Моя последняя игра (СИ) - Мека Владислава "Калигула"

— Привет, Крис — махнул мне рукой Ник и подошел ближе.

— Привет — кивнула я, все еще задумчиво изучающая его образ.

— Хотел сказать по телефону, но ты так быстро отключилась, что я решил подождать тебя здесь — интересно, что-то идет не так.

— Что случилось?

— Вчера я накосячил, ну ты понимаешь в своей семье — кажется, да, я начинаю понимать — представляешь, они отказались от патронажа, поэтому сегодня за мной приезжает социальный работник. Мне придется уехать. Такая жалость! — в его глазах впервые проблеск эмоции и это точно не сожаление. Это радость, нет, скорее злорадство.

— Не может быть! И что же ты сделал? — включаюсь я в его игру одного актера.

— Забыл потушить сигарету в сарае за домом, он вспыхнул в считанные минуты, все решили, что я сделал это специально — опустил голову Ник.

— Это тебя не спасет, ты же понимаешь, да? — усмешка растянула мои губы, он на самом деле понял, может и не все, но основную мысль уловил.

— Понимаю, поэтому и пришел сюда. Хочу, чтобы ты поняла, я не Грин, Данте или Дэвид, я даже не тот коп, которого поджарили на днях. Попробуй сцепиться со мной и никто не даст гарантий, что ты такая малышка сможешь меня одолеть. Поэтому просто рискни и отпусти меня — прямолинейно, но зато четко и правдиво.

— Рискнуть, говоришь? — сделала я пару шажков к парню.

— Именно. Рискни. Тем более, ты сама говоришь, что меня не спасет бегство, если ты того захочешь. Так что, давай я просто уйду? — теплые пальцы коснулись моей щеки, провели по скуле и заправили прядь выбившихся из пучка волос за ухо.

— Я сейчас закрою глаза и представлю, что тебя никогда не существовало, а когда я их открою, то тебя действительно больше никогда не будет существовать в моем мире — опуская веки прошептала я, чувствуя, как совершаю очередную ошибку.

— Спасибо, Бабетт…

Через минуту у школьных ворот я стояла одна, а с неба на землю стали падать первые за этот день снежинки.

В голову пришла весьма странная песенка, пока я пялилась в небо и что мне мешает? Я спою, только шепотом:

   When you came in the air went out.    And every shadow filled up with doubt.    I don't know who you think you are,    But before the night is through,    I wanna do bad things with you.    I'm the kind to sit up in his room.    Heart sick an' eyes filled up with blue.    I don't know what you've done to me,    But I know this much is true:    I wanna do bad things with you.

— Не замечала за тобой тяги к музыке, Детка — испортила мне песню своим появлением Натали.

— Потому, что ее — нет. Я не люблю музыку. Мне просто нравятся слова этой песни — пожала я плечами.

— Действительно? Хочешь, чтобы и с тобой делали плохие вещи? — усмехнулась девочка, до моей улыбки ей, конечно, далеко, но впечатление производит.

— Натали, что ты хочешь? — повернулась я к ней.

Она сегодня была в черном, как прозаично. Впрочем, ей идет этот цвет, оттеняет зелень глаз. Пальто кашемировое сидит, как влитое на неплохой фигурке. Волосы распустила, макияж сделала более агрессивным. Всем своим видом провоцирует. Так и призывает подойти и обжечься об нее. Миленько.

— Телефоны ребят не отвечают, в школе никто из них не появлялся. Не хочешь мне ничего сказать? — сделала пару шагов ко мне девчонка и оказалась почти вплотную, мне даже пришлось голову задрать, чтобы не отводить от нее взгляда, все же быть невысокой еще то удовольствие.

— Честно? Нет — саркастически усмехнулась я — и кого из ребят ты конкретно ищешь?

— Ты знаешь кого — процедила сквозь зубы Натали, если учесть, что выдержка не ее сильная сторона — девочка определенно растет на глазах.

— Грин сказал, что в десять вечера будет на мосту западнее улицы Льюис. Знаешь, где это?

