Гульчатай, закрой личико! - Ирина Боброва

– Она старая! – воскликнула девочка и, прищурившись, посмотрела на рослого друга сверху вниз – для этого ей пришлось встать на цыпочки, рискуя свалиться с коня. – Впрочем, если хочешь, можешь целоваться. Только учти – я тебе такую сцену ревности закачу, что не рад будешь.

– Ну если сцену ревности, тогда не буду, – проговорил Аполлоша, с трудом сохраняя серьезный вид.

Малышка притихла. Она вспомнила разговор с Тыгдынским конем – тот рассказывал, что башня отшельника Амината всегда приходит на зов чистого сердца.

– Аполлоша, а у нас чистые сердца? – спросила Мексика.

– Конечно! – уверенно ответил ей старший друг. – Разве можно замарать сердце?

Сказал он это очень серьезно, но странная тревога сжала душу пятнадцатилетнего принца. Сжала так, что на мгновение ему показалось, будто кто-то ударил в грудь закованным в железную перчатку кулаком. И этот удар был таким сильным, что Аполлоша вдруг понял – ему на собственном опыте придется узнать, что сердце очень легко замарать. Так же легко, как потом невероятно трудно его очистить.

Колонна подъехала к домику отшельника. Тут же многоголосый хор торговок вписался в разноголосье кавалькады. Женщины зазывали покупателей, горя желанием продать немудреную снедь. Брунгильда скомандовала «Вольно», разрешая солдатам подкрепиться перед долгим отрезком пути.

Старый Аминат вышел на крыльцо и посмотрел на гостей. Он прищурился и закрыл глаза от яркого солнца, приложив к бровям ладонь козырьком. Вездесущие эльфы уже оповестили его о предстоящем событии, поэтому Аминат был очень занят. Он изрядно опустошил свои запасы, собрав несколько корзин самых благородных вин для женщин и самых крепких настоек для истинных ценителей его искусства. Старый отшельник мечтал о том дне, когда закончится его контракт с королем Полухайкиным, а вместе с этим контрактом закончится и работа в министерстве путей сообщения. И тогда он уйдет в башню. Перекроет один из уровней, как это сделал его отец, и будет в тишине и спокойствии наслаждаться любимым делом. А именно – выдумывать новые рецепты настоек и писать книгу о водках, и винах, и зелье хмельном.

– Осторожнее с корзинами, – проворчал он, спускаясь по скрипучим ступеням крыльца и пропуская в избушку крепких молодцов из отряда Брунгильды Непобедимой.

Корзины с предельной осторожностью вынесли из дома и погрузили на телегу, в которой уже стояло несколько бочек знаменитого на все Иномирье пива трактирщика Джулиуса. Сам Джулиус сидел на бортике транспортного средства, готовый в любой момент тронуть коней с места. И Аминат вздохнул с облегчением – у Джулиуса хрупкий груз будет в целости и сохранности. Трактирщик объедет каждый камешек, каждую ямку, да что там говорить – он костьми ляжет на дорогу, в лепешку расшибется, но не позволит разбиться ни одной бутылке. Джулиус на собственной шкуре испытал гнев волшебника, когда тот превратил его в рака и забыл об этом. Повторять двухлетнее сидение в реке, в мутном и темном иле, Джулиусу не хотелось.

На следующей телеге восседала купающаяся в восхищенных взглядах мужчин Басенька. Мужское внимание к супруге хронически рогатого Джулиуса не могло отбить ни присутствие законного мужа, ни наличие девяти детей, галдевших в той же телеге.

Протрубил горн, всадники вскочили на коней, возницы взмахнули кнутами. Колонна двинулась к тоннелю. Скуповатые гномы уже потирали руки, предвкушая невероятную прибыль. Но заработать на предоставлении проезда через тоннель подземным жителям не удалось. Отшельник Аминат прекратил торг одной фразой.

– За спиртным не появляйтесь, – сказал он и сразу же получил стопроцентную скидку на всю компанию.

И отряд проехал через Последний Приют, ступив на широкую пустошь, что отделяла Забытые Земли от остального мира. Тут к ним присоединились ковры-самолеты, перевалившие через горы по воздуху. Гуль-Буль-Тамар опустилась рядом с королевой Мартой, и, немного посовещавшись, женщины решили, что таксисты должны вылететь вперед. Половина запаса продуктов находилась на коврах джигитов, и было решено, что к прибытию большинства гостей уже разожгут костры и установят котлы и вертела.

Глава 19

ВЕРНИСЬ, Я ВСЕ ПРОЩУ!

