Журнал «Если» №07 2010 - Том Пардом

Впрочем, настроение его снова испортилось: брат Навассар сообщил, что герцог созывает малый совет, и есть подозрение, что Гаэтано что-то готовит. И, как всегда не попрощавшись в ней, они покинули комнату.

Зенобия немного порадовалась еще одной маленькой победе. Тяжелый разговор утомил ее, она задремала, и вот под ней снова вытянулась Сарисса. Привычно найдя город, она мельком оглядела улицы, задержала взгляд на дыме, поднимающемся над жилищами бедняков у городской стены — там часто случались пожары. Всё как всегда: мелкий люд копошился внизу, живя своей жизнью, в то время как она изнывает от скуки. Уменьшив картинку, переместила взгляд на восток. Но и там ничего интересно.

Если бы переместить свою сущность, посмотреть на торговый архипелаг Кносс… Снова знакомая светящаяся сетка и кружочки, расположенные полудугами. Она мысленно примерилась к ним — растопыренными пальцами можно накрыть все десять. Кружочки замерцали и налились зеленым светом. Руки как бы раздвоились: одни остались при ней, а другие, невидимые, но вполне осязаемые, появились там, наверху, и она могла ими шевелить. Прикоснулась к одному кружку, второму… В ответ на прикосновения возникло светящееся оконце, а в нем — нечто, похожее на карту океана и суши, только в виде шара, полупрозрачного, как надутый рыбий пузырь. Видны очертания океана и суши, а сквозь него просвечивают скопления островов Кносского архипелага, догадалась Зенобия.

Она разглядела множество красных и зеленых треугольников, которые неподвижно висели над шаром либо медленно двигались по замкнутым в овал линиям. Когда останавливала взгляд на любом из треугольников, рядом с ним пробегали ряды непонятных значков. Один из неподвижных треугольников был крупнее других, а рядом с ним находились несколько треугольников поменьше. Если долго смотреть, между ними проступало скопище еле заметных глазу. Что они обозначают, задумалась она, и тут снова возникло изображение Сариссы, поплыло вниз, и открылась знакомая картина разрушенного небесного города, среди руин которого плавала странная рыба.

Изображение увеличивалось. То, что она принимала за разрушенные дома и башни, и впрямь было похоже на строения с бесконечными рядами темных окон, проломами в стенах и выступающими балками. Огромная рыба напоминала чешуйчатую морскую тварь с острыми плавниками. И чем ближе, тем сильнее хотелось прикоснуться к рыбе невидимыми руками. Странное желание смутило ее, и видение исчезло.

Вовремя! В комнату вошли два кавалера, а за ними — наставник Фалин.

— Благоволи пройти со мной, — сказал он сухо. — Наш высокородный господин призывает тебя на совет.

Зенобия не пыталась угадать, для чего ее зовут. Больше волновало, почему придворные, кого они встречали по пути, кланялись ей.

Малый совет уже собрался. Герцог мрачно перебирал бумаги, роняя на пол. Наконец, уронил последний листок и обвел всех взглядом. Заскрипели стулья, члены совета придвигали их ближе к Звево.

— Не я собрал вас, любезные друзья, — вздохнув, сказал он. — Маршал пояснит, что принудило его к созыву тайного совета и по какой причине здесь Дама Защитница?

Маршал Гаэтано поднялся с места и поклонился герцогу.

— Смею уверить, что причины значительны и безотлагательны. Сия дама своевременно предупредила высокородного господина о нашествии неприятеля. Более того, дух ее устами дал совет относительно известного дела.

Слабая улыбка возникла на лице наследника, но быстро исчезла.

— Таким образом, она является ценным даром, — продолжал Гаэтано.

— Ну еще бы, — негромко сказал кто-то за спиной Зенобии. — Не просто ценным, а очень ценным.

Гаэтано даже глазом не моргнул.

— Более того, — продолжал он, — благодаря ее совету мне удалось извлечь существенную прибыль, которая частью передана в казну, частью же пойдет на обустройство дома призрения для увечных кавалеров и гвардейцев.

— Уместно ли маршалу заниматься торговлей? — спросил Фалин.

— Неуместно, — ответил маршал. — Но поскольку все члены малого совета, кроме меня, имели честь отбыть из города, собирать большой совет в отсутствии высокородного господина, дабы решить этот пустяковый вопрос, неразумно, не так ли? Впрочем, если наставник возражает против обустройства дома призрения…

— Я не возражаю, — буркнул наставник Фалин.

— Но можно ли держать такую особу в заточении и под опекой уважаемого наставника, который весьма занят своими важными делами? — сказал Гаэтано. — А ведь своевременная весть или предупреждение могут оказаться решающими.