— Конечно — фыркнула Натали — но, с чего бы он тебе это говорил? — сузила она жирно подведенные глаза.

— Наверное, с того, что назначил мне там встречу. Хотел поболтать — пожала я плечами.

— Только посмей туда явиться! — напоследок пригрозила мне Натали и чуть до смеха не довела своей недалекостью.

Влюбленная женщина — это глупый страус. С симптомами бешеной тигрицы. Все, что ее волнует — объект страсти, остальное отходит на второй план. Даже собственная безопасность. Как это нелепо. Знала бы глупышка — Натали, что Грин променял ее на сумасшедшего Кукловода… Хотя, ничего бы ей такое знание не дало. Она все равно продолжала бы любить своего Грина и ждать, как Ассоль алые паруса.

Я потерла переносицу и решила, что никогда и ни за что не стану любить кого до такой степени, чтобы забывать о себе. Такая любовь самоубийственна и разрушительна. Она ни к чему не приводит. Единственный человек за которого можно убить и ради которого стоит быть готовым пойти на все — это ты сам. И никак иначе.

Кивнув своим же доводам я вошла в школу. Тепло сразу же прилипло к коже, как вязкий сироп и заставило задрожать. Оно неприятно покалывало кожу и щипало обветренные щеки. Потирая покрасневшие от мороза руки я подошла к своему шкафчику и достав нужные учебники направилась в класс.

Впервые за эти долгие недели я оказалась в таком положение, о котором мечтала на глазах у всех с самого начала. Вокруг не было никого. Все места рядом пустовали. Словно напоминая, что игра подходит к концу и скоро, то место на котором сижу я сама тоже опустеет, так или иначе.

По коже пробежало стадо мурашек, когда в кабинет вошел или скорее вошла Людовик. Все же женщиной ему идет быть больше. красивый кровавого оттенка костюм с умопомрачительным вырезом не только на груди, но и на бедре, приковывает внимание всех парней в классе. Волосы распустил и они спускаются как раз до аппетитного зада. Красавец, хоть сейчас в гроб клади!

Но вся красота исчезает стоит пристальней на него посмотреть. Холодные глаза не дают забыть, кто перед тобой и что он может сделать с тобой. Моим одноклассникам повезло, они не знают, что находятся в одном классе с серийным убийцей и не одним убийцей. Я могу похвастаться достаточным количеством жертв, чтобы называться серийным маньяком.

Людовик осмотрел присутствующих, улыбнулся напомаженными губами в тон костюму и произнес совершенно женским голосом, не только в интонации:

— Сегодня я решила провести опрос в устной форме. Буду вызывать вас к доске и задавать пару вопросов. Начнем.

Он вальяжно расселся в кресле и согласно списку начал опрос. Ребята по очереди подходили к доске и отвечали на каверзные вопросы учительницы, которая иронично смотрела на них из под светлой челки. Время от времени глаза Людовика находили меня в общей картине учащихся и тогда я чувствовала, как он мысленно хлестает меня ласкающим для остальных взглядом. Неприятное ощущение, но вполне терпимое. Особенно от осознания, что яд он успел опробовать. Это заметно по темным кругам под глазами, бледной с испариной над верхней губой коже и едва подрагивающим пальцам. Конечно, он мог вчера перепить и сегодня страдает от простого похмелья, но судя по тому, как он был вчера занят, пыхтел над трупами аж до шести утра, напиться у Людовика времени просто не было. А вот выпить перед приходом в школу он мог и пил он уже отравленное вино или что покрепче.

— Крис, ты ждешь особо приглашение? — вырвал меня из грез голос Людовика.

Значит, моя очередь отвечать. Я встала и слегка сутулясь, не выходя из роли запуганной Бабетт, которую так привык видеть Людовик направилась к нему. Людовик наблюдал за моим приближением с улыбкой, ему нравился мой страх. А мне нравилась мысль о его скорой смерти. Какие мы все-таки в сущности разные. И такие похожие.

— Для тебя у меня особое задание. Начерти на доске схему превращения гусеницы в бабочку — произнес он с мягкой интонацией, словно предвкушая новую извращенную пакость своего предсказуемого умишке.