Пепел звезд - Елена Гайворонская

– Да? И где же он?

– Везде. В каждом из нас. Как добро. Как любовь.

– Чушь! – крикнула Марина. – Бога нет! Иначе почему он допускает все это дерьмо?! Мой Антон был убит в канун Рождества, светлого праздника!

– Но это МЫ сами делаем с собой! Бог не может быть в ответе за все то зло, что люди причиняют друг другу. Мы сами создали себе ад.

– Но если есть Бог, то существует и дьявол? – прищурясь, промолвила Марина. – И он тоже в нас? По твоей теории…

– Я все думаю о дне рождения Ады, – Лена прикусила нижнюю губу. – Помнишь? Нас было четверо. Мы были немного пьяны, чувствовали себя не слишком счастливыми. Загадывали желания. В шутку. Юлька просила вечную молодость. Ада хотела начать жизнь сначала. А ты…

– Пролететь яркой кометой из ада в ад… Денег. Власти. Памяти. Неважно какой – лишь бы… не стать очередной пылинкой на венике Бесконечности…

– И ни один из нас не пожелал ни здоровья, ни добра, ни любви…

– Но ты, Кассандра, была умнее всех нас. Ты ничего не просила у звезд.

– Просила, – Лена зябко куталась в капюшон, – вернуть Димку… Но не думала, что такой ценой…

– Что ж, мы все получили, что просили… – Марина странно усмехнулась. Она была какой-то чужой, далекой, холодной… как падающая звезда. – Юльке больше не грозит старость. Знаешь, ее Маслов умер.

– Как?! – воскликнула Лена. – С чего ты взяла?!

– Он делал грязную работу. Его застрелили. Не на дуэли, правда… Но, может быть, он вспомнил перед смертью о своей Прекрасной Даме? И у Ады появился шанс начать все с абсолютного нуля… Наверно, настала моя очередь…

– Что ты задумала?

– Ничего.

– Неправда. Тебе плохо, я знаю. Пойдем, посидим где-нибудь, поговорим…

– Ты хороший психолог, Кассандра. И отличный друг. – Марина бросила горящий окурок, он очертил в темноте светящийся полукруг. – Вы все были мне как сестры. Правда.

– ТЫ так говоришь, будто прощаешься.

– На время. Мне нужно побыть одной. Но мой сотовый подключен. – Марина улыбнулась впервые за последние дни. Но глаза были темны, тусклы и печальны. И огромны, как блюдца. – Любовь, дружба делают человека уязвимым. Понимаешь?

– Нет, – Лена отчаянно замотала головой, дергая подругу за лайковую перчатку. – Ты уезжаешь?

– Да. Ненадолго. Так надо. Пока.

Привстав на цыпочки, Марина чмокнула подругу в прохладную щеку.

Джип «Мерседес» неловко развернулся, пару раз боднув бортик, выехал на дорогу и растворился в морозной тьме.

Лена долго стояла на больничных ступеньках, глядя во всепожирающую ночь. Почему-то ей стало страшно, но она не могла понять, за кого: Аду, Марину или себя.

Было семь утра, когда Лена приехала к Дмитрию. Он уже встал, собирался на работу. Она ожидала упреков, но он, ни произнеся ни слова, обнял ее и поцеловал. Его щека была колючей, и это было самое приятное и реальное ощущение прошедших суток.

– Прости меня, – сказала Лена. – Я буду тебя слушаться. Невозможно спасти весь мир в одиночку.

– Это ты меня прости. Я накричал на тебя. Я не стану требовать, чтобы ты изменилась. Просто будь рядом, ладно?

– Хорошо.

– Как твоя подруга?

– Ада? Плохо. Не приходит в сознание. Мне стало вдруг так страшно, когда я подумала, насколько хрупок человек. Все можно потерять в один момент.

– Ну, нет, – убежденно сказал Дмитрий. – Я тебя терять не собираюсь, никогда и ни за что. Хоть потоп. Все у нас будет отлично, веришь?

– Тебе верю.

– Замечательно. Тогда раздевайся, идем завтракать. Я приготовил яичницу. Огромную. Твою любимую – с луком.

– Откуда ты знал, что я приду?

– Ты разве забыла? – Улыбнулся Дмитрий. – Я маг и волшебник. Поколдовал – и готово.

Глава 3

Попасть в ЦКБ было непросто. Но фамилия «Громова» открывала, на удивление, многие двери. У палаты Аркадия Гриневича дежурили люди в штатском, ничем не напоминающие бритоголовых «братков».

– Извините, – сказали Марине очень вежливо, – мы вынуждены вас обыскать.

Она не возражала, после чего пришла миловидная дама, которая пригласила ее в отдельный кабинет. После процедуры предупредили:

– Не больше пяти минут. И никаких волнений. Он еще очень слаб.

Вид у Профессора и впрямь был неважный. Рядом с кроватью стоял какой-то аппарат, от которого к рукам больного тянулось несколько трубок. Лицо землисто-желтое. Из груди со свистом вырывалось дыхание. Но взгляд, направленный на гостью, остался прежним: подозрительным, просвечивающим насквозь, подобно рентгеновскому лучу.

