Первый шаг - Янина Сабина

***

Сквозь частую толстую решётку лился тусклый свет из узкого коридора. Шершавые холодные каменные стены, такие же каменный пол и низкий потолок. Одна длинная скамья. В углу в полу отхожее место, накрытое круглой крышкой. И всё. Ан осмотрелся. Холодно. Почему так холодно? Только лето закончилось. Ан и Горислав сидели рядом, пытаясь согреться. Ан чувствовал, как Горислава колотит озноб.

– Что скажет твой отец? Зачем ты полез-то со всеми?

– А что отец? – вскинулся Горислав. – У меня своя жизнь и своя голова на плечах! Я сам за себя отвечу.

Их было семеро студентов. Они, нахохлившись и прижавшись друг другу, молча сидели на скамье. Браслеты у них изъяли, и Ану казалось, что просидели они вечность. От пережитого нервного потрясения многие сидя уснули, когда по каменному полу послышались гулкие шаги, и к решётке подошли двое. Остановились, всматриваясь в ребят.

– Который из них? – спросил низкий толстый полицейский.

– Третий слева. Похоже, спит. На лицо упали чёрные волосы. Рядом со светлоголовым. Вон видите?

– Ага! Понятно. Сейчас всё будет исполнено.

Он поднёс свой браслет к замку, и несколько решёток отъехали в сторону, открывая проход. Они вошли в камеру. Толстяк подошёл к Гориславу и тронул его за плечо:

– Горислав Оргунов, на выход.

Горислав вздрогнул, откинул волосы со лба и выпрямился, но не встал.

– Горислав Оргунов, прошу вас следовать за нами!

– Ещё чего, – наконец, буркнул Горислав, – я с вами никуда не пойду. Пришёл со всеми, и уйду со всеми.

Пришедшие переглянулись.

– Ваш отец приказал, чтобы вы отправлялись немедленно домой!

Горислав покраснел, и сунул руки в карманы:

– Отец не может указывать мне, как жить! У меня своя жизнь!

– Немедленно встаньте и следуйте за нами! – толстяк наклонился, чтобы взять его под руку и вывести силой, но Горислав вырвал руку, вскочил, ударился головой о стену и снова плюхнулся на скамью.

– Оставьте его, – резко приказал второй. Толстяк ретировался.

Они ушли.

– Ты чего? Надо было идти. Как ты теперь? – спросил Ан.

Подошёл старшекурсник, который нёс петицию, протянул руку Гориславу:

– Ян Чижевский, рад знакомству.

Горислав радостно потряс её.

– Взаимно.

– Молодец! Свой! Брат! – студенты окружили Горислава, дружески хлопая его по плечам и спине.

Горислав улыбался, пожимал всем руки, он был горд, что его, наконец, приняли, как своего.

***

На другой день им прочитали лекцию о необходимости подчинения властям, и о том, что влечёт за собой неподчинение, отдали браслеты и отпустили. Они возвращались героями, казалось, что их встречал весь Университет, когда перед входом студенты накинулись на них с объятиями и поздравлениями.

Но главная радость ждала всех к вечеру. По Университету было объявлено, что профессор Беклашев с завтрашнего дня продолжит свои лекции по расписанию. Вот это была настоящая победа! Ликованию не было предела. Студенты, преподаватели поздравляли друг друга. Во многих блоках отмечали победу. Ян Чижевский позвал на вечеринку и Горислава с Аном. Там впервые Ан встретился с учёными, которые в открытую критиковали существующий порядок. Если на лекции Беклашева были теоретические рассуждения о необходимости поступательного развития цивилизации, то тут Ан услышал мысли, критикующие существующий порядок. Они странным образом откликнулись в нём, как будто он сам давно об этом думал, но только теперь осознал.