— Что предлагаешь? — Герцог не сводил глаз с маршала. — Отдать ее под твое покровительство?

Члены палаты зашумели, герцог поднял палец, призвав к молчанию. Маршал, улыбаясь, поклонился Зенобии.

— Счел бы за честь опекать ее во благо высокородного господина и страны, но это вызовет сомнения в бескорыстии помыслов и ревность.

Герцог одобрительно кивнул.

— Впрочем, — продолжал маршал, — те же сомнения возникнут, кто бы ни опекал ее, кроме, разумеется, нашего высокородного господина. А поскольку тратить его время перед свадебными торжествами неуместно, то предлагаю ввести ее в малый совет.

Наступила тишина. Потом кто-то засмеялся, за ним другой, и вот уже громкий хохот ушел к сводчатому потолку и вернулся обратно. Не смеялись только маршал, наставник Фалин и брат Навассар.

— Спасибо тебе, развеселил, — успокоившись, сказал герцог. — Твое предложение не лишено смысла, но посуди сам: ввести простолюдинку в совет, — значит, вызвать негодование верных мне людей, не удостоившихся этой чести.

— Довод высокородного господина неотразим, — слегка наклонил голову маршал. — Но указ о чине камер-дамы ввел ее в высшее сословие.

Наставник Фалин поднялся со своего места.

— Вынужден напомнить уважаемому маршалу, — сказал он негромко, но выговаривая каждое слово, — что быть членом совета может лишь владелец лена или же…

Наставник внезапно замолчал и тяжело посмотрел на маршала.

— Полагаю, — мягко проговорил брат Навассар, — наша сестра уже владеет земельным наделом?

Маршал извлек из широкого рукава свиток купчей и протянул его герцогу.

— Этого недостаточно! — воскликнул круглолицый вельможа, сидевший рядом с наставником. — Согласно ленному праву…

— Витольд, друг мой, — перебил его маршал, — твои достоинства в строительстве крепостей выше всяких похвал, но еще отец нашего высокородного господина специальным указом приравнял лены к наделам. Однако если потребуется отменить этот указ…

— Нет-нет, — разволновался другой член совета, — прошу не отменять, иначе сбор налогов упадет.

— Гехтер прав, — сказал герцог. — Казне нужны средства, а не служба ленников.

— Итак, законных препятствий нет, — сказал маршал. — Ее присутствие среди нас позволит высокородному господину незамедлительно внимать любым предостережениям. И вовремя принимать решения.

Герцог огладил бороду и смерил Зенобию с ног до головы.

— Как быть с теми, кто ждет своей очереди на место в совете? — спросил он.

— Если дух-покровитель заговорит с ними, то их следует ввести, а ее вывести, — ответил маршал.

— Ну, господа, решайте! — сказал герцог.

Голоса разделились поровну. Звево скосил глаза на сына.

— Ты какого мнения, Гугон?

— До совершеннолетия мне запрещено иметь мнение, — безучастно отозвался наследник.

— Вот и славно, — ухмыльнулся герцог. — Добро пожаловать в совет!

Золотое шитье на больших гобеленах несколько потускнело, а края разлохматились. Зенобия вспомнила, как, впервые увидев, была поражена их роскошью и блеском. Улыбнулась и проследовала в тронный зал. Тихое жужжание голосов, в котором можно различить бранное слово, осторожные или неприязненные взгляды, фальшивые улыбки и плохо скрываемые презрительные ухмылки… Она ограничивается общим поклоном в сторону трона, ей хватает одного быстрого взгляда, чтобы убедиться: узор ковра, которым она представляла двор, не изменился. Звево и его супруга развлекаются игрой в палочки за столом, придвинутым к тронному возвышению. На спинку пустующего трона опирается наследник и, брезгливо поджав губы, наблюдает за игрой.

Впереди был долгий вечер пятого дня, во время которого полагалось отдыхать от дел. Но Зенобия знала, что у придворных таких дней не бывает. Вот сокольничий Прегонар о чем-то шепчется с хранителем печати Витольдом. Они похожи на друзей, но супругу хранителя несколько раз видели в покоях сокольничего. Наставник Фалин оживленно беседует с казначеем Гехтером, оба время от времени поворачивают головы в сторону маршала Гаэтано, которого обступили дочки и жены придворных. Смех, доносящийся оттуда, веселит не всех. Зенобия видит, как теребит край рукава виночерпий Сконцо. Возможно, под обшлагом укрыт стилет, а его ревность давно стала предметом для шуток друзей молодой жены виночерпия. Но Сконцо трусоват и скорее заплатит наемному убийце, чем достанет оружие в тронном зале.