Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

Но я не стал сходу отмахиваться от предложения. От него попахивало дурным запашком. Наверняка здесь замешан Самосвал. Его уши виднелись за километр. А ведь мне еще надо расквитаться с ним за нападение шакалят и перелом кисти.

— Ты о чем это? — спросил я подозрительно. — Че за хата?

И огляделся на всякий случай. От такого отморозка, как Самосвал, чего угодно можно ожидать. Танкист отвлекает меня разговором, а сам он подкрадется сзади и оглушит обрезком трубы. Как только прежнего Виктора угораздило попасть в его компанию?

Танкист тоже огляделся. Схватил меня за руку и потащил вглубь двора. Туда, где поменьше света. Темнота друг молодежи.

— Ну, ты чего? — спросил я, когда мы отошли подальше. — Че за секреты мадридского двора? Че ты оглядываешься все время? Задницу свою бережешь?

Танкист убедился, что за нами никто не следит.

— Короче, Боксер, тут такая история стряслась, — сказал он приглушенно. — Самосвал хочет одну «жирную» хату тряхнуть. По наводке. Ему Петрик поручил. И велел тебя позвать. Чтобы прям в обязалово. Вот только я думаю, что он не просто так тебя туда тащит. Он хочет тебя опять в нашу компашку затянуть.

Говорил он быстро и тихо, так что я разбирал два слова из трех. Поэтому я легонько стукнул его в грудь.

— Подожди, не гони лошадей. Что за хата? Что за Петрик? Кто не просто так тащит?

Танкист удивленно вытаращил глаза.

— Ты че, Боксер, погнал, что ли? В смысле, какой Петрик? Тебе что, в твоей секции память отшибли?

Я кивнул. Показал перебинтованную руку.

— Ну да. Видишь, травмы. Я много чего забывать стал в последнее время.

Танкист поглядел на руку. Поверил. Наклонился еще ближе.

— Ну ты даешь, Боксер. Так вообще без мозгов останешься. Короче. Объясняю. Петрик — это наш старшой, приглядывает за нашим районом. Он на зоне сидел, еще по малолетке, и потом, во взрослой. Три ходки уже. Он тобой заинтересовался. Нам спортсмены нужны, говорит. Тем более боксеры. Так и сказал Самосвалу. Бери, говорит, его с собой на ту хату. Пусть приучается. А будет упираться — рога пообломаем.

Вот оно как. Я еще раз посмотрел на Танкиста. Испытующе. Правду ли говорит или врет в глаза? Может статься, что его втемную используют. Самосвал ему что хочешь может наговорить. А сам мысли задние имеет. В общем, ясно, что ничего не ясно.

— А что за хата? — спросил я, напряженно размышляя. Стоять на улице было холодно. Я переступил с ноги на ногу. Сжал правую ладонь в кулак, разжал. Левая рука в гипсе так совсем закоченела. — Которую брать хотите?

— Не знаю, там какая-то актриса живет, — беззаботно сказал Танкист. — Петрику какой-то знакомый грузчик наводку подкинул. Там, говорит, драгоценности есть, золото, украшения. Посуда редкая, дорогая. Сейчас хозяйка на гастролях в Ленинграде, хата пустая. Сегодня будем брать. Вот я и хотел тебя предупредить. Не ходи ты туда.

Я насторожился еще больше. Неужели простодушный Танкист сам решил предупредить меня? Может, эту мысль ему Самосвал внушил? Только вот с какой целью?

— Знаешь, что, друг, Танкист ты мой любезный, — медленно сказал я, обдумывая каждое слово. — Спасибо, конечно, за то, что предупредил. Век этого не забуду.

Танкист улыбнулся, обрадовался. Он искренне хотел мне помочь. Теперь я точно это видел.

— Вот только я, пожалуй, все-таки схожу на эту вашу хату, — закончил я и Танкист перестал улыбаться. В глазах его мелькнула тревога. — Где она находится? И когда вы туда пойдете?

Приятель неловко повел плечами.

— Зачем тебе это надо, Витька? Я же говорю, Серега на тебя зуб точит. А если пойдешь, Петрик тебя навсегда за жабры возьмет. Не ходи, встрянешь по-полной. Занимайся своим боксом, турниры там всякие, чемпионаты. Оно тебе надо? Ты ведь можешь на самый верх вылезти.

Но я продолжал упорствовать. Тут ведь в чем дело. Самосвал наверняка раскусит моего простодушного друга. Узнает, что я решил пойти вместе с ними на ограбление. Решит, что я обманываю их и на самом деле никуда не пойду. И успокоится.

