Дневники Палача - Руслан Шабельник

Все. Каэр Морхена — убежища и дома телепатов больше нет. Погибли все, кто был в тот момент на планете. В основном, ушедшие от дел палачи и обучающиеся дети.

На войне нет невиновных. Все мы виноваты в большей или меньшей степени.

А больше всех — я.

Я предал свой вид, но не народ, я предал Родину, но не страну, хотя стране, в конечном итоге, стало только хуже.

Добрыми намерениями вымощена дорога в одно не очень приятное место. Место, где уже ждут меня.

Я не прошу прощения, ибо его нет для подобных мне.

Придется жить с этим. К счастью — недолго, ибо стихия телепатических бунтов бушует во всю силу.

Надеюсь, очень надеюсь, новое общество, которое неизбежно придет на смену этому, будет готово принять телепатов.

Очень надеюсь, из нас больше не станут делать палачей.

* * *

Бог дает, забирает рукою одной.Что ж, зимой увядаем, расцветаем весной,Желчно корим за боль, принимаем удачу,И уходим в безвестность отливной волной.

Звездолет ждал их на посадочной площадке. Корабль, на котором прилетел он, уже убрали. Наверняка, направят на ближайшее солнце, и Руслан Сваровски пополнит и без того не маленький список без вести пропавших.

Но так же нельзя, у него есть друзья, знакомые — влиятельные люди!.. Не влиятельнее самого Предводителя. Интересно, он сам — Предводитель — появляется в этой резиденции, навещает человека, создавшего его и сделавшего самым влиятельным индивидуумом в освоенном космосе.

На звездолете ему выделили каюту. Отдельную, комфортную, с запирающимися снаружи дверьми.

Камера. Обставленная, с неплохим интерьером, но камера. Привыкай.

Наверняка, не он первый понял, докопался до правды. Интересно, для таких, как он, создали особую тюрьму, с камерами-одиночками. Или их держат скопом, для обмена, так сказать, мнениями. Лишь бы эти мнения не выходили за стены узилища.

Полет длился около суток. Это правильно, тюрьма должна находиться, недалеко от резиденции Нуразбекова, чтобы не тратить потом на отработанный материал лишнего горючего.

Там, куда его привезли, была ночь. Возможно, здесь всегда ночь. Рисунок звезд ничего не сказал Руслану, да он и не особо был силен в астрографии.

Посадили в машину. Повезли.

Стекла не затеняли, глаза не завязывали.

Город.

Обычный город. Фонари на улицах, неоновые вывески «Продукты», «Пресса», «Работаем круглосуточно», «Бар». Люди, обычные люди на улицах. В основном, даже не в основном, а одна молодежь, что не удивительно, учитывая время суток.

Неужели, догадавшихся об истинном положении вещей, набрался целый город? Или они обслуживают тюрьму, эдакое серое железобетонное здание в центре. Или даже не догадываются, а тюрьма находится где-то под землей. На глубине нескольких этажей… железобетонная.

Машина остановилась на окраине города — фонарей и людей меньше, в районе одно — двухэтажные аккуратные домики.

Двери открылись, перед Русланом была подстриженная лужайка, мощенная каменная дорожка вилась по газону, упираясь в застекленные двери дома. Одноэтажного.

Свет внутри горел, освещая пару окон.

— Иди.

Чуть ли не первая, или первая фраза, произнесенная его конвоирами.

И Руслан пошел. Слегка петляя, повторяя все изгибы мощеного пути.

Точно — под землей! А это — замаскированный вход! Как в том фильме… как же его… «Обитель…».

Дверь легко открылась, но охраны за ней не наблюдалось. Так и должно быть, чтобы не вызывать, так сказать, подозрений у обывателей. Впрочем, если и вызовут, что им до мнения народа!

Закрыв за собой дверь, Руслан нерешительно потоптался на пороге. Ну и куда теперь? Или заключенные здесь сами идут к своим камерам, сами заходят, закрывают дверь…

Не придумав ничего лучше, он повернул направо. На свет.

Это оказалась кухня. Пасторальная такая кухонька из сериалов, описывающих уютный быт счастливых семейств.

Отодвинув, Руслан опустился на плетеный, из желтой лозы, стул с высокой спинкой.

Надо же — Марта обожала такие стулья. В доме ее родителей, вообще все было плетеное. Даже рамки к фотографиям.

— Здравствуй.

Руслан вздрогнул. Голос — женский. На редкость приятный и удивительно знакомый. Мурашки пробежали по телу. Раньше только читал, не понимая, думал не очень удачное сравнение, теперь сам почувствовал.

Он вздрогнул.

Он обернулся.

