Химеры среди нас - Ирина Фуллер

он развел руками, – не припомню никого с фамилией Михельсон… как их зовут?

– Агата и Виктор.

Судя по задумчиво нахмуренным бровям и последовавшим за этим виноватым выражением лица, ему это ни о чём не сказало.

– На стене мы обнаружили фотографию тебя в юности, – счёл нужным вмешаться Давид, – и вспомнили, что ты был на снимках, которые совсем недавно видели в фотоальбомах родителей Софии.

– О! – Мино, кажется, был рад, что ситуация наконец начала проясняться. – Удивительное совпадение! И, я так понимаю, там был и Оджас?

Давид кивнул, пока София продолжала, насупившись, глядеть на него – будто это он был её беспечным отцом.

– Такое возможно, – кивнул тем временем Мино. – Какое-то время мы дружили, часто проводили вместе время: ходили по вечеринкам, куда-нибудь ездили. Но потом наши пути разошлись.

София достала свой телефон, отыскала там что-то и выставила вперёд, предлагая посмотреть. Там было фото снимка родителей Софии и молодого Лео Леопарди.

Мино сперва пригляделся, а затем удивлённо поднял брови, широко при этом улыбаясь. Радость узнавания без доли испуга или смущения.

– Ну конечно, я помню их, хотя мы виделись всего несколько раз… Да, Оджи тогда очень с ними сдружился, чуть ли не называл своей новой семьёй. Он рос сиротой, поэтому очень быстро привязывался ко всем, кто был добр к нему или искал компании, а тут такая примерная супружеская пара, как из журнала, – рассмеялся Мино, а затем взглянул на Софию, и улыбка померкла. – Но я не очень хорошо был знаком с ними, даже не знал фамилию, поэтому никогда не говорил об этом… я и не думал, что ты их дочь, они довольно заурядные. Я не имею в виду в плохом смысле, просто обыч…

И тут его лицо изменилось. Осознание отчётливо читалось в крупных мягких чертах.

– О-о… – выдохнул он, снова взглянув на фото, которое ещё светилось на экране телефона.

– Именно, – подтвердила его догадки София. Её губы кривились, она пыталась сдержать эмоции.

Потребовалось какое-то время, чтобы Мино принял новость. Спустя четверть часа он принёс всем выпивки, втроём они заперлись в библиотеке, чтобы обсудить ситуацию.

– Оджи, Оджи, – качал головой Мино, когда София рассказала о своих отношениях с матерью и о том, как узнала правду о настоящем отце. – И что собираешься делать? Хочешь с ним познакомиться?

Она неопределённо пожала плечами:

– Зачем? Мы посторонние люди. Он явно не планировал и в самом деле сделать мою мать частью своей семьи.

София чуть помолчала:

– Если бы я узнала правду, когда мне было лет десять, это могло бы многое изменить. Но теперь… у меня есть «Нейм».

– Кстати, – включился в разговор Давид, – почему Леопарди не в «Нейме»?

Мино бросил взгляд куда-то за его спину, а затем загадочно ответил:

– Он предпочитает быть вожаком стаи, а не одним из.

– То есть ему предлагали, но он не согласился? – уточнил Давид, неудовлетворённый ответом.

Кивнув, Мино наконец взглянул ему в глаза:

– Он знает о «Нейме», но ему не интересна наша организация. Оджи всегда хотел самостоятельности.

Давид задумчиво потёр ладони.

София спросила, в какое именно животное обращался Оджас. Вероятно, пума в Софии была от более дальних родственников, так как её отец становился полноценным львом. И в человеческом облике трансформироваться он не умел, так что, выходит, эту особенность она тоже унаследовала от кого-то другого.

Давид в это время прошёлся по комнате и вернулся к старинной книге, «Демономании» Бодена. Он осторожно пролистывал её, испытывая трепет от того, что эти страницы пережили Ньютона, Наполеона, «короля-солнце» Людовика XIV и всю династию Романовых.

Книга была на французском, что затрудняло чтение: для понимания явно не хватало умения спрашивать, где Эйфелева башня, и высказываться в десяти предложениях на тему «Экология». Впрочем, куда интереснее, чем собственно текст, оказались некоторые заметки на полях. Заметки, сделанные от руки, притом явно пером. Читать их было ещё сложнее, но сам факт того, что несколько столетий назад кто-то так же прикасался к этой книге…

Давид замер на последней странице. Он склонился над ней, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.

В дверь громко постучали. Пришлось открыть.

– Мино, вот ты где! – воскликнула Марта, от чего Давид поморщился. – Мы тебя обыскались. Пора делать мумий из туалетной бумаги!

За её спиной маячило ещё несколько человек, а справа, вероятно, заглядывала «Сехмет» – видно было только львиную морду.

– София, пойдём скорее. – Марта решила, что её вторжения было недостаточно, поэтому влетела в комнату и схватила коллегу под локоть. – Ты должна поучаствовать, нам нужен кто-то быстрый. Моя команда всегда побеждает!

Все – абсолютно все – перевели взгляды на Давида. Как будто сама идея предлагать ему стать участником или даже свидетелем чего-то увлекательного казалась дикой. Но совсем не звать было бы невежливо…

Он небрежно махнул рукой, и толпа унесла хозяина вечеринки вместе с Бастет, торопливо вернувшей на место кошачьи уши.

Когда дверь захлопнулась, в наступившей тишине Давид вновь прильнул к пожелтевшим страницам. Там безошибочно угадывалась выведенная чернилами буква «V» с короной сверху.

Глава 10. Отец

В воскресенье Давид изучал рынок аренды недвижимости, чтобы выяснить, за какую сумму мог бы сдавать свою квартиру. Он настолько проникся идеей сменить жильё, что даже не стал дожидаться ответа от Карины. Им были продуманы все варианты развития событий, и ни в одном Давид не оставался жить на старом месте. Всё это повлекло за собой необходимость поиска бригады, чтобы завершить ремонт. Переписка на специализированных ресурсах заняла весь вечер.

К счастью, благодаря этому получилось практически не возвращаться воспоминаниями в вечер субботы.

…Что заставило его выпить виски? Давид отлично знал, как на него действует алкоголь, даже в небольших количествах: на поверхность выбирается бесцеремонный, откровенный Давид, не думающий о последствиях. В прошлый раз после виски в клубе на дне рождения Адама он отправился выслеживать женщину, которая, по его предположениям, была Софией. Известно, чем это кончилось: труп, испорченный костюм и другие неприятности.

Предсказуемо, и в этот раз праздник завершился катастрофой.

Пока гости делали мумий, он сфотографировал на телефон заинтриговавший значок «V» в книге, затем прошёл к снимкам на стене и запечатлел их, сосредоточив внимание на кожаной сумке. Он собирался дождаться, когда Мино разорвёт туалетную бумагу, окутавшую его мощное тело, чтобы спросить о значении символа. Но прежде чем Давид сумел добраться до хозяина вечеринки, заиграла новая песня, одновременно похожая на звучавшие прежде народные мотивы и в то же время разительно отличающаяся. Было в низких мощных битах что-то такое, отзывающееся приятным гулким стуком в груди, взывающее к древним инстинктам. Люди во все времена испытывали желание двигаться под музыку. Давид не мог противиться памяти предков. Но и танцевать не мог. Поэтому он замер посреди комнаты, наблюдая, как несколько десятков людей вокруг него двигаются в одном ритме. Уже стемнело, включили светомузыку, и Давиду казалось: он