А если бы я сказал Танкисту, что не пойду, Самосвал все равно не поверил бы и решил, что я что-то готовлю. В общем, интриганство высшей воды. А ведь я действительно кое-что готовил для моего старого приятеля. И поэтому мне надо убедить его, что я отказался идти. Поэтому я и старался ввести всех в заблуждение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я сначала по делам схожу, а потом присоединюсь к вам, — сказал я Танкисту. — Где это? И когда начнете?

Друг тяжко вздохнул. Назвал адрес. Оказывается, хата недалеко от нас, всего пару остановок.

— В два часа ночи пойдем, — сказал он.

Отлично, у меня как раз хватит времени чтобы раскидать свои дела. Я так и сказал Танкисту. Он снова вздохнул, видя, что ему меня не переубедить. Ну да, я издавна славился своим упрямством среди друзей. Даже Самосвал не мог сдвинуть меня с места.

— Ну ладно, тогда до встречи, — уныло сказал он, развернулся и ушел.

Я задумчиво поглядел ему вслед, а потом тоже вошел к себе в подъезд. Поднялся на свой этаж и вошел в квартиру.

Родителей дома не было. Уехали на день рождения к кому-то из подруг матери. Обычно после таких праздников они уходили в загул на несколько дней. Ну и ладно, без них даже лучше. Бабушка уже спала. Светка ужинала. Она кушала борщ.

— О, привет, — сказала она. — Старший братец, бродяга. Я тоже вернулась недавно. У Ксюхи сидела. Ее папа ездил в командировку в Прагу и привез оттуда подарок. Набор цветных фломастеров, там знаешь сколько цветов? Целых двадцать, представляешь?!

— А у тебя разве нет таких? — спросил я, совсем позабыв, в каком времени нахожусь.

Сестренка замотала головой.

— Какой там. У меня только семь цветов. И они уже высохли почти. Витя-я-я! Я тоже хочу такие!

Я потрепал ее по голове.

— Постараюсь найти где-нибудь. Неужто во всей Москве нет фломастеров из Чехословакии?

Я тоже перекусил борщом и заглянул в комнату бабушки. Она спала и не слышала, как я пришел. Старушка умаялась за день, потому что не могла уснуть. Переживала, как я буду выступать с больной рукой.

— Мне сейчас надо идти на тренировку, — сказал я Светке. — Скажи бабушке, что моя рука в порядке. Мне наложили гипс. Через неделю заживет.

— Опять ты уходишь, — захныкала сестренка. — Почему ты вечно оставляешь нас одних?

— Так надо, Света, — терпеливо сказал я. — Так надо.

Я переоделся, хотя это и было трудно с загипсованной рукой. В кармане старых спортивных штанов, лежащих на одной из полок шкафа, в дальнем углу, заваленном моей одеждой, я нашел самодельный кастет. Я когда-то сделал его из свинца. Отлил тайком в школьной мастерской вместе с друзьями, под пальцы в форму вложил расточенные изнутри гайки. Получилось неплохо.

Чувствовал, что этой ночью оружие может пригодиться. Хватит уже своими кистями рисковать.

После этого поцеловал Светку и спящую бабушку и отправился к Касдаманову. Если не навестить старика, он обидится.

Через час я вошел в знакомый дом. Приехал на автобусе, как нормальный человек, а не прибежал, как сумасшедший марафонец.

Старик сидел на кухне не один, пил чай с незнакомым парнем. Спортивный и бородатый. Костяшки на руках сбиты, как у каратиста. Возле стены стояли два рюкзака, наполненные всякой всячиной.

— Вот, смотри, это еще один самородок, — сказал он мне. — Паша. Приехал с Урала. Хочет заниматься боксом. Представляешь, по деревьям и камням лупил голыми кулаками. Ну, что за фанатик?

А поскольку фанатики ему нравились, Касдаманов одобрительно смотрел на Пашу. Затем потемнел.

— Ну, чего расселся, уралец? Пойдем, покажешь, что умеешь.

Парень встал и оказался выше меня ростом. Пожалуй, он мог претендовать на тяжелую весовую категорию.

— Ну дык, отчего же нет, Егор Дмитриевич? Я завсегда готов.

Старик покосился на мою руку.

— Ну, как болячка? Зажила?

Я потрогал гипс. Рука внутри нестерпимо чесалась.

— Уже лучше.

Старик кивнул на коридор, где уже скрылся Паша.