Остров везения - Андрей Величко

До сих пор все его действия на меня никак не влияли, но тут я почувствовал нечто вроде удара кошачьей лапой по затылку. И сразу после этого очередная мокрица начала вести себя как радиоуправляемая игрушка. Я даже смог траекторией ее ползания достаточно точно воспроизвести свою подпись.

– Эффект продемонстрировал главное качество любого корректного эксперимента – повторяемость, – резюмировал Боря, выключая свой пульт. – Причем у тебя, похоже, получается даже лучше. Возможно, сказываются многолетние навыки администрирования. В общем, я считаю, что все прошло неплохо.

Я в принципе был согласен со своим старым другом, но с точностью до одного маленького «но». Со мной что-то стало как-то не так. Мне казалось, что еще чуть-чуть – я вспомню что-то забытое, причем очень-очень важное.

Подобное состояние было у меня в моем первом и единственном воздушном бою над Порт-Артуром. Тогда я ухитрился забыть, что «спитфайры» летают тройками, и, сбив двоих, считал себя в относительной безопасности. Вспомнил же я об этом только тогда, когда третий «спит» зашел мне в хвост и открыл огонь. Будет жаль, если и сейчас воспоминания придут с таким же опозданием.

Вспомнить удалось только вечером. Минут пять я сидел, переваривая то, что мне открылось, а потом, буркнув: «Ну, блин, голубь сизокрылый, птица хренова», – встал и двинулся к западной оконечности бухты, где на камнях сидел Гоша и любовался закатом. Нужно было срочно поделиться с его величеством внезапно обретенной информацией.

Гоша воспринял мое сообщение довольно спокойно.

– Я в общем-то и подозревал что-то вроде этого, – заметил он. – Но, разумеется, буду не против точно вспомнить, как все это произошло в действительности.

– А может, не надо? И так все более или менее ясно. А какими именно словами тебя уговаривал тот тип – оно в общем-то и не важно, раз ты в конце концов согласился. Мало ли к каким последствиям может привести воздействие Бориной аппаратуры.

– Согласен, поэтому не будем спешить. Недели, думаю, хватит. Если гипотетический вред от воздействия на тебе за это время не проявится, то, значит, и мне можно идти тренироваться командовать тараканами.

– Не допускаешь, что это может сказаться и позже – через месяц, например?

– Допускаю, хоть и считаю подобный вариант маловероятным. Но даже тогда у меня будет около недели форы, ибо это самое неизвестно что сначала произойдет с тобой. Просто же так брать и отказываться от части своих воспоминаний я не намерен. В конце концов, они мои собственные, и я сам решаю, что мне помнить, а что забыть.

Глава 29

Солнечным январским утром тысяча восемьсот девяносто девятого года цесаревич Георгий Александрович вышел из своего так называемого дворца, чтобы совершить рекомендованную лечащим врачом ежедневную прогулку, благо тропинку вдоль улицы уже расчистили от снега. Господин Айканов уверял пациента, что такие прогулки обязательно поспособствуют выздоровлению. Мол, уже сейчас можно заметить определенный прогресс.

Впрочем, из его речей бесспорно следовало только то, что уважаемый доктор совсем не умел врать. Цесаревич за время болезни успел достаточно серьезно ознакомиться с литературой о протекании туберкулеза. Правда, и без всяких книжек нетрудно было догадаться, что жить ему осталось не так уж и много. Интересно, вяло подумал Георгий, а сколько именно? На два года, пожалуй, рассчитывать не стоит. Полтора? Нет, если и дальше болезнь будет развиваться с той же скоростью, то не больше года. А если развитие ускорится, то и меньше.

Маршрут прогулки пролегал по единственной улице Аббас-Тумана. Сначала вверх до конца поселка, а потом той же дорогой назад, к дому. Если идти неспешным шагом, то прогулка продлится как раз те самые сорок-сорок пять минут, что рекомендует доктор.

Прогулка почти завершилась, и до поворота на дорожку к дворцу оставалось несколько саженей, когда цесаревич, до того смотревший себе под ноги, поднял глаза и немного удивился. Перед ним стоял незнакомец.

Летом в этом не было бы ничего невозможного, но в январе, да еще после продолжительной метели, которая кончилась только позавчера… разве что он давно тут обретается, но до сих пор не показывался на улице.

Незнакомец был одет несколько странно и, пожалуй, довольно легко для сегодняшней погоды. Он улыбнулся цесаревичу, приподнял свою странную кепочку с большим козырьком и произнес:

– Ваше высочество, позвольте представиться – Христофор Бонифатьевич Врунгель, путешественник. В Аббас-Тумане я проездом, а если точнее, то лишь для того, чтобы встретиться с вами. Вы не могли бы уделить мне несколько минут своего драгоценного времени?

