Герои - Джо Аберкромби

Мгновение, они таращились друг на друга, затем перекошенный взгляд Гаунта опустился на торчащее оперение, он уронил свой самострел и потянулся к шее. Отвёл затрепетавшие, окровавленные пальцы. — Гургх, — произнёс он. — Бвутрс. — Его веки дёрнулись, и, внезапно, он рухнул как подкошенный. Голова хряснула о стену, от удара шлем перекосился и съехал на лицо.

— Гаунт? Сержант Гаунт? — Роуз хлопал его по щеке, будто бы пытаясь пробудить от нежданной дремоты, размазывал кровь по лицу. Всё это время кровь выплёскивалсь снова и снова. Из носа и из аккуратной прорези, там, где болт вошёл в шею. Маслянисто тёмная, почти чёрная, а кожа такая белая.

— Он мёртв! — Роуз почувствовал, как его тащат к стене. Кто-то всунул разряженный арбалет обратно в его окровавленные ладони. — Стреляй, падла! Стреляй! — Молодой офицерик, из новеньких. Роузу не вспомнить его имени. Вряд ли вспомнил бы и своё собственное.

— Что?

— Стреляй!

Роуз начал крутить ручку, увидев, что остальные вокруг него делают то же самое. Кряхтя, потея, матерясь, опираясь о стену, чтоб выстрелить. Он слышал вопли раненых, и надо всем тот дикий вой. Неловко нашарил в колчане болт, установил его на ложе, проклиная дрожащие пальцы, все перемазанные кровью Гаунта.

Он плакал. Слёзы ручьём текли по лицу. Руки страшно замёрзли, хотя холодно вовсе и не было. Зубы стучали. Человек возле него бросил самострел и побежал к вершине холма. Полно бегущих, не обращающих внимание на утробные вопли своих офицеров.

Сверху посыпались стрелы. Одна завертелась, отскочив от стальной каски прямо рядом с ним. Другие торчали, впившись в склон за стеной. Неслышные, тихие, скорее внезапно выросшие из земли, чем упавшие с неба. Кто-то ещё обратился в бегство, но прежде чем сделал шаг, офицер мечом зарубил его.

— За короля! — взвизгнул он, глаза совсем обезумели. — За короля!

Короля Роуз не видел ни разу. Сразу слева от него на стену запрыгнул северянин. Его прямо сразу закололи двумя копьями, он заорал и рухнул обратно. Воин возле Роуза вставал, наводя арбалет и сыпля проклятьями. Его макушка отделилась от головы и он оступился, отправив заряд высоко в небо. В оставленном им пустом промежутке строя на стену вскочил северянин, на вид молодой, всё лицо перекосила лютая злоба. Дьявол, верещащий как дьявол. Боец Союза надвинулся на него с копьём, но тот щитом отбил удар, замахнулся, слетая со стены, лезвие секиры чавкнуло в плечо воина, раскидывая тёмные полосы кровяных брызг. Северяне лезли через стену повсюду. Брешь слева от них заполонили напрягшиеся тела бойцов, бурелом копий, сапоги, скользя, зарываются в замызганный дёрн.

Голову Роуза заполнил безумный шум, звон и скрежет оружия и доспехов, боевые кличи, ломаные команды, и стоны боли и всё это переплелось с собственным пугливым, жалобным дыханьем. Он просто смотрел, позабыв о самостреле. Молодой северянин парировал меч офицера и скрутил того ударом в бок, следующим ударом разрубил руку — безвольно взметнулась кисть в окантованном рукаве. Северянин подсёк офицеру ноги, и секирой припечатал к земле. Оскаленный рот испещрили капли крови. Рядом через стену перелезал ещё один, огромная рожа с чёрно-седой бородой, что-то крича замогильным голосом.