Бенедикт и Медуза были уже в замке лесных оборотней. Ее сразу окружила стайка шумных девушек, обсуждая предстоящую свадьбу, они увлекли невесту в комнаты – наряжать. Бенедикт заволновался, он вдруг поймал себя на мысли, что боится снова потерять любимую, но тут же посмеялся над своими страхами. Его окружили остроухие оборотни, поздравляя с законным браком. Ангел с благодарностью принимал эти поздравления, хотя точно знал, что для хозяев леса слово «законный» ничего не значит. Они жили в бесконечной свободе и веселье, и прочными у них были только общие для всего народа чувства. Именно по этой причине среди лесного народа не было ни драк, ни взаимных обид, ни зла. А шутки, иногда даже дурные, они воспринимали просто как развлечение. Вот и сейчас, принимая от весельчаков потерянную где-то в башне зеленую шляпу с фазаньим пером, жених сначала взял ее двумя пальцами, ожидая, что головной убор может превратиться во что угодно. Он подозрительно пощупал зеленый фетр и только потом водрузил шляпу на макушку.

В небе появилась темная точка и стала стремительно увеличиваться в размерах. Скоро Бенедикт смог разглядеть летящий на предельной скорости ковер-самолет.

– Майна, майна, каму сказал? – услышал ангел голос Хасана. – Вах, шайтан арба, каму сказал майна?

Ковер-самолет немедленно выполнил команду, так резко плюхнувшись на землю, что кругленький начальник таксистов скатился на траву, подпрыгивая, словно мячик.

– Слюшай, какой у тебя родня сердитый, ангел-джан! – прохрипел Хасан, остановившись. Он раскинулся на спине, не в силах даже пошевелиться и дыша так, словно это не ковер нес его по воздуху, а он сам летел и транспорт вез на собственных плечах. Но усталость не мешала таксисту быстро говорить: – Слюшай, савсем старый человек, прямо аксакал, а так пилёхо ругался! Отвези, говорит, бистро-бистро маленько письма для Бенедикта. И читобы до свадьба он прочитал. – Хасан развязал пояс и вынул из него свернутый в рулон лист бумаги. Ангел нерешительно взял письмо, предчувствуя, что содержание его не обрадует.

Письмо было написано любящим дядюшкой, Большим Боссом, и по сути было даже не письмом, а ультиматумом.

«Дорогой мой племянник, надеюсь, пока еще ты им являешься!» – писал начальник Небесной Канцелярии таким сухим и официальным языком, что Бенедикт с трудом смог осознать смысл написанного на конторском бланке. Где-то внутри шевельнулась неуверенность, на мгновение превратив его в нелепого неудачника. Бенедикт быстро пробежал глазами текст и присел на траву, свесив голову на грудь. В послании дядюшка приводил массу аргументов против его предстоящей женитьбы, требовал немедленного возвращения в Энергомир и искреннего покаяния. Тогда он – Бенедикт – отделается легко и любящий дядюшка ограничится небольшим взысканием и запретом на выход в параллельные измерения. Если же он, неблагодарный, приказ не выполнит, то останется навсегда там, где находится. И не видать ему бессмертия как своих ушей.

Бенедикт не сразу понял, чего именно требует Большой Босс. Когда же до него дошло, то ангел почувствовал, как внутри завязался тугой узел. Прекрасные голубые глаза жениха подернулись влажной горестной дымкой, а в голове билась мысль: «За что?» Потом он вдруг осознал, что Большой Босс его единственный родственник. И это стало потрясением.

Из замка вышла Медуза. Ангел взглянул на нее – и все переживания, все сомнения улетучились. Он задохнулся от восторга – так перехватывает дыхание, когда в жаркий, душный день прыгнешь в ледяную воду.

На невесте было надето короткое, чуть ниже колен, зеленое платье. Подол легкими свободными складками обнимал стройные ноги и разлетался при каждом шаге. Ножки, обутые в сандалии, легко ступали по траве, и казалось, что девушка сейчас просто кинется бегом навстречу любимому. Волосы привели в порядок. Они теперь были прямыми и изменили цвет. Вместо перманента мышиного цвета, что достался Горгоне от ведьмы Гризеллы, ее голову украшали прямые волосы теплого песочного цвета, который удивительно сочетался с ее глазами. Длинные ресницы взлетали к бровям, открывая восторженно-удивленный взгляд, а маленькая ручка Медузы то и дело поднималась к волосам, проверить, не съехала ли набок цветочная корона, венчавшая высокую прическу. Невеста улыбалась, улыбалась счастливо и открыто. Улыбка эта была напоена счастьем и солнцем, она была полна любви и доверия.

И Бенедикт вдруг понял, что эта улыбка намного важнее для него, чем все запреты в мире. И еще он понял, что без улыбки Медузы ему не нужно никакое бессмертие. Он поднялся и пошел навстречу – навстречу своей судьбе. И не заметил, как отбросил в сторону лист бумаги, на котором Большой Босс изложил свои требования.