Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Александр Тюрин

— А как ты, шпионочка моя дорогая, оказалась на довольствии у Уайна Капака?

— Я пришла к Верховному Инке… он привел меня сюда… здесь мне давали отвар, содержащий духа-Помощника… Каждую ночь повторяется сладостное служение матери Луне… Верховный Инка хочет подняться в Верхний Мир и принести туда успокоение в труде и порядке.

Очень любопытно было за ней наблюдать, и в ее глазенках и в лице перемежалось «свое», одесское, и «чужое», инкское. Желание помочь мне, поучаствовать, повспоминать, поанализировать сочеталось с какой-то переключенностью, вовлеченностью в чужеродный хоровод жизни, в инкский метаболизм.

— Нина, устойчивое успокоение только благодаря отдыху случается. Труд и порядок тут не при чем. Это я тебе говорю, специалист по рекреации и релаксации. Ладно, когда ты меня сможешь спровадить в Килья-Уаси? Или объяснить хотя бы, как туда можно попасть?

— Килья-Уаси — это храм, где мы должны присутствовать каждую ночь. Ты попадешь туда сегодня ночью, если пойдешь вместо меня. И если, конечно, захочешь.

Из желания помочь Нина показывает мне дорогу в храм Луны, из-за своей отрешенности она делает это явно бездумно, не прорисовывая мне всех опасностей.

Сильно опростилась Нина, вроде прежнее сознание и проклевывается, но все равно наполнена она робостью необыкновенной, задействована в местный круговорот времени, и даже словно сочувствует агрессивным планам Уайна Капака. Как будто она кукла, по образу и подобию госпожи Леви-Чивитты сделанная. Вторая мысль наследовала первой: может все мы тут — куклы.

Я на всякий случай уточнил:

— Ты хоть понимаешь, что Уайна Капак, кто бы он ни был, и весь его «хрональный карман» — это полный бред и угроза для нашего родного мира-метрополии?

Нина даже этого не понимала.

— Если честно, Егор, его слова выглядят убедительными. Мы пришли сюда за нашим золотом. Не знаю как ты, а я собиралась отдать его на благие цели. Но оказалось, что наше золото сыграло какую-то роль в этом мире и сейчас его уже нет. Я думаю, отсюда в мир-метрополию должны вернуться не сокровища, а что-то иное.

— Может, людоедство?

— Да нет же, там хватает протеинов.

— Ну, извиняюсь. Значит, простота вернется. Каждый отдельный гражданин станет настолько простым и незаметным, что его можно будет в любой момент оприходовать на какое-нибудь хорошее дело.

— Ты преувеличиваешь, дружок. Между прочим, так называемая «простота» лучше, чем треп про неповторимость личности и бессмертие души. Надоели эти байки, что все вокруг сделано для нас, что небеса якобы велели нам: идите и овладевайте. Наша метрополия набита людьми, которые уверены, что они владыки вселенной, в то время как они — полные «нолики»… А здесь все знают свое место. Здесь гармония… Здесь настоящая свобода, ведь каждый уверен, что с ним происходит только необходимое и целесообразное…

Похоже, Уайна Капак умело воспользовался умственными способностями Нины для оправдания своих делишек и планов.

— Слыхали уже эти фразочки об осознанной необходимости… Да здесь Эйнштейна будут лечить вскрытием черепа — за лень, а Нильса Бора сожрут — за бесполезность… Ладно, не хочу больше тратить время на политинформации, дождусь я от тебя помощи или нет?

— Наверное. Хотя ты просто используешь меня, нахал ты этакий.

И с таким тезисом можно было согласиться, едва я вспомнил свою прошедшую жену, которая использовала меня для построения уютного гнездышка, в котором мой организм оказался ненужным. А еще вспомнил своего киндера Витьку, который называет какого-то мужика, похожего на борова, своим папкой. Вспомнил и отца, о котором ничего не было известно, за исключением того, что он должен был когда-то существовать. И мать вспомнил, которая пятнадцать лет назад выскочила замуж за арапа из тогда еще дружественной страны, чтобы навеки растворится в неизвестности вместе с моей сестренкой Верой. Все уникальные, все неповторимые, всем чихать друг на друга.

И такой вот «цивилизованный» мир я должен защищать, вместо того, чтобы раствориться в радостном служении Солнцу и Луне… Однако плюнуть на метрополию не могу, как будто дал этому гадючнику присягу на верность. Потому и я вытянул максимально подробный инструктаж из полуотключенной Нины, хотя она зевала, конфузливо прикрывая рот ладошкой.

А потом она продолжила отдых, а я занялся ее непосредственными обязанностями, хе-хе, Избранницы. Отчасти это было не слишком сложно, потому что все девицы-красавицы, посещавшие для ночной службы Храм Луны, были сокрыты длинными такими балахонами. С другой стороны, мне пришлось тащиться на полусогнутых и съеживаться, чтобы не выделяться ростом и статью.

Перед входом в подземный храм был разбит металлический сад со всякой тварью в виде серебряного или платинового изваяния. Так и хочется сказать, что все изваяния были исполнены талантливыми руками инкских ремесленников. Вдобавок эти твари производили неприятное впечатление застывшей живой плоти. Еще когда я проходил по этому саду, то догадался по трепетаниям и вибрациям, захватившим мой организм, что храм Луны — это как минимум энергораспределительный щит.

Избранницы занимали в культовом заведении только один ярус. В первой половине зала собирались мужики, и не только идеологическое начальство, то бишь жречество, но и высшие чины по линии хозяйства и обороны. Во второй «алтарной» половине, находившейся на возвышении, находилось нечто, напоминавшее толстый половой член, мирового змея и древо жизни впридачу. Вдобавок, конечно, имелось изваяние богини Луны. То была дама со строгим лицом в канонах местной идольской красы, сидевшая на попе, но выпроставшая наружу набитый чем-то живот. На ее груди государственного формата висела обезьяна с топором в руках. В том месте, которое изображало срамное место, находился череп с зубами.

И Килья-Луна, и древо-член обитали в нише, по бокам от которой размещался «иконостас», представляющий демонскую номенклатуру. Там в несколько рядов выстроились идолы всех уровней преисподней, земли, воздуха и различных небесных градаций. Видимо, Луна считалась женской связующей силой между всеми отделами и департаментами мироздания. В то же время, гордый древочлен «олицетворял» мужское связующее начало, так сказать исполнительскую вертикаль.

В середине «литургии» состоялось подношение даров. Несколько охмуренных психотропной похлебкой человечков без особого волнения, даже с энтузиазмом, сунули свои головы в «детородный орган», то есть череп с зубами. Механизм сработал, дергающиеся тела были втянуты внутрь богини, брызнувшей кровью же был вымазан ее плодоносящий живот.

Затем несколько руководящих особ в плащах из голубиных перьев целовали и обнимали этот обагренный животик, приобщаясь к сверхъестественным силам. Начальники тоже трепыхались, но более радостно, как будто вступали в интимное общение с богиней. Соответственно, и избранницы, и жрецы распевали хвалебные гимны в адрес сластолюбивой и плодородной Кильи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});