Клуб холостяков - Даниэла Стил

– Да, я понимаю, – поддакнула Мэгги. – Ну тогда еще раз спасибо вам за прекрасное место и за хороший вечер. Вы же мне больше звонить не собирались, разве не так? – вдруг спросила она.

– Значит, собирался, раз позвонил. Два часа назад, если вы забыли. – Он все больше раздражался. Он не обязан перед ней отчитываться! С новой силой разболелась голова. Извечное следствие поездок на Лонг-Айленд. И Мэгги он зря позвонил: чем ему может помочь эта наивная простенькая девчонка?!

– Нет, не собирались. Мои подруги считают, что вы мне ни за что не позвонили бы.

– Вы обсуждали это с подругами? – Еще не легче! Может, она весь район вовлекла в эту дискуссию?

– Я только спросила их мнение. А позвонили бы, если бы я с вами переспала? – с искренним интересом спросила Мэгги, и Адам застонал, закрыл глаза и заворочался в постели.

– Господи, да откуда я знаю? Может, и позвонил бы. А может, и нет. Кто это может знать? В зависимости от того, насколько мы бы друг другу понравились.

– Сказать по правде, я совсем не уверена, что вы мне нравитесь. В тот вечер мне показалось, что да. А теперь я думаю, вы со мной просто играли. Наверное, решили со своим другом надо мной посмеяться. – В голосе Мэгги слышалась обида. По лимузину и заведениям, где они были, можно было заключить, что деньги у него водятся. Такие мужчины сплошь и рядом попользуются девчонками вроде нее, а потом исчезают бесследно. Так ей и подружки сказали, и оказались правы. Теперь она была рада, что не легла с ним в постель, хотя в тот момент колебалась. Но ведь она его совсем не знала. А торговать телом в уплату за место в кулисах было не в ее правилах.

– Чарли счел тебя очень симпатичной, – солгал Адам. Он понятия не имел, какого мнения Чарли на ее счет. Просто не помнил. Они о девушке вообще не говорили. Она была как объект, появившийся на экране их радара, чтобы тут же исчезнуть и больше не показываться. Мэгги права, у него и в мыслях не было ей звонить. Позвонил только потому, что было паршивое настроение после вчерашнего вечера, а знакомых, с кем он мог бы поговорить дома, не оказалось. Удивительное дело, но желание бросить немедленно трубку вдруг исчезло.

– А вы, Адам? Вы тоже сочли меня симпатичной? – Она была настойчивой.

Адам открыл глаза и уставился в потолок, сам не понимая, чего он ждет от этого разговора. Это все его мамаша виновата! Он успел достаточно выпить, чтобы все свои беды валить на мать. И, конечно, на Рэчел.

– Послушай, о чем мы говорим глубокой ночью?! Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Мы чужие люди. У меня болит голова, просто раскалывается. У меня болит живот. Моя мать считает меня алкоголиком. Наверное, так и есть. Хотя вряд ли. В любом случае я себя чувствую отвратительно. У меня не родня, а черт знает что, а я ведь всего только вечер провел с ними, нам просто не о чем говорить! Я зол как черт, я ненавижу родителей, они меня тоже терпеть не могут. Не знаю, зачем я тебе позвонил, позвонил – и все тут, тебя не оказалось дома. Давай на этом и закончим, а? Сделай вид, что я ничего не оставлял тебе на автоответчике. Считай это попыткой вызвать тебя на свидание с сексом. Просто мне было тошно и не хотелось оставаться в одиночестве. У меня так всегда, когда с матерью пообщаюсь. – Он все сильней раздражался.

– Адам, я вас очень хорошо понимаю. У меня тоже родители были не сахар. Отец умер, когда мне три года было, а мать была алкоголичка. Я ее с семи лет не видела.

– И с кем же ты росла?

– До четырнадцати лет – с теткой. Потом тетка умерла, и меня взяли в детдом. Там я и была до самого окончания школы. Правда, до аттестата так и не дотянула, так что у меня неоконченное среднее и все. С тех пора сама себя кормлю. – Мэгги говорила о себе абсолютно спокойно, ничья жалость ей явно не требовалась.

– Господи! Досталось тебе… – Впрочем, у некоторых его знакомых женщин были похожие истории. Адам и раньше встречался с девушками, которые не могли похвастать легкой жизнью. Он знал такие истории: кто-то пережил домогательства со стороны отцов или дядей, кто-то в шестнадцать лет покинул дом. А потом становились моделями или подружками состоятельных дядечек. Не у многих было нормальное детство. Конечно, среди его приятельниц были и вполне благополучные особы. Но такие случаи были скорее исключением. Мэгги удивила Адама своим отношением к собственной судьбе, она не кляла свою несчастную долю, не пыталась разжалобить Адама. Ей не нужен был его кошелек, хотя бы в порядке компенсации за мать-алкоголичку. Как бы ей в жизни ни досталось, она, похоже, с этим примирилась. И больше того, она искренне сочувствовала Адаму.

– Так у тебя совсем нет родни? – спросил Адам.

– Не-а. По праздникам бывает одиноко, но я иногда навещаю своих приемных.

– Поверь мне, – уверенно заявил Адам, – не иметь родственников – это счастье. Лучше никаких, чем такие, как у меня.

Мэгги не была с ним согласна, но спорить на эту тему в три часа ночи не имела желания. И она по-прежнему была уверена, что он звонил ей в поисках партнерши по сексу, а это было для нее гадко и оскорбительно. «Интересно, – подумала она, – скольким он еще позвонил и стал бы звонить ей, если б на его призыв кто-нибудь откликнулся. Но, видимо, ему не повезло, раз он так и сидит один. Точнее – спит».

– Я все же думаю, что иметь семью в любом случае лучше, чем остаться сиротой. А братья или сестры у вас есть?

– Мэгги, давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Я тебе позвоню. Всю свою родословную расскажу. Обещаю. – На этих словах раздался грохот, стон и крик: – Вот черт!

– Что случилось? – забеспокоилась девушка.

– Да встал с кровати и зацепил тумбочку, будильник полетел на ногу. Ну вот, мало того, что я без сил, так еще и с синяками. – В его голосе, как у пятилетнего малыша, слышались слезы.

Мэгги сдержала смешок.

– Да… Что-то вы не в форме. Пожалуй, вам действительно лучше поспать.

– И еще как! Я уже полчаса тебе твержу.

– Зачем вы так? – упрекнула она. – Знаете, вы иногда бываете очень злым и грубым.

– Ну вот, ты уже заговорила как моя мать. Она мне вечно что-нибудь такое выдает. Как считаешь, это милосердно – посылать мне газетные вырезки, где я запечатлен черт знает в каком виде, а то еще с кем-нибудь из клиентов на пороге кутузки? Обзывать меня алкашом, повторять, как сильно она любит мою бывшую жену, которая, между прочим, наставила мне рога и бросила, решив выйти замуж за другого? – Он опять начинал распаляться. Мэгги терпеливо слушала.

– Неужели ваша мать говорит такие вещи? Это ужасно! Как она может? – В голосе Мэгги слышалось сочувствие, хотя Адам на нее накричал. Ее участие тронуло Адама. Несчастная девочка, а его жалеет и нисколько не обиделась на него. Чудеса! Она жалеет его! А ведь, собственно, за этим он и позвонил – за сочувствием. Он только не ожидал такого искреннего, бескорыстного участия, от которого давно отвык. – Адам, вы не должны позволять ей говорить вам все это! – сказала Мэгги. От своей матери она тоже ничего хорошего не видела, а потом та и вовсе в одночасье исчезла, не простившись с дочерью.