Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

С позиций комфорта и чистоты двадцатого века, к которому Джим принадлежал, вряд ли когда-нибудь ему покажется привлекательным, а тем более — приятным жить рядом с такими людьми. Шансы на улучшение их моральных качеств замерли на нулевой отметке. А любые обязательства или расположения, возникающие по отношению к ним, являлись глупым продуктом лже-романтизма.

Он отвлекся от раздумий и отметил, что, пройдя значительное расстояние, так и не вышел на дорогу. Вероятно, она повернула в другую сторону или вовсе закончилась. Возможно, отряд решил двинуться в другом направлении или остановиться на привал — дождь все усиливался. Самое главное — они позаботятся о себе, а завтра Джим к ним присоединится. Он не ощущал потребности в их компании; а благоприобретенная драконья невосприимчивость к температуре и погоде делала безразличными холод и сырость.

Положа лапу на сердце, его настроение даже гармонировало с преждевременными мглистыми сумерками, дождем, хлеставшим по деревьям и скользкой, влажной земле.

Но тем не менее он осмотрелся вокруг, приметил заросли деревьев и направился к ним. Джим выдернул несколько молодых деревьев и сплел макушки, соорудив шалаш. Переплетенные ветки и густая листва превосходно защищали от дождя.

Джим удовлетворенно свернулся калачиком внутри шалаша. Сумерки сгущались. Он не имел представления, где расположился отряд, и он не смог бы разыскать их, даже если б очень захотел. Но до рассвета никто не отыщет и его самого…

Он собрался засунуть голову под крыло, но отметил, что звук, услышанный некоторое время назад, усилился. Сознание несколько секунд отказывалось идентифицировать его. Но затем пришло воспоминание — отчетливое и безошибочное.

Это был посвист приближающихся сандмирков.

Глава 18

Теряя над собой контроль, Джим выскочил из шалаша и едва не бросился куда глаза глядят. К счастью, сработал тот же инстинкт, который спас во время первого знакомства с сандмирками: безоглядное бегство будет означать верную гибель. Предостережение всплыло из сознания Горбаша и остановило Джима.

Тьма сгущалась. Джим-Горбаш стоял возле шалаша, пасть была открыта, дыхание незаметно сменилось угрожающим рычанием, а раздвоенный язык так и мелькал взад-вперед. Знай Джим, в какой стороне разбили лагерь Брайен и Жиль, бегство имело бы какой-то смысл. Сумей он добраться до лагеря — и безопасность гарантирована самой численностью отряда.

Почему? Он не мог сказать, но был уверен, что против отряда сандмирки бессильны, ведь они предпочитали атаковать беззащитную жертву многократно превосходящими силами. Вероятно, большая группа людей или животных могла противостоять волне страха, который пробуждали сандмирки в сознании тех, кого сначала старались свести с ума, а потом растерзать. Если жертвы выставляли эффективный психический щит, то, устояв перед натиском, могли в свою очередь перейти в атаку. Сандмирки — Джим сам тому был свидетель — пасовали перед теми, кто их не боялся. Он вспомнил, в каком страхе и с какой скоростью разбегались ночные убийцы, когда на них набросился Арагх.

Итак, в какой стороне сейчас находится отряд, вступивший на тропу войны против сэра Хьюго? Джим предположил, что еще до наступления темноты они могли свернуть с дороги, если Брайен или Жиль выбрали удобное место для ночлега.

Главное — не паниковать и не пускаться в бегство, иначе он попадет в пасть сандмиркам.

И еще одно Джим знал наверняка: поблизости нет Арагха, готового в любой ситуации прийти на помощь. Волк расстался с Джимом у стен Малвернского замка, убежденный, что тот ушел вместе с отрядом. Утвердившись в своих худших подозрениях, Арагх, несомненно, развернулся и отправился обратно в свой лес. Так что сейчас он находится в десятках миль от Джима и не может слышать вой сандмирков, окружающих свою ночную жертву.

Страх и ярость вспыхнули в Горбаше бритвенно-живыми языками пламени. Хриплое дыхание еще раз перешло в душераздирающий крик. Бесполезно… Как затравленный зверь, услышавший рожки окруживших со всех сторон загонщиков, Джим опасливо и судорожно вертел головой из стороны в сторону.

Путь к отступлению… Нет! Путь к спасению! Этот путь должен существовать. Должен! И Джим-Горбаш обязан его найти!

Но он никак не мог его разглядеть.

Начинала кружиться голова. Ярость утихала. Теперь у Джима остался только страх; поднимаясь от земли, как туман, страх заполнял его дрожащее тело. Джим понимал, что имеет право бояться. Но осознание этого факта было странно-неправильным, ненормальным, потому что за ним следовало принятие факта смерти — его смерти!

Джим стоял в дождливой темноте, вслушиваясь в подвывание приближающихся сандмирков. Через несколько минут кольцо окружения замкнется. Бежать некуда, да и поздно: сандмирки поблизости и повсюду. Разум достиг предела отчаяния и смешался с бесцветной бесконечностью.

Неожиданно Джим отчетливо увидел себя со стороны. Сознание вновь и вновь прокручивало недостатки «Брайена и К0» — прокручивало до тех пор, пока аргументы со знаком «минус», занесенные в графу «Недостатки Соратников», не оказались заслонены его собственными недостатками. Он ни в чем не превосходил Брайена, Смргола, Арагха и остальных. Наоборот — каждый из них превосходил его! Все дело в слепом случае, переместившем испуганное человеческое сознание в могучую плоть дракона. Оставаясь в теле человека, он мог бы считать себя заурядным ничтожеством. Смог бы волейболист класса АА справиться с самым хилым разбойником из отряда Жиля? Смог бы ассистент Джим Эккерт натянуть тетиву стофунтового лука — не говоря уже о том, чтобы поразить стрелой цель? Смог бы водитель Оглоеда, облачившись в лучшие доспехи этого мира и сев на лучшего из боевых коней, выстоять хоть пару минут против сэра Брайена или сэра Хьюго?

Джим прозрел, причем совершенно неожиданно. Как он похвалялся, гордясь тем, что на скорости врезался и повалил наземь солдат, которые всем скопом весили в пять раз меньше дракона! Было удобно и выгодно намекать этим людям, живущим в закрытом обществе, будто он барон, при этом позволяя им думать, что на самом-то деле носит титул принца! Но что произошло, когда его пронзило копье? Радость от игры стремительно улетучилась, и Джим был бы счастлив закрыть глаза — и оказаться дома.

Окруженный сандмирками, Джим запоздало понял, что мир, в который он провалился вместе с Энджи, не столь уж удобен и приятен. Это жестокий мир. И все, с кем он повстречался, — Смргол, Брайен, Арагх, Жиль, Дэффид, Даниель и даже хозяин Джек и Секох — воины, выжившие после и за счет сражений. Они выжили только потому, что обладали требуемым для выживания уровнем храбрости. Джим презирал эту храбрость, когда бросился на копье Хьюго де Буа. Но потом вдруг обнаружил, что смертен, как все остальные! Это открытие привнесло в жизнь нестерпимую горечь: в двадцатом веке он мог в любой момент увильнуть и не проявлять отваги, присущей жителям средневекового мира.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});