Другой, высоченный, с длинными голыми руками, просто перескочил каменный завал, сапоги стегнули торчащие на верхушке стены стебли, самый большой меч из всех виденных Роузом поднялся ввысь. Он и не представлял, как человек может махать таким мечом. Громаднейшее лезвие попало лучнику в бок, согнуло его и, окутанного кровавой мглой, швырнуло на землю. И стало так, будто бы конечности Роуза вдруг резко ожили, и он повернулся и побежал, и его пихнул кто-то, делающий то же самое, и он поскользнулся, подворачивая щиколотку. Кое-как выцарапал себя на ноги, сделал один шаткий шаг, и тут его с такой силой ударили по затылку, что он откусил себе язык.

Агрик рубанул стрелка на всякий случай ещё и промеж лопаток, рукоять отозвалась отдачей в ободранной, липкой от крови руке. Он заметил, что Вирран схватился со здоровяком из Союза и ударил того по ноге секирой, получилось неловко, попал лишь плашмя, но всё равно достаточно сильно, чтобы сбить того наземь, где Скорри, скатываясь со стены, достал и насадил его на копьё.

Агрик прежде ни разу не видел союзных в таком количестве и все они выглядели одинаково, будто оттиски одного и того же человека в той же самой броне, тех же самых накидках, с тем же самым оружием. Походило, что он раз за разом убивает одного и того же воина. Вообще едва ли походило на убийство настоящих людей. Они уже бегут, вверх по склону, врассыпную от стены, и он бросился следом, как волк за овцами.

— Тише, Агрик, псих дурной! — со свистом выдыхал в спину Весёлый Йон, но остановиться — не в силах Агрика. Приступ был чудовищной волной, и всё что он, подхваченный им, мог — нестись вдаль, вперёд, вверх, на них, тех, кто убил его брата. На холм. Позади у стены Вирран, Отец Мечей сечёт продержавшуюся до сих пор кучку южан — в доспехах они или без, всё едино, крошит на кусочки. Рядом Брак с рёвом взмахивает молотом.

— Вперёд! Ёбаный нюх, вперёд! — сам Чёрный Доу, оттопыривает губу, скалит кровавые зубы, потрясая секирой в сторону вершины. Лезвие сверкает на солнце — и сталью, и красным. Знание, что его предводитель здесь, и дерётся бок о бок с ним, в первых рядах, зажигает в Агрике огонь. Поднимаясь, он становится вровень со спотыкающимся, цепляющимся за склон союзным, заряжает ему секирой по лицу и визжащего, валит вниз.

Он вломился промеж двух громадных камней, голова кружилась, словно у пьяного. Пьяного от крови и страстно нуждающегося в добавке. В травяном кругу внутри Героев полно трупов. Союзные — зарубленные в спину, северяне — утыканные стрелами.

Кто-то вскричал, и лязгнули самострелы, и кое-кто рядом с ним упал, но Агрик, не замедлив ход, устремился дальше, к знамени в середине союзного строя, голос охрип от воплей. Он рубанул лучника, отлетел сломанный лук. Замахнулся на нёсшего штандарт громилу-южанина. Тот отбил первый удар Агрика древком знамени, опутав полотном лезвие секиры. Агрик разжал руки, вытянул нож и обратным хватом пырнул знаменосца в открытое лицо под шлемом. Тот рухнул забитой коровой, беззвучно разверзся искорёженный рот. Агрик попытался вытащить штандарт из намертво стиснутых ладоней, одной рукой за древко, другой за сам флаг.

Он услышал самого себя — как жутко ахнул, казалось, чьим-то чужим голосом. Наполовину лысый мужик, с седой шевелюрой за ушами, отвёл руку обратно, и его меч выскользнул из бока Агрика, процарапав нижнюю кромку щита. Меч был в нём по самую рукоять: клинок вышел наружу целиком в крови. Агрик хотел занести секиру, но он ведь только что её выпустил, а нож остался торчать в щеке знаменосца — и рука осталась болтаться ни с чем. Что-то ударило его в плечо, и мир закружился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});