К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество - Наталия Львовна Адаскина

ничего не выручишь…»[364]

В июле полностью отказался от этих планов и перестроился на выставку в Петербурге.

Тогда же Петровы-Водкины поселились в Севре, однако художник почти каждый день ездил в Париж, писал картину «Колдуньи».

11/24 сентября сообщает Л. A. Радищеву о планах постановки в Парижском театре «L’Oevre» пьесы «d’lle Vitrante» (Звенящий остров)[365].

С 1 октября по 8 ноября участвовал в Осеннем Салоне (Salon d’Automne). Экспонировал две картины. В каталоге выставки: № 1650 «D’attente du Sabbat» («Колдуньи»), № 1651 «Le conte des pierres» («Берег»)[366].

«Застрял я здесь главным образом из-за Salon d’Automn’a, куда послал две из более трехсот моих картин… Насколько приятно работать, настолько тяжело выносить работ своих на площадь»[367]. «С картинами в Салоне я имею успех…»[368] «Картина „Берег“: в ней есть нежность, а „Колдуньи“ может быть и фальшивят так как тут видно скверное влияние. Но, во всяком случае, я начинаю выставляться и появляются — „Африканский танец“, „Колдуньи“, „Берег“. Я начинаю тут понимать, каким образом я могу достигнуть дальнейшего развития моих композиционных и световых произведений»[369].

В октябре супруги совершили поездку в Бретань (Кемпер-Одьер-иль де Сен).

«После напряженной работы и успеха на осенней парижской выставке Кузьма Сергеевич решил отдохнуть в Бретани. Океан, скалы, дольмены, превышающие в четыре-пять раз рост человека, привлекали глаз художника. Кузьма Сергеевич с глубоким интересом наблюдал жизнь трудолюбивого народа Бретани, его обычаи, всматривался в их национальную одежду, прислушивался к стуку сабо — деревянных башмаков…»[370]

Поздней осенью возвратился в Россию. 21 октября/3 ноября писал матери из Парижа: «Сегодня вторник, 21 октября, а в субботу или в воскресенье я выезжаю отсюда в Петербург, куда уже направились мои картины»[371].

Колдуньи. 1908. Холст, масло. Картина уничтожена автором

Мария Федоровна приехала 29 декабря. Поселились на Каменноостровском проспекте, 33, кв. 88 в доме Мельцера, прежде принадлежавшем скульптору Д. И. Иенсену. Затем они переселились в жилой дом при мебельной фабрике Мельцеров (Карповка, 27), напротив предыдущего. «Ехал я в Петербург, потому что здесь у меня был мой старый друг Р. Ф. [Мельцер. — Н. А.], единственное существо, на помощь которого я мог рассчитывать хотя бы на первое трудное время. Да и вообще Петербург, более, чем Москва, привлекал меня своим порядком и возможностью лучше сосредоточиться над работой, чем в первопрестольной с ее бесконечной болтовней „по поводу работы“ за счет самой работы… Остановился я на Каменноостровском проспекте. Здесь, у Карповки, в то время доживал свой век полуразвалившийся деревянный дом, окруженный запущенным садом с размокшими на заросших аллеях статуями. Дом принадлежал когда-то скульптору-декоратору, соратнику Монферрана по Исаакиевскому собору. Сюда въехали и ящики с моими картинами»[372].

Предпринимает усилия войти в художественную жизнь Петербурга: «Первым моим визитом было посещение Александра Бенуа, с которым лично не был знаком до этого, но я принят не был. Щель для вхождения в художественные круги стала еще уже. Узнал я тогда случайно о затее с „Салоном“, и следующим моим визитом было хождение к С. К. Маковскому»[373].

24 ноября/7 декабря сообщает жене, что «только что покончили историю с выставкой при очень выгодных для меня условиях»[374]. Речь идет о переговорах с благотворительным Обществом Синего креста, которое выделило автору 2000 руб. «на устройство выставки». Такие выставки Синий крест устраивал в целях получения средств на работу с неблагополучными детьми, выставка не состоялась.

