Жду, надеюсь, люблю... - Ирина Лобановская

Понятие «не наш» — очень тонкое, его трудно рационально объяснить, в этом вся фишка. Но ощущение однозначно: наш человек или нет, вписывается в компанию или совершенно чужой там. И его чуждость никак не связана с какими-то отталкивающими чертами, со сквозящей в человеке скользкостью, прорывающейся на волю. Нет-нет, усё вроде абсолютно нормально, но видно: он здесь не к месту, и рядом с ним другие не будут раскрепощены и адекватны. И ничего не поделаешь с этим отторжением, увы…

Да ну, брось, сказал себе Славка. Не будь мнительным… И не надо никого провоцировать. Нужно быть предельно осторожным.

Слава вспомнил наивную булочку, встретившуюся ему в Третьяковке. Они ведь даже телефонами тогда обменялись… Куда она провалилась, эта кареглазая?… Слава порылся в своей хаотичной телефонной книжке и нашел телефон Лены. И позвонил.

Она его сразу вспомнила и обрадовалась.

— Ты почему в клуб не ходишь? — напрямик спросил Слава.

Лена помялась:

— Да сессия была… Дела всякие…

— А ты этот клуб хорошо знаешь? Она вновь помолчала.

— Знаю…

— Тогда ответь мне на один вопрос. Вроде там ребята нормальные, но настроенные агрессивно антиалкогольно. Почему?

Лена опять смутилась.

— Ну, просто потому, что молодые, и настрой у них — на здоровый образ жизни, на чистоту…

— Молодые люди бывают разные, — возразил Слава.

— Да, но все-таки современный молодой человек ориентируется на спорт…

— С одной стороны — да, ас другой — он и бутылочку пива любит в руке держать. Одно другому не мешает.

— Ну, это рекламный образ, — пробурчала Лена. — А парень, который подал идею этого клуба и основал его, не пил. Отсюда традиции клуба. Наш клуб — это не просто тусовка. Он особый. Ты читал манифест о его целях и задачах? В институте висит на стенде.

— Нет, не читал. Не вникал. Ходил как вольнослушатель. Я вообще человек независимый — приду, посмотрю, уйду. Но как-нибудь прочту.

— Наверное, ты думаешь, там слова общие, официозные и не особо интересные, в манифесте? — догадалась Лена.

— Да, и это тоже. Ясен пень.

— Ан нет. Там принципы изложены: клуб для духовного развития, для самосовершенствования. И туда надо приходить в особом настроении, чистым, готовым к интеллектуальным дискуссиям. Идея этого клуба далека от любого кафе, где говорят обо всем, о чем угодно. Это тебе не клуб танцев или клуб по интересам вроде тусовки рыболовов или охотников. У нас все ориентированы на чистоту, на романтику, — продолжала бубнить Лена. — Поэтому не могут приносить выпивку. Она провоцирует плотские желания. Обычно сексуальная раскрепощенность там, где вино и водка. Есть, конечно, тусовки, где выпивка непреложна, — это богема. Но наш клуб — не богемная среда.

— Ну, тут с тобой я кое в чем не согласен, — отозвался Слава. — Во-первых, алкогольная романтика своего рода тоже закономерна. Во-вторых, обычно выпивоха — не развратник, а развратник — не пьяница. Либо одно, либо другое. И вообще, этот тезис о всеобщем падении нравов… Некоторым людям словно нравится его доказывать. Многие убеждены, что нравы сейчас — ниже плинтуса. Однако если обратиться к реальной жизни… Тот, кто учился в школе в шестидесятые годы, рассказывает о жизни старших классов, и у бывших школьников девяностых годов глаза лезут на лоб. Неслучаен и Остин Пауэрс — персонаж, намекающий на шестидесятые и утверждающий, что теперь его бы отвергли. Так оно и есть. И не важно, что он «не наш». Все-таки сейчас дети столь зверски не измываются друг над другом, как было раньше.

Славе иногда становилось обидно за своих сверстников. Он анализировал собственный класс. Возможно, там были девушки, потерявшие девственность до брака. Но не больше трех-четырех. Да и то — девицы особые: взрослее других и держались особняком, себе на уме. И их только подозревали, никаких слухов не ходило. Из парней лишь один сошелся с женщиной до выпуска, и один — тотчас после окончания школы. Этот второй — как раз Славка. В параллельном классе — примерно то же самое.

Слава общался и с современными подростками. Видел разных — толкиенистов, пиворезов, исследователей заброшенных чердаков… Но по многим признакам замечал: большинство из них — девственники. И что девушки так запросто ложатся в постель… Нет такого, господа! Вот как хотите — нету! Есть, конечно, проститутки. Есть те, кто рано что-то испытал, но нет у молодых людей такого паскудного, животного отношения к сексу, какое иногда им хотят навязать некоторые газетенки. Они смакуют два мифа — у нас все ужасно (этим мифом грешат некоторые чересчур патриотические газеты) и у нас все замечательно, а сволочи патриоты хотят все замечательное у нас отнять, караул! (это миф либеральных газет).

Славе казалось, что не так уж все плохо. Все равно, так или иначе, есть у человека некий барьер, который мало кто переходит, срываясь в настоящий грех. Славка смотрел на свой бывший класс и радовался: уже почти у всех дети, у кого-то — двое. И пусть и дальше так будет!

Правда, существует и другая категория… Потребители «Птюча» и живущие по понятиям. Но о таких ни один нормальный человек даже говорить не станет. А нормальных людей среди молодых все-таки больше. И мир покупающих проституток, занимающихся групповым сексом и ширяющихся мажоров — мир по другую сторону стены. Но тех, кто любит Россию, больше, чем либеральной молодежи, откровенно называющей Россию «вонючей» и удивляющейся, как остальные идиоты не понимают, что надо любить лишь Америку — цивилизованную страну. Все больше молодых в церкви…

— Знаешь, — сказал Слава Лене, — молодые часто бросают вызов, а старшее поколение упрекает их в разнузданности. Вот мы так не жили, такого не делали!

— Верно, — согласилась она. — Но у молодых и вызов — романтичный! А когда мораль старшего поколения ханжеская, когда они говорят одно, а делают другое, то начинается конфликт отцов и детей. Если «дети» чище и видят, что «отцы» по сути своей аморальны, они и бросают вызов. Его провоцирует ложь старших. А в тех семьях, где старшее поколение живет честно, там и молодые не будут протестовать, а правду переймут. Молодые могут немало напортачить, но все равно они ищут романтику, идеал, они вообще любят искать. А с возрастом человек грубеет, становится циничнее, приземленнее, прагматичнее. И больше себе позволяет.

— Сложный вопрос… Щекотливый, — принялся рассуждать Слава. — Словно две правды. С одной стороны, тезис как общее место: «молодые себе та-акое позволяют!», с другой — противоположное общее место: «с возрастом душа грубеет и становится циничнее». Еще Тургенев от общих и противоположных общих мест остерегал…