Ниязбек - Юлия Латынина

Было два часа дня, когда машины Панкова подъехали к Дому на Холме. Толпа затопила все прилегающие улицы. Поверженного президента Асланова давно расколупали на кусочки. Возле опустевшего гранитного цоколя старейшины в бараньих шапках делали зикр.

И в этот момент Панков увидел, как из-за здания ФСБ выезжают БТРы. Их было восемь штук. Они ехали необыкновенно скоро, похожие на таком расстоянии на маленькие молоточки на колесах, и, когда люди заметили БТРы, они стали оглядываться и трясти кулаками, и вскоре толпа заворчала, как огромный большой медведь.

– Что за черт? – сказал полпред. – Кто ему, на хрен, позволил!

***

Проехать через площадь было нельзя, и, чтобы добраться до здания ФСБ, машинам полпреда пришлось сдать назад и обогнуть весь комплекс зданий по Октябрьской. Когда Панков и сопровождающие его «альфовцы» выскочили к гранитному фасаду, коробочки БТРов уже выстроились позади красноярского ОМОНа, пулеметами к толпе, и с брони их скатывались и развертывались в цепь светло-зеленые фигурки с шерстяными лицами.

Панков выскочил из машины.

Он был взбешен. Взбесило его не то, что Арзо Хаджиев осмелился показаться ему на глаза меньше чем через двадцать четыре часа после неудачной попытки покушения. И даже не то, что сразу после этой попытки чеченец отправился к себе на базу и попросту сжег свою частную тюрьму с заключенными.

Больше всего Панков взбеленился оттого, что вся толпа, стоящая на площади, требовала крови за Харон-Юрт, что эта толпа ненавидела батальон Арзо куда больше, чем русских, – и этот-то батальон, с БТРами, на колеса которых еще были намотаны кишки их жертв, приперся на площадь, словно нарочно, чтобы спровоцировать резню.

Панков выскочил из машины. На этот раз он был уверен в себе. За ним стояли его охрана и «Альфа», и чуть дальше, за линией оцепления, гудели десять тысяч человек, и все они готовы были разорвать Арзо Хаджиева на клочки.

– Немедленно убирайся! – заорал Панков.

– Куда?

– Куда хочешь. В Чечню, в Кабарду, куда хочешь! Чтобы духу твоего не было здесь! Первый выстрел, и здесь будет бойня! Какого рожна ты сюда приперся?

– По приказу моего начальника Шеболева, – ответил Арзо.

– Шеболев арестован.

– Может, ты и меня арестуешь? – осклабился чеченец.

Панков осекся. Формально Арзо был подчиненным Шеболева. И тем не менее начальник Контртеррористического штаба прекрасно понимал, что он может арестовать русского генерала и не в состоянии тронуть чеченского полковника. За Шеболева никто не заступится. Даже Иван Витальевич, который и свел Шеболева с Панковым, никогда не будет заступаться за отработанный материал. Его выбросят, как выбрасывают спалившегося сексота или постаревшую проститутку из публичного дома. Но если он вздумает арестовать Арзо, бойня на площади начнется здесь и сейчас.

«Почему он не ушел в горы, – недоуменно подумал Панков, – или он пролил столько крови, что ему нет пути назад? И считает, что русские скорее простят ему покушение на полпреда, чем чеченцы – убийство родичей?»

– Нам надо поговорить, – сказал Арзо.

Панков не шелохнулся. Он внезапно вспомнил слова Ниязбека. «Ты единственный федеральный чиновник на нашей стороне. Если тебя убьют….» Арзо дорого бы дал, чтобы его убить. Если на то пошло, Арзо пытался его убить меньше суток назад. А Арзо такой человек, которому, чтобы сварить яйцо, не надо нанимать повара.

Арзо расхохотался и сказал:

– Ты что, боишься?

Панков покраснел как рак, оглянулся на свою разросшуюся в маленькую армию охрану и буркнул:

– Пошли.

Они поднялись по серым гранитным ступеням и прошли через странно опустевший холл. За Панковым шли Сергей Пискунов и полковник из «Альфы», Арзо был один. Когда обвешанные оружием мужчины прошли под аркой металлоискателя, преграждавшей вход в УФСБ, арка негодующе запищала, но никто даже не повернул головы.

Открытый кабинет нашелся на третьем этаже. Тоскующий зам Шеболева убрался из него в секунду. Сергей и «альфовец» остались за дверью. Панков стал спокоен, как танк: в этом здании все кабинеты прослушивались. Горе Арзо, если он вздумает ему угрожать.

Чеченец несколько мгновений оглядывался, как волк, забежавший в клетку, потом гибко извернулся, огибая стол, и сел в кожаное кресло начальника кабинета. Слева перед ним оказалась батарея белых телефонов, прямо – совершенно девственный, как и предписывает инструкция, стол с аккуратной стопкой белой бумаги и гранитным письменным прибором с надписью: «Служу России!»

