Купец из будущего - Дмитрий Чайка

рискуй понапрасну. Помни, что место храбреца — в могиле, а нам с тобой еще внуков вырастить нужно будет. И вот еще что. Если город возьмут, значит, нам конец. Уходите в Соляной городок и обживайтесь там. Вдовам вешаться не давайте, пусть вторыми женами к выжившим идут. Лют пусть владыкой рода будет. Горан, ты — его правая рука. Такова моя воля.

Два крепких мужика смотрели на парня, что годился им в сыновья, и не находили слов. Оба кивнули головами и обняли своего князя, в смерть которого они не верили ни на полмизинца. Уж слишком продуман был владыка для того, чтобы взять, и просто так погибнуть. Тем более, что жена, в которой он души не чаял, с ним осталась. Значит, чует женское сердце, что рядом с мужем она в безопасности будет.

— Все исполним, княже, — ответил Лют за двоих. И повернулся к Горану: — Пойдем, брат, спешить надо. Тебе баварцев на броде встречать, а мне баб с детишками в леса уводить.

Ворота крепости затворились за ними на долгие месяцы. А в городе продолжалась деловитая суета, которой командовал ковыляющий на искалеченной ноге Деметрий. Он лично пересчитал каждый мешок с зерном, каждую рыбину и каждую кадушку с салом и соленым мясом. Он, казалось, обнюхал каждую стрелу и копье, дернул не по разу каждый ремень и проверил запасы жил на тетиву.

— Мой герцог, — подошел он через пару дней. — Я воевал двадцать лет, и признаюсь честно, я еще никогда не видел, чтобы город был настолько готов к осаде. А о таком и мечтать не мог, — и он показал пальцем на небольшой домик с дощатой дверью, в которой было вырезано кокетливое сердечко. Их было два десятка по всему городку.

— Так ведь жара на улице, — непонимающе посмотрел на него князь. — Мы же тут от поноса передохнем быстрее, чем от баварских копий. И проследи, чтобы никто воду не пил прямо из колодца. Только после кипячения.

— Такого я даже в армии императора не встречал, — честно признался тагматарх. — О старых временах остались только легенды. Про воду с уксусом, про воинские лагеря, где палатки стояли по ниточке… Да, дьявол меня возьми, у вас же тут именно так дома стоят! Я только сейчас понял, что меня беспокоит, — он смотрел на Само с суеверным ужасом. — Я сражался вместе со склавинами плечом к плечу, я сражался против склавинов, но я никогда не видел ничего подобного. И даже не слышал о таком. Они же гадят там, где едят. Герцог, вы кто?

— Я — князь Самослав, — просто ответил князь. — И нас с тобой ждут великие дела, Деметрий.

— Не сомневаюсь, — буркнул отставной тагматарх. — Есть еще кое-что… Не знаю, важно ли это…

— Говори, — кивнул Само.

— Рыба, которую вы едите…, -замялся воин. — Мне кажется, она тухлая.

— Привыкнешь, — махнул рукой князь. — Вот лук и чеснок вырастим, и ешь вприкуску. Всю вонь напрочь отобьет. Это ты нашу рыбу раньше не ел, когда соли не было. Тогда она и впрямь тухлая была.

* * *

Гарибальд второй смотрел на небольшую, аккуратно построенную крепость, что стояла перед ним на пригорке. Его сердце царапало неприятное предчувствие. Уж слишком все было красиво. Ни предместья из убогих лачуг, ни привычного беспорядка. На стенах стоит караул, который не стал суматошно бегать и орать, а продолжил свою службу, как ни в чем ни бывало. Их тут ждали, и это было скверно. Двести на двести шагов идеально ровного частокола в три человеческих роста высотой и четыре башни по углам, из которых лучники будут бить сбоку по штурмующим воинам. Городок окружал свежий ров, а единственные ворота были невысокими и сбиты из досок. Это место и было самым слабым во всей защите. Герцог хищно ухмыльнулся и позвал воина, стоявшего рядом.

— Руди, бери десяток парней с топорами и валите хорошую сосну. Будем таран делать.

— Я еще полусотню возьму для охраны, ваше величество, — хмуро сказал Руди. — Перебьют венды наших парней из кустов, как пить дать, перебьют.

— Бери, сколько нужно, им все равно заняться нечем, — махнул рукой герцог. — Делайте острый конец и оставьте крупные сучья, чтобы руками схватиться было за что. Хотя, ты и сам все знаешь…

Бавары расположились широко, взяв невеликий городок в плотное кольцо. Палатки и шалаши из лапника опытные воины ставили сразу, понимая, что первый же дождь превратит это поле в густую мешанину из грязи и конского дерьма. А потому в течение одного дня поле перед воротами оказалось усеянным разнокалиберными укрытиями, среди которых выделялись шатры короля и знати. Пока было сухо, и июльское солнышко припекало вовсю, даря воинам возможность не околеть от холода за ночь. И это вселяло надежду в воинов, которые тащились сюда под градом стрел и дротиков.

Два десятка воинов притащили из ближайшего леса сосну толщиной в бедро взрослого мужика, и теперь споро стучали топорами, превращая ее в таран. Сучья, торчащие вбок, превратятся в рукояти, а заостренный конец вынесет хлипкие ворота с десяти ударов. Тут и никаких сомнений не было. Воины ладили верши и доставали из телег сети, которые расправляли на солнышке. На одном зерне долго не протянешь, да и не так много его, зерна то. Герцог уже послал в Ратисбону, откуда пойдут по воде припасы. Дураков больше нет по лесу тащиться. Бавары обустраивались всерьез. Они были отважными воинами, и этот город они намерены были взять. Тем более, что добыча ожидалась сказочная. Герцог сказал, что он доверху набит солью и мехом. Добыча будет такой, что до конца жизни вспоминать будут.

— Таран ладят, — сказал Само стоящему рядом Деметрию. — А ты еще удивлялся, что мы вон ту штуку построили.

— Но, герцог, — смущенно сказал Деметрий, — такого никто не делает. Я даже не слышал ни о чем подобном. А я двадцать лет воюю.

— А у меня это первая война, — пожал плечами Само. — Может, поэтому, я и думаю по-другому? Не так, как ты.

— Первая война, как же, — неверяще проворчал Деметрий. — Мой герцог, я видел десятки двадцатилетних парней, что приходили на свою первую войну. У них горят глаза, они бредят подвигами и добычей. Я видел, как эти глаза потухают, когда лучший друг теряет руку или ногу, а военная служба превращается в непрерывный марш, голод и болезни. Нет там ничего героического, зато есть заботы, чем накормить свою тагму, и где в песках Сирии взять чистую воду, чтобы не потерять половину воинов еще до встречи с врагом. Но вы, — он