– Как вы? – спросила Марина, выкладывая на столик пакетик с фруктами.

– Помните, старое кино: «по сравнению с Бубликовым – неплохо». – Но, заметив, что Марина помрачнела, спохватился:

– Простите. Мне очень жаль Антона. Мы были знакомы столько лет, а я даже не смог прийти на кладбище…

– Можно я включу телевизор? – спросила Марина. Профессор удивленно кивнул.

– Недавно мы поженились. Вы знали об этом?

– Нет. Но догадывался, что ваши отношения достаточно серьезны… Примите мои искренние соболезнования. – Снова испытующий взгляд.

– Он вам оставил кое-что. Дискету.

Профессор заметно насторожился.

– И кое-какие бумаги. Компромат. На одного вашего знакомого. Виталия Кротова. Это – бомба. – Она говорила чуть слышно, едва шевеля губами. Он понял, закашлявшись, улыбнулся.

– Эта палата не прослушивается.

– Ни в чем нельзя быть уверенным.

«Кредит в четыре с половиной миллиарда долларов сможет спасти реформы в России…»

– Вы необычная женщина. Я начинаю понимать Антона.

– Вас интересует то, что я сказала?

– Девочка моя… – он тяжело вздохнул. По вискам скатились капельки пота. – Боюсь, мне пора отойти от дел.

– Думаете, вы сможете? Однажды я предложила Антону все бросить. Но он отказался.

– Он был моложе.

– Был.

– Мне тяжело, – сказал Профессор. – Извините.

– Всего минуту. Антон оставил мне все. Порядка четырех миллиардов долларов. Неофициально, разумеется. Засвеченная сумма несколько меньше.

– Вот как? Я думал, он имеет больше, – но за этой нарочитой небрежностью Марина уловила некоторый интерес.

– Мне они не нужны. На них кровь Антона. Я отдам вам, сколько захотите. В обмен на небольшую услугу – помогите мне найти «заказчика» и «исполнителя».

Профессор откинулся в подушки, на мгновенье прикрыв глаза.

– Моя милая, вы понимаете, о чем просите?

– Я даже подозреваю, кто это. Кротов и некий Тарантино. Я знаю. Я видела дискету. И я хочу их уничтожить. Помогите мне, Аркадий.

– Вы… бредите? – Взгляд его сделался цепким и острым, как скальпель.

– У вас есть семья?

– Да. В Израиле.

– Почему не с вами? Молчите, я отвечу – вы боитесь за них. Антон тоже за меня боялся. Говорил, что я делаю его уязвимым… Он был моей единственной семьей. До него моя жизнь была пустой и бессмысленной борьбой за существование. Когда он умер, я тоже решила умереть. А потом поняла – первыми должны уйти они. Я ничего и никого не боюсь, мне нечего терять. Помогите мне! А я помогу вам. Вернуть вашу территорию.

Доктор в белоснежной косынке, войдя в палату, сурово нахмурился.

– Вам пора. И почему так громко работает телевизор?

«Президент заявил, что приложит все силы, чтобы с организованной преступностью в России было покончено…»

– Оставьте, – приказал Аркадий, – хорошая передача. – И дайте нам еще пару минут.

– Но…

– Выйдите.

Доктор послушно удалился.

– Антон говорил, что вы его единственный друг. И я могу к вам обратиться, в случае чего… Поправляйтесь. И берегите себя. Они не оставят вас в покое. А я все сделаю сама. У меня достаточно денег, чтобы отправить в ад пару подонков.

– Постойте, – желтая рука взметнулась и опала. – Присядьте.

Марина опустилась на стул у изголовья.

– Вы так его любили?

– Да. – Она прикусила губу. – Брызнула кровь. В последнее время она не пользовалась ни кремом, ни помадой, и кожа истончилась от мороза. Аркадий взял стерильную салфетку, приложил к ее лицу. На белом отпечаталось красное.

– Я тоже, – сказал он. – Он был моим единственным другом. Десять лет. Я был вначале не лучшего мнения о вас. Извините. Нам будет его не хватать. Они пристально смотрели друг на друга, будто играли в гляделки. Немолодой осунувшийся человек с восковым лицом. И молодая женщина с черными впадинами глаз над гипсовой маской впалых щек и бесцветных губ. Сухая ладонь легла поверх ее смуглого запястья.

– Я помогу тебе, детка. Вот только выкарабкаюсь.

Впервые ее глаза заблестели.

– Спасибо вам, Аркадий.

– Называй меня Профессор. И на «ты».

– Доигралась, – устало сказал Дмитрий, швыряя на стол свежий номер «МК». – Вот твое личико во всей красе. Вызывают нас в отделение. На работу позвонили. Думаю, как раз, в связи с этим.

Сцепив до боли пальцы, Лена опустила глаза в газету.

«Красавица или чудовище?»– гласил жирный заголовок.