Цвет страсти. Том 1 - Сюзанна Форстер

– Пожалуй, охранники действительно проявили некоторую небрежность, – согласился Лейк, – но галерея имеет самую современную сигнализацию.

– Но это не значит, что она безукоризненна.

Скульптура работы Родена, украшение коллекции, стояла посреди зала в стеклянной витрине. Джек повернулся к ней, чтобы примером подкрепить свою мысль, заметил Гас и тут же взглядом послал ей сообщение: «Я жив-здоров, крошка, и скоро до тебя доберусь».

Он не сказал ни слова вслух. Его кивок ей был почти незаметным, но мрачное веселье в его взгляде не обещало ничего хорошего. Похоже, он знал, что она давно стоит за дверью, подслушивая их разговор. Холодный ужас охватил ее при мысли, что он с самого начала разгадал ее планы, включая неуклюжую попытку навсегда избавиться от него. Интересно, скольких людей он еще сумел провести?

Гас спряталась за дверь до того, как Лейк успел ее заметить, но ее сердце продолжало сильно биться. Пытаясь вернуть самообладание, она поспешила к лестнице наверх. Гас не имела никакого представления о том, как ей следует себя вести. Она даже не успела переговорить с Робертом, но две вещи были ей ясны: Кэлгейн опасен еще больше, чем прежде, а она все так же находится во власти его чар. Этот кошмарный тип мог причинить больший ущерб взглядом своих темных глаз, чем другие мужчины с помощью рук, рта и языка, вместе взятых.

По пути к себе в комнату Гас пылко поклялась, что не позволит Джеку испортить ей жизнь только для того, чтобы ублажить свое мужское эго. Ее безуспешные попытки остановить его окончились ничем, и теперь у нее не оставалось другого пути, как довести игру до конца. Если она не сможет с ним поладить, придется искать другие, более радикальные средства.

Роберт договорился о ее похищении, возможно, он сумеет договориться и об услугах наемною убийцы.

От тревоги и беспокойства Гас плохо соображала, она еле добралась до дверей своей спальни и, шатаясь, вошла в комнату, полную солнечного света. Но больше всего ее приводил в смятение тот факт, что она была готова абсолютно на все. Никогда в жизни она не была настроена столь решительно.

* * *

«Ну и ну, вот так экземпляр отхватила себе моя вздорная сестричка!»

Лейк Феверстоун удобно устроился в кресле перед целым рядом экранов и невольно приподнялся, увидев на одном из них выходящего из душа Джека Кэлгейна. Конечно, ему было любопытно узнать, что же привлекло его своевольную сводную сестру в этом человеке, но он не ожидал получить столь убедительного и наглядного ответа. Да, природа щедро одарила Джека Кэлгейна, и теперь стало понятно, почему Августа вышла за него замуж. Оставался лишь один вопрос: почему она загнала любимого муженька в «Сибирь»? «Сибирью» все члены семьи называли именно эту спальню для гостей.

«Сибирь» также была одной из нескольких комнат в доме, просматриваемых через сложную видеосистему, и хотя Лейк создал всю сеть в целях безопасности, он не испытывал угрызений совести, пользуясь ею сейчас для удовлетворения своего любопытства. Недавнее похищение и то, с какой легкостью проник в дом преступник, заставили Лейка быть более бдительным. Если нельзя положиться на охранников, то он сам возьмет на себя часть их обязанностей. Кстати, почему забавляться могут только охранники? Он и сам не прочь понаблюдать за своими гостями.

Лейк улыбнулся собственной шутке, но сознание вины лишило его удовольствия. Он всегда терзался, тайно вторгаясь в чужую жизнь, но одновременно не мог подавить греховного побуждения и в конце концов давал волю своей страсти. В этой комнате с ее мониторами просыпалось дремлющее в его душе необоримое желание проникнуть в самые темные жизненные тайны. Еще только искусство давало подобный выход его эмоциям.

Покоряющие, неотразимые творения гениев…

К сожалению, чувство вины было в равной степени сильным. Оно родилось в тот час, когда ребенком ею застали подглядывающим за родителями в спальне. Уязвленный отец придумал для сына особое наказание за «моральное падение», кару, которая не только была унизительной, но и вызвала у Лейка отвращение. С того дня Лейк втайне презирал и ненавидел отца и никогда не простил ему той обиды. Отец же еще больше усложнил их отношения, окружив Лейка особой любовью, словно с того печального дня между отцом и сыном возникла новая, особенная связь. Именно тогда Лейк осознал, что все люди порочны, и не только семья Феверстоунов, но все, все без исключения…

И тогда же он разрешил себе предаваться своим греховным удовольствиям.

Справедливости ради надо сказать, что до сегодняшнего дня он не видел на экранах своих мониторов ничего особенно интересного.

Правда, уже немолодая баловница Френсис Брайтли имела привычку услаждать себя с помощью клизмы, что же касалось Августы, то она ничем не могла его порадовать. Он-то надеялся, что она обеспечит ему многие часы развлечений, но стоило ей оказаться в своей идиотской, разукрашенной оборками спальне, как она превращалась в грустного, задумчивого ребенка. Хотя следовало признать, что она обладает удивительным, неповторимым задом, доставившим ему несколько приятных минут, тут же испорченных угрызениями совести Лейк никогда не покушался на уединение твоей сестры-близнеца Лили. Он никогда не устанавливал камеры в ее спальне. Это было бы слишком… Как бы это сказать? Невольная улыбка снова промелькнула на его губах. Слишком что? «Кровосмесительство» было не вполне подходящим словом, когда речь шла о них с Лили. Сестра могла быть чопорной и строгой до раздражения, но и могла, отбросив в сторону условности, пренебрегать правилами приличия до такой степени, что пугала Лейка.

Феверстоуны всегда держали несколько верховых лошадей, и Лили была настоящей собственницей в этом отношении. Она была отличной наездницей, но как-то раз Лейку пришлось видеть, как она хлыстом избивала упрямую лошадь. Он легко мог себе представить, какую реакцию вызовет у нее Джек Кэлгейн.

Некоторые вещи в нем интриговали Лейка, И не последней из них было его сложение. У Кэлгейна была фигура атлетов Рождена, вся в узлах и веревках мускулов. Лейк успел заметить шрамы, похожие на пулевые ранения, что все вместе создавало впечатление мучений, которые терзали это великолепное тело.

Лицо Кэлгейна также выражало страдание, но в меньшей степени, чем тело. Возможно, он научился прятать свои чувства, пугая собеседника взглядом лохнесского чудовища. Августа вышла замуж за устрашающего человека. Но почему?

Лейк собирался получить ответ на этот вопрос.

Лейк в равной мере был поражен и техническими познаниями Кэлгейна. И еще Джек казался ему удивительно знакомым, хотя он не помнил, чтобы когда-нибудь прежде с ним встречался. Но самыми загадочными, несомненно, были отношения между Августой и ее мужем. Их брак не был браком по любви. Они редко разговаривали, жили в разных комнатах и спали в разных кроватях. Их комнаты даже не соседствовали, а находились в разных крыльях особняка.