– Вы только посмотрите вокруг! – говорил высокий мужчина светловолосый с аккуратно подстриженной бородкой и усами, когда Ан с Гориславом вошли в комнату, – в элизиях идёт разложение на высшие семьи и никому не нужных лишних людей, которые не могут применить свои способности нигде, кроме как в питейно-игровых заведениях. И таких становится все больше и больше, по мере того, как все больше богатств накапливается в руках крупных семейств. Неужели до сих пор не понятно, что пока существует экономика, основанная на оценке не человеческих качеств и вложений в общество, а на денежном эквиваленте, мы вовлечены в этот порочный круг, в круг, в котором живут деньги, а не люди. Люди, только как придаточный элемент, обслуживающий деньги! От чего мы ушли и к чему мы пришли? Вот скажите мне! Да! Я понимаю и признаю огромную заслугу Хранителей в объединении цивилизации, именно оно помогло нам справиться со многими проблемами: нет войн, нет распрей между людей из-за границ, ресурсов, предрассудков. Но! Но распределительная система в виде подачек развращает и отупляет. Даже несчастный инвалид захочет ощущать себя полезным обществу в чем-то, чем жить на подаяние – пособие. Да! Да! Все эти пособия – есть суть подаяние, когда общество не в состоянии дать людям возможность раскрыть себя, свои таланты, способности и умения, влиться в общество на равных и потому откупается от него. На пособие, и сиди не высовывайся в своей норе, чтоб мы тебя не видели и не слышали! Кланы, семьи, для которых фетишем, как и сотни лет назад, остаются деньги – вот наша проблема и тормоз в развитии человечества, – он вдруг увидел вошедшего Горислава и замолчал. Взял бокал и глотнул вина. Опять взглянул на смутившегося Горислава, и обратился ко всем:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Думаю мне пора. Завтра с утра лекция, – и раскланявшись, вышел.

К ребятам подошёл Ян:

– Ничего, не тушуйтесь, просто вас ещё мало знают, сами понимаете.

– Понимаем, – закивали ребята.

***

За всеми этими событиями незаметно приближалась первая сессия. Студенты готовились к экзаменам, реже встречались на вечеринках в блоках и чаще в библиотеках. Тем вечером Ан сидел в гостиной и смотрел новостной телеканал. Последнее время он пристрастился вечером смотреть новости. На экране мелькали кадры с собранным урожаем, который в этом году был рекордным. Экономика, происшествия, преступления, творчество, научные открытия, облегчавшие жизнь – все было в центре внимание новостей. Все кроме новостей, критикующих существующий порядок или Хранителей, или делающие хотя бы намёк, на то, что жизнь может быть другая.

Ан потянулся к браслету, чтобы отключить телевизор, как неожиданные резкие кадры остановили его. Серебристый электромобиль на всей скорости вдруг вильнул, его занесло, он сделал разворот и со всего размаха ударился о столб линии электропередач, мгновенно превратившись в груду искорёженного металла. У Ана похолодело сердце. «Кто это так!». Голос за кадром произнёс:

– С прискорбием сообщаем, что гениальный учёный Беклашев Астерий разбился в автокатастрофе. Несчастный случай лишил науку, Университет, Элизиум, весь мир талантливого выдающегося человека! Хранителями принято решение увековечить память о нём. На центральной площади Наукограда будет возведён бюст Беклашева Астерия из драгоценного металла. Родным покойного назначено повышенное пожизненное обеспечение.

– Славка! Славка!

– Ты чего орёшь? – Горислав вошёл в комнату, жуя яблоко.

– Ты посмотри! Беклашев погиб!

Горислав закашлялся и сипло произнёс:

– Как погиб? Когда?

– Да вот, сейчас передали в новостях. Автокатастрофа.

– Не может быть? Какая автокатастрофа? У нас же безопасный транспорт и почти не бывает автокатастроф. Автоматика. Ничего не понимаю.

– С прискорбием сообщаем, что в электромобиле знаменитый профессор был не один, а со своим подающим надежду талантливым студентом – Яном Чижевским. Останки погибших будут переданы родным для прощания и погребения в семейных усыпальницах. Весь мир скорбит вместе родными и близкими!

– А я понимаю, – тихо проговорил Ан, сжимая кулаки.

***

Университет словно вымер. Все сидели по своим блокам, боясь лишний раз выйти. И все равно из аудитории в аудиторию полз слух о том, что профессор Бекмашев и студент Чижевский не просто погибли, а их убили. Во всем обвиняли Хранителей и самого Главного Хранителя. От Горислава шарахались, как от чумного. Он побледнел и похудел за эти дни. Длинный, худой, осунувшийся, бледный с тёмными кругами под глазами, как после болезни, он сторонился всех, даже Ана. Ан жалел его, и старался поддержать, как мог. Но как он мог?