Она стояла в дверях, обняв себя за плечи, словно замерзла.

Марта.

Первым побуждением, было вскочить, обнять, прижать к себе. Боже! Сколько он мечтал об этой встрече! Бесчисленное количество раз проигрывал в уме, придумывал ситуации одна невозможнее другой. Ситуации, в которых они, невероятным поворотом судьбы, могли бы снова… встретиться.

И вот она — долгожданная встреча.

— Здравствуй, — собственный голос почти неузнаваем. И почти неслышен.

Она услышала. И подошла. Первая. Прильнула, прижав его голову к своей груди.

Как хорошо! «Ну да, она же телепат», — мелькнула мысль. А значит, поняла, прочитала его состояние.

Как же хорошо, что Марта телепат!

Руслан поднялся, плетеный стул тихо скрипнул, Руслан обвил плечи, талию девушки своими руками, зарылся лицом в рыжие волосы, вдыхая немного изменившийся, но все равно знакомый запах.

Он хотел, он очень хотел ее поцеловать, однако не решался. И девушка вновь прочитала мысли мужчины, или женским чутьем поняла его состояние. Их губы соединились. Поцелуй, простой поцелуй, соприкосновение подвижных участков лиц. Но как много в нем, если ты целуешь любимого человека, и если он отвечает тебе взаимностью…

Взаимностью!

— Ты… — Руслан с трудом оторвался, — у тебя кто-нибудь… — надо же, он наконец-то обнимает любимую девушку, он, возможно, за несколько минут до гибели или тюрьмы, а его волнуют такие вещи.

«Она — мать семейства… ведь, сколько лет… прошло… у нее трое детей и толстый лысый муж…»

— Он не лысый.

Боль! Простая фраза, и даже совсем необидная, но сколько боли способна она причинить.

Озорные огоньки ушли из глаз Марты.

— Прости! Прости, я пошутила… не удержалась, — губы, ее губы принялись покрывать лицо Руслана поцелуями, — нет у меня никакого мужа, и детей нет.

Только, когда она поняла, почувствовала, что его отпустило, девушка прекратила целовать.

— Нет.

Простая фраза, но сколько счастья способна она принести.

Но первый шок, первые минуты счастья прошли. Руслан вспомнил, как оказался здесь, хотя все еще не понимал, почему.

— Это…

— Это — Бестер — планета телепатов, — подтвердила его догадку девушка.

— И это…

— И это — мой дом. А теперь и твой, если захочешь остаться здесь.

Захочешь! Да он мечтал об этом последние шесть лет.

— Но, как же…

— Нет, тебя не казнят и не упрячут в тюрьму.

Как же все-таки тяжело и легко разговаривать с телепатом.

— Но… — Марта смутилась, — вместо этого, ты проведешь остаток жизни здесь, на Бестере.

«Остаток жизни».

— Я надеюсь, очень долгой и очень счастливой жизни, — ее глаза, ее искрящиеся глаза, какими он их помнил, смотрели почти умоляюще.

«Остаток жизни, безвыездно, на одной планете… в конце-концов в этом нет ничего страшного! Ведь жили же люди древности на Старой Земле! Еще каких-нибудь десять минут назад, он прощался с жизнью, а здесь ему предлагают целый мир, да еще любимую девушку в придачу».

— Да, конечно!

Он постарался, очень постарался придать голосу как можно больше бодрости и оптимизма.

Но взгляд Марты не изменился.

Как же все-таки тяжело разговаривать с телепатом!

Он мог обмануть себя, но не ее.

Да, сейчас, в эту самую минуту, он почти счастлив, он почти готов плясать от радости и кружить девушку на руках по этой тесной кухне. Он готов, он желает провести с ней остаток жизни…

Сейчас.

Пройдет время, и он станет тяготиться своим положением.

И что хуже всего — она, как телепат, будет знать это, возможно раньше, чем он осознает правду сам.

Марта — она не пленница. К какой жизни, должности ее готовили. Вместо перспективного будущего, она останется здесь, с ним, ради него. И это тоже со временем станет все больше напрягать. Его, ее.

Он станет злиться на себя, оттого, что изменил жизнь любимого человека. Она будет читать это в его голове. Со временем его станет раздражать и ее способности к телепатии. Не посмотри на другую, не подумай чего плохого, даже в сердцах. Невозможно постоянно контролировать свои мысли. И даже если Марта пообещает никогда не читать их, и будет держать слово, все равно он, не зная правды, не имея возможности проверить, станет все больше злиться. На ее, на себя.

Со временем… со временем это будет накапливаться. Подозрения, раздражение, злость.

Пока однажды, другие сильные чувства не вытеснят любовь.