Решения, принятые после полуночи - Рейчел Хиггинсон

основном со своих колен, и я забыла, как думать. Или дышать. Или делать что угодно, только не таять.

Все, что я могла чувствовать — это грубые ладони его рук на свежевыбритых и смазанных лосьоном, слава Богу, гладких моих ногах. Желание выстрелило, как пистолет, сквозь мое тело, горячее, отчаянное и жадное. И Уилл. Боже, Уилл. Когда наши взгляды, наконец, встретились и осознали реальность того, насколько мы были близки, он посмотрел на меня так, как никогда раньше не смотрел. Смех и улыбки исчезли, и на их месте была неприкрытое желание, от которого у меня задрожали колени.

Мне было интересно, чувствует ли он, как я дрожу, трепещу под его прикосновениями. Мне было интересно, знает ли он, насколько я была близка к тому, чтобы сгореть. От нервов, новизны и нужды.

Он медленно встал, его тело терлось и касалось моего, в то время как его руки оставляли след на моих коленях, голенях, бедрах. А потом он обошел меня и схватился за перекладину у меня за спиной, загоняя меня в клетку.

Несмотря на то, что был только полдень, и он еще не начал готовить напитки, от него все еще пахло апельсинами и лаймами. Я глубоко вздохнула и чуть не потеряла сознание. Он был со всех сторон вокруг меня, практически прижимаясь ко мне. Все, что я хотела сделать, это упасть на него и остаться там.

Неужели я прошу слишком многого?

— Ты играешь с огнем, Лола.

Лола. Не Новенькая. Я вздрогнула.

— Я не боюсь, — сказала я ему таким тоном, который должен был дразнить, но вместо этого вышел смущающе хриплым.

Его взгляд опасно потеплел.

— Ты не боишься.

Он лениво повторил эти слова, как будто обдумывая их и проверяя на прочность.

— Не тебя, Уилл Инглиш.

— Может быть, так и должно быть.

Его слова царапали по обнаженной коже моих ног, по горлу, по позвоночнику. Я снова задрожала, и каким-то образом мои руки оказались на его груди.

Они остались там, не в силах до конца осознать силу этого человека, его твердость, бешено колотящееся сердце, которое беспорядочно билось под всеми этими мышцами и костями.

Было ли что-нибудь сексуальнее уверенного в себе, ворчливого, нервного мужчины? Я знала, что это не так. В тот момент, хотя я никогда раньше не испытывала ничего подобного, я знала, что это был самый милый, горячий, самый ранимый Уилл, который когда-либо был со мной.

Он так же боялся сделать следующий шаг, как и я. Его сердце билось не синхронно с моим, не в унисон, как я читала во многих любовных романах. Не в каком-то гармоничном ритме. Но как два диких зверя, бьющихся в своих хрупких клетках в попытке сбежать. Как два боевых барабана, бьющих для двух разных армий. Отчетливая паника и надежда, страх и желание, мчащиеся друг против друга в тотальном спринте, чтобы увидеть, кто быстрее.

Я затаила дыхание и была полностью поглощена им. И я знала, что он чувствовал то же.

— Никогда, — сказала я в ответ на его предупреждение. — Я вижу тебя. И ты совсем не страшный.

— Ты первый человек в мире, — прошептал он.

Это было обещание. Молитва. Комплимент. А потом он поцеловал меня. Губы к губам. Грудь к груди. Сердца соревнуются, кто сможет произвести больше шума.

Он должен был быть моим. Кровь бросилась мне в голову. Мой пульс стучал в ушах. Я целовалась с Уиллом Инглишем. Я целовалась со своим боссом.

Его губы были бесконечно мягче, чем я ожидала, и они двигались по моим в голодном танце, прося все больше и больше и больше с каждым нажатием губ и языка. Его зубы царапнули мою нижнюю губу, и я инстинктивно открыла рот. Тогда это были наши языки, горячее ощущение того, как он пробует мой на вкус. Я застонала, звук вырвался из глубины моего горла, слабый, но безошибочный. Его ответное рычание заставило меня вцепиться в его рубашку, притягивая его ближе.

Его руки скользнули под подол моей блузки, горячая кожа к горячей коже. Я дернулась от шокирующего ощущения, от пролога того, чего я хотела: больше кожи против кожи, больше тепла против тепла, больше языка и зубов и поклоняющихся рук.

Был ли поцелуй когда-нибудь таким сладким на вкус? Это вызывает зависимость? Было ли прикосновение когда-нибудь таким комфортным, жадным и опрокидывающим одновременно?

Кухонная дверь с грохотом распахнулась, и он внезапно оказался на земле. Я чуть не упала, сбитая с толку тем, что произошло. И куда он ушел.

Я посмотрела вниз и увидела, что он возится со шлангом и ведром. Не глядя на меня.

— Уилл, — позвал Чарли. — Куда ты положил бумажку с победителями лотереи?

Уилл вскочил на ноги и направился на кухню.

— Я принесу их.

Ошеломленная, я повернулась лицом к Чарли. Мои щёки пылали в равной степени от желания и смущения, а руки все еще дрожали. Я не знала, как я выглядела для Чарли, но я чувствовала себя совершенно другим человеком. Как будто Уилл проник внутрь меня и перестроил все в том, кем я себя считала и чего хотела в жизни.

— Ты в порядке, Лола? — спросил Чарли после того, как Уилл практически вбежал на кухню. — Уилл снова ведёт себя как придурок?

Я прочистила горло.

— Я не знаю.

Чарли посмотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— Ну, если он продолжит нести тебе чушь, найди меня. Я поставлю его на место.

— Будет сделано, — прохрипела я.

Но я не хотела, чтобы Чарли встал между нами. Я хотела найти Уилла и затащить его в кладовку, чтобы закончить то, что мы начали.

Я прикусила губу, все еще уставившись в пространство, как сумасшедшая. Но хотел ли он этого?

Или тот поцелуй был для него ошибкой?

ГЛАВА 15

Я хлопнула последним из грязных стаканов с такой силой, что вызвала недовольный взгляд Чарли.

— Осторожнее, Лола, черт возьми. Они через многое прошли сегодня вечером.

Он говорил о стаканах. Обычно я бы рассмеялась, но сегодня была не та ночь, чтобы смеяться или любезничать.

— С ними все будет в порядке, — огрызнулась я на него. — Они прочные.

Чарли спас их из моей хватки.

— Они только выглядят крепкими, но внутри они очень хрупкие, — он был похож на суетливую наседку.

И от его слов мне захотелось плакать. Я никогда не ожидала, что смогу сравнить себя с барным стаканом. Но вот я здесь, выглядя крутой, но на самом деле чувствуя себя очень хрупкой внутри.