще предстоит выяснить. Всему свое время…

— Я понимаю… А могу я увидеться с Любой?

Если он может стать отцом, то его обвинения в ее адрес совершенно беспочвенны. Она беременна от него, а не от кого-то другого.

— Да, конечно, сегодня вы увидитесь с ней. Прямо отсюда вас отведут в комнату для свиданий. Всего доброго!

Марков поднялся, пожал Виталию руку и направился к выходу.

Ему на смену пришел конвоир. И его действительно повели в комнату для свиданий. Там его ждала Люба.

Виталию казалось, что все это происходит во сне.

Он смотрел на Любу и не мог ею налюбоваться. Кретин, он чуть не променял ее на эту мерзавку Аллу, которая ей и в подметки не годится.

— …Скоро мы будем вместе…

— …Мы никогда не расстанемся…

— …Я люблю тебя…

Этими фразами говорил не он, а его душа. Люба смотрела на него влюбленными глазами. Она любила его!

* * *

Алла ждала Степана. И обрадовалась его приходу. Закружилась вокруг него ласковой домашней кошкой, замурлыкала. Душ, ужин, затем спальные апартаменты.

— Как там Виталий? — спросила она, усаживаясь к нему на колени.

— Плохи его дела. Со всех сторон обложили. Не отвертеться. Три трупа на нем…

— Этого не может быть, — привычно и бездушно выставила она неубедительный аргумент в защиту мужа.

«Это он, это он, это он… Он должен быть осужден!» Ему казалось, что он слышит этот ее мысленный вопль.

— Боюсь, дорогая, что твоему мужу не отвертеться от пожизненного заключения. Пусть хоть армию адвокатов нанимает…

— Я этого не переживу! Она играла безупречно.

— Ничего, я буду тебя утешать, — он привлек ее к себе.

— Да, милый, да…

Ее рука полезла под его мягкий домашний халат.

Всю свою жизнь Степан воевал с бандитами и жуликами всех мастей. И Алла скорее всего из разряда преступников. Ему хотелось с ней воевать. Но пока только в постели. Уж больно хороша эта дьяволица…

Они занимались любовью до одиннадцати ночи. А затем на боковую.

Степану хотелось спать. Слишком устал он за последние дни. А еще ему казалось, будто ему что-то помогает заснуть.

Два дня вместе с Николаем Марковым он искал Шлыкова. Вся столичная милиция его искала. Только ничего путного из этого не вышло. Пропал без вести — иначе о нем не скажешь. Где-то нора у него. Только никто о ней не знал.

Может быть, Алла знала. Но трогать ее было не ведено. Она ничего не должна была знать. И, похоже, она ни о чем даже не догадывается.

Ее дом находился под постоянным наблюдением. Вооруженные сотрудники милиции в засадах, все телефоны на прослушивании, «клопы» в каждой комнате. И при ней шпион — это сам Степан.

Только Шлыков не пытался выходить с ней на связь.

И на его квартире следов пребывания Аллы не обнаружено. Как будто и не связаны они ничем, только прошлым.

Но мог ли он сделать фальшивый техпаспорт без ее участия? Теоретически мог. А практически?.. Скорее всего нет…

Собровца и Князева убил Шлыков, а не кто-то другой. Если его арестуют, он будет осужден. А если задержать Аллу, не известно, чем все закончится. Эта подруга не из тех, кого можно взять на пушку. А потом, она приманка — ее трогать нельзя…

Мысли путались, накладывались одна на другую. Сознание куда-то проваливалось. Степан заснул…

Проснулся он посреди ночи. Аллы в постели не было.

Он тихо встал, бесшумным шагом прошел в соседнюю комнату. Алла сидела за столом, за компьютером. Что-то читала. И очень внимательно. Не заметила, как Степан оказался за ее спиной.

«…МЫ ДОВЕДЕМ СВОЮ ИГРУ ДО ЛОГИЧЕСКОГО КОНЦА. ВИТАЛИЙ ОБРЕЧЕН. ЭТОЙ НОЧЬЮ ОН УМРЕТ. Я ДОГОВОРИЛСЯ С НУЖНЫМИ ЛЮДЬМИ. ОНИ УЖЕ В РАБОТЕ…»

Дальше Степан прочитать не успел. Алла заметила его присутствие и быстро отключила компьютер.

— Ты?! — резко обернулась она.

В ее глазах были страх и досада.

— Я, — лениво зевнул Степан.

Он вяло тер сонные глаза. На лице безразличие ко всему. Алла должна убедиться в том, что он ничего не видел и ничего не понял.

— А что?

— Да ничего, — как будто облегченно вздохнула она. — Думала, а вдруг вор к нам забрался. С ножом…

— А ты меньше в Интернет свой выходи. Тогда и мерещиться не будет… А чем это ты так поздно занимаешься?

— Да так, ничем, — голос ее дрогнул.

— Не дай бог узнаю, что какого-нибудь юнца развращаешь…

— Степан! Ну как тебе не стыдно? — немного расслабилась она.

— А что, сейчас модно заниматься виртуальным сексом…

— А разве нельзя?

— Ну, это кому как. Тебе вот не рекомендуется… Давай лучше реальным сексом займемся.

— Как скажешь, дорогой…

Она потянулась к нему, обвила его шею своими руками. Он ощутил волнующую упругость ее груди. И напряжение в собственном паху.

Только ему сейчас было не до секса.

И ей, кстати, тоже.

Они вернулись в комнату, бухнулись на постель. И на самом интересном месте Алла отстранилась от него.

— Извини, дорогой! Я сейчас…

И она бросилась к своему компьютеру. Когда Степан сообразил, зачем она это сделала, было уже поздно. Она стерла с памяти сообщение, которое получила от Германа.