За спиной Арзо висела карта Кавказа и трехцветный российский флаг, и смуглое лицо чеченца, иссеченное морщинами, как растрескавшаяся могильная плита, казалось еще темней на фоне царившего в кабинете полумрака.

– Скажи, – внезапно проговорил Панков, – когда я был у тебя в селе, помнишь, после взрыва бомбы, я пошел к подвалу, где меня держали. Там тогда… уже были люди? Или нет?

Арзо ухмыльнулся и пожал плечами.

– Я хочу тебе кое-что объяснить, – сказал чеченец. – Как ты думаешь, почему тебя назначили полпредом? Ты три дня в жизни был на Кавказе. И то – в погребе.

– Именно поэтому. Потому что я посторонний.

Арзо презрительно улыбнулся. Смуглый лоб его вдруг собрался в складки, темные волчьи глаза уставились в зрачки Панкова, и полпред вдруг с ужасом понял, насколько он недооценивал Арзо. Он всегда знал, что этот человек жесток, и всегда знал, что этот человек храбр. Он никогда не задумывался над тем, насколько этот человек умен.

– В этой республике был единственный человек, который был достоин стать ее президентом, – сказал Арзо. – Он был местный, а не русский. Он знал пять европейских языков и три кавказских. Он был способен думать не о том, за сколько продать должность, а о том, что на ней надо делать. Его звали Ибрагим Маликов, и он был твой ближайший друг. Все остальные – это то же самое, что Асланов. Только помельче. Поэтому тебя и назначили. Чтобы ты назначил Маликова.

– Маликова мог назначить кто угодно. Ты сам говоришь, это была единственная кандидатура.

Чеченец потянулся и взял со стола лист белой бумаги. И снова это был неожиданной жест для Панкова. Подсознательно он думал, что Арзо не умеет писать. Черт побери, волки же не обучены грамоте.

– Смотри, Владислав Авдеевич. Вот президент Асланов. Он контролирует всю экономику республики. Он получает два миллиарда долларов в год субсидий. Из них он половину крадет сам, а другую половину спускает меж пальцев. А сколько он приносит в Кремль? Ничего. Потому что известно, что президент Асланов – самый крутой и правит республикой, и у него нет альтернативы. А если у него нет альтернативы, зачем же ему носить в Кремль? И тогда в Кремле понимают, что надо сделать так, чтобы Асланов принес. Им не нужен Ибрагим Маликов в республике, потому что Маликов не будет носить. Им нужно, чтобы Асланов принес за то, чтобы Маликова не назначили.

Панков молча сидел напротив Арзо. Тишина, царящая в опустевшем здании, отрезала их от криков толпы и лязга БТРов на площади. В логике чеченца было что-то завораживающее. Она была пещерной, эта логика, она пропахла козами и автоматными гильзами, но именно эта логика – Панков это понял – царила сейчас в Кремле.

– При чем тут я? – спросил Панков. – Иван Витальевич сам мог назначить Маликова. То есть сделать вид, что назначит.

– Нет. Все в республике знают, что Иван Витальевич берет за назначение деньги. И все знают, что Маликов этих денег не заплатит. Так что Иван не мог сделать вид, что он хочет назначить Маликова. Это никого бы не обмануло. Ну, принес бы ему Асланов миллионов пять. Зачем? Жене на булавки? Поэтому Иван сделал по-другому. Он назначил тебя, потому что-де Кавказ в огне и там нужен честный полпред. А потом ты решил назначить Маликова. И вот тут-то Асланов перепугался. Потому что в республике знали, что Ибрагим твой друг, а Ниязбек вытащил тебя из моего подвала. Как ты думаешь, кто распространял эти слухи, что Ибрагим станет президентом? Ты? Асланов? Его детки? Нет, их распространял замглавы Администрации президента.

Панков молчал.

– Просто Иван Витальевич не рассчитал, – продолжал Арзо. – Ибрагима убили. И он остался с тобой в качестве полпреда и без денег. И тогда он решил сыграть в ту же игру снова. Только на этот раз с Ниязбеком в роли главного пугала. Конечно, трудно было поверить, что ты назначишь Ниязбека президентом, все-таки он чересчур…

– Чересчур горец, – угрюмо сказал полпред.

Ну если хочешь. Чересчур горец. Но можно было разогреть ситуацию до такой степени, чтобы Асланов в это поверил. И он поверил. Он полетел в Кремль. Как ты думаешь, Слава, почему Иван Витальевич не позвонил тебе ночью? Почему он позвонил только утром? Потому что ночью он дожимал Асланова! Представляешь, сколько он выжал? Два миллиарда долларов ежегодно, из них половина уходила на счета в саудовских банках, и так в течение последних восьми лет! Сколько денег лежит на счетах, если в Доме на Холме миллионы валяются на полу? А? Это тебе не триллион рублей наличными в железнодорожном вагоне. Панков вздрогнул.