Георгий кивнул, соображая, что от него могло понадобиться этому странному господину. Кто он – эсер-террорист? Непохоже. Проситель? Тогда еще и на редкость неумный, ибо у цесаревича нет не только никакой власти, но и связи даже с Тифлисом, не говоря уж о Петербурге или Москве. Потому как после метели телеграф не действовал – наверное, опять где-то обрыв провода. Но даже работай телеграф – что с него толку?

– Извините за бесцеремонность, – продолжил тем временем незнакомец, – но вы, наверное, и сами знаете, что скоро умрете. Я могу даже уточнить – этим летом. Если только вы будете продолжать жить, как жили до нашей встречи. Однако я здесь именно затем, чтобы сообщить: у вас есть шанс. И не только у вас, но и у всей Российской империи, которая иначе скоро прекратит свое существование. Вы согласны попытаться спасти ее и себя?

«Не террорист и не проситель, – подумал цесаревич, – а просто сумасшедший. Кажется, с ними рекомендуется соглашаться во избежание обострения». И кивнул:

– Да.

– Увы, такое «да» не может считаться согласием. Дело в том, что вы исходите из неверной посылки. Я не сумасшедший, постарайтесь мне поверить, ведь это ваш единственный шанс. У вас их что, настолько много, чтобы вы ими могли вот так разбрасываться? Итак, я жду ответа на свой вопрос.

– Да! – выкрикнул Георгий и с трудом удержался от того, чтобы не закашляться.

– Вот теперь лучше. Итак, скоро у вас будет возможность познакомиться с одним довольно интересным человеком. Не упустите – это тот самый шанс, о котором я говорил.

– И как же я его узнаю?

– Способ знакомства покажется вам… хм, несколько необычным. Или, точнее, совершенно невероятным. Сами увидите. И помните – он сможет спасти вас. Но спасти Российскую империю вы сможете только вместе. Ну а теперь, опять-таки если вы согласны, я сделаю так, что вы забудете нашу беседу. Если этого не сделать, то возможны непредсказуемые и нежелательные варианты.

– Согласен, – пожал плечами Георгий, – вот только какой смысл меня о чем-то предупреждать, если я все равно все забуду?

– Вы-то забудете, а вот ваше подсознание… или душа, это вопрос терминологии… оно-то все прекрасно будет помнить.

На мгновение у цесаревича потемнело в глазах, но именно что на мгновение, причем очень короткое. В некоторой растерянности он огляделся. Никаких незнакомцев в пределах видимости не наблюдалось.

Георгий достал из кармана часы, убедился, что время, отпущенное на прогулку, истекло. Покачав головой, молодой человек пошел к своему дому.

В середине апреля две тысячи восьмого года Георгий Андреевич Найденов, московским скутеристам и мотоциклистам более известный как «дядя Жора», решил сделать техобслуживание своей «хонде», благо клиентский «Ирбис» был уже готов, а следующий жаждущий тюнинга обещал подъехать только послезавтра. Но он успел только немного прогреть двигатель и слить масло, как снаружи послышался звук мотора.

Четырехтактный полтинник, работает на переобогащенной смеси, на слух определил Найденов и выглянул из гаража.

Перед ним действительно стоял скутер – китайская копия «Кимко Кобры».

– Не подскажете, где тут бокс номер сто девяносто два? – поинтересовался скутерист.

– Вниз примерно до середины спуска, с правой стороны, – ответил Найденов. – И кстати, вы в курсе, что у вас движок заливает? Долго он так не проработает. Могу посмотреть, если хотите.

– Хотеть-то я хочу, но у меня с собой почти нет денег.

– Это ужасно, я вам сочувствую. Но у меня сегодня какое-то странное настроение – хочется совершить что-нибудь этакое, вплоть даже до того, что бескорыстное. Не знаю, может, за завтраком съел чего-нибудь не того… или просто весна так действует…

С этими словами Найденов быстро свинтил крышку воздушного фильтра. Так и есть – весь поролон уделан маслом. С головки, что ли, натекло? Нет, в этом аппарате дренажный шланг вообще не подсоединен к фильтру, что правильно. И шланг, кстати, сухой. Из карба? Да ну, бред, как бы тогда мотор работал? Остается только одна вероятность – этот самый фильтр аккуратно сняли, макнули в масло и поставили обратно. Причем совсем недавно, оно даже толком растечься по коробке не успело.