25 ноября/8 декабря С. К. Маковский посетил мастерскую художника и отобрал картины для выставки «Салона».

1909

В январе — участие в выставке «Салон 1908–1909» («Выставка живописи, графики, скульптуры и архитектуры»), открытой 4 января в Петербурге в помещении музея в «Меншиковых комнатах» первого кадетского корпуса (1-я линия Васильевского острова). Организатором ее был С. К. Маковский. Петров-Водкин представил картину «Семья кочевников» и серию этюдов, всего 47 номеров. В выставке принимали участие Л. C. Бакст, В. А. Серов, В. Э. Борисов-Мусатов, А. К. Шервашидзе, Е. Е. Лансере, С. Ю. Судейкин, Н. Н. Сапунов, В. Д. Милиотти, А. П. Остроумова-Лебедева, Г. Б. Якулов, К. Ф. Юон, Б. М. Кустодиев, М. В. Добужинский, А. Я. Головин, К. Ф. Богаевский, Риссенен, архитектор В. А. Покровский.

«Картины мои развесил на выставке здесь. <…> Сегодня писали уже о них в газетах. В Москву[375] послал тоже картины на выставку, хотя ответа не получил и не знаю, когда откроется»[376].

Петербургская выставка имела большое значение в творческой судьбе Петрова-Водкина, сразу же привлекла к его работам внимание художественной общественности.

А. Н. Бенуа посвятил ему раздел своего обзора, где он писал: «Водкин выставил одну картину и целую серию эскизов. И то, и другое свидетельствует о подлинно художественном темпераменте, но я предпочитаю этюды картине. Последняя указывает на поиски сжатой стильности, красиво уравновешенного „орнамента“ в линиях и массах и, наконец, обладает большим благородством краски. <…> Эту серию [африканские этюды. — Н. А.] слишком поспешно сравнили с „Таити“ Гогена; тогда как на самом деле здесь обнаружился совсем другой темперамент, и сходство с Гогеном, чисто внешнее, сказывается разве только в коричневой коже изображенных фигур и в том, что у обоих художников представлена тропическая растительность»[377].

Художник писал впоследствии, что на «Салоне» он познакомился с ядром «Мира искусства», назвал имена Дягилева, Бенуа, Сомова, Бакста, Добужинского[378].

Мария Федоровна вспоминала: «Посетителей было много. Первым, кого там мы увидели, был известный художник В. Серов, профессор московского училища живописи, учитель Кузьмы Сергеевича. Серов познакомил нас с Врубелем[379]. На выставке был и Добужинский с женой. Александр Бенуа представил нам Остроумову и ее мужа — химика С. В. Лебедева, а также своего двоюродного брата художника Е. Лансере и свою сестру Серебрякову. Там же мы познакомились с художником Сомовым и его сестрой Михайловой. На выставке муж встретился и с московскими художниками <…> Это были художники М. Сарьян, П. Кузнецов, П. Уткин, архитектор А. Холопов и скульптор Матвеев»[380].

11 января — 15 февраля участие во II выставке русских и французских художников «Золотое руно» в Москве (угол Рождественки и Театрального проезда, дом наследников Хлудовых) картинами «Берег», «Театр. Драма», «Театр. Фарс» и двумя парижскими пейзажами. Сообщение об открытии выставки было в газете «Русское слово» от 11 января.

23 января написал матери из Петербурга: «Могу поздравить тебя с моим хорошим успехом на выставках здесь и в Москве»[381].

Критики обращали внимание на некоторую чужеродность работ Петрова-Водкина направлению «Золотого руна», «…он здесь тоже случайность, потому что у него нет никакой внутренней связи с группой „Золотого руна“. Пусть вещи Петрова-Водкина навеяны Пювис де Шаваном и, может быть, напоминают Морис Дени,