День Шакала - Фредерик Форсайт

— Датчанин… да, да.

Жандарм вернул паспорт и кивнул в сторону перрона. С равнодушным видом он шагнул вперед, преграждая дорогу другому пассажиру, пропущенному через контроль.

Луизон вернулся с рынка около часа, пропустив по дороге стаканчик-другой вина. Жена, пребывавшая в расстроенных чувствах, поведала ему свою скорбную новость. Луизон взял дело в свои руки.

— Я заберусь, — объявил он, — и загляну в окошко.

Поначалу у него вышли разногласия с лестницей. Она вела себя как заблагорассудится. Однако в конце концов ее удалось прислонить к кирпичной кладке под окном хозяйкиной спальни, и Луизон, пошатываясь, забрался наверх. Через пять минут он спустился.

— Госпожа баронесса почивает, — объявил он.

— Она никогда не спит так поздно, — возразила Эрнестина.

— А вот сегодня почивает, — ответил Луизон, — и не нужно ее беспокоить.

Парижский поезд запаздывал. Он прибыл в Тюль точнехонько в час. Среди севших в Тюле пассажиров был седой протестантский пастор. Он выбрал купе, в котором ехали лишь две женщины средних лет, устроился в уголке, нацепил очки для чтения в золотой оправе, достал из саквояжа толстую книжицу о церквах и соборах и начал читать. В Париж, сказали ему, поезд прибывает этим же вечером в двадцать часов десять минут.

Шарль Бове, стоя у неподвижного такси, посмотрел на часы и выругался. Полвторого, самое время подкрепиться, а он застрял тут между Эглетоном и деревушкой Ламазьер в самом безлюдном месте. Со сломанным валом. Можно, конечно, бросить автомобиль, попытаться дойти пешком до соседней деревеньки, оттуда автобусом доехать до Эглетона и вечером вернуться с аварийной машиной. Но одно это станет ему в недельный заработок. Тем более, что дверцы не запираются, а ветхая колымага — все его достояние. Не бросать же такси на растерзание вороватым деревенским мальчишкам! Лучше у: немного потерпеть и дождаться попутного грузовика, который отведет его на буксире назад в Эглетон. Еды у него не было, в машине лежала бутылка вина. Правда, уже почти пустая: когда копаешься под машиной, здорово сохнет глотка. Он забрался на заднее сиденье и принялся ждать. На обочине было адски жарко, никакой грузовик не тронется с места, пока не станет чуточку прохладней. У крестьян сейчас сиеста. Он устроился поудобнее и крепко заснул.

К четырем часам Эрнестине удалось настоять на своем.

— Полезай наверх еще раз, разбуди госпожу, — надоедала она Луизону, — не может такого быть, чтобы человек целый день все спал да спал.

Старик Луизон снова поднялся по лестнице, на сей раз поуверенней, осторожно приподнял раму и шагнул в комнату. Некоторое время спустя он высунулся в окно и хрипло позвал жену.

— Эрнестина, госпожа вроде померла.

И вот он уже катил по дорожке, нажимая на педали изо всех сил, какие оставались в его дрожащих от страха ногах. Доктора Матье, который пятый десяток пользовал жителей Верхнего Шалоньера, он нашел в конце сада, где тот дремал под абрикосовым деревом. Старик согласился немедленно отправиться в замок. Когда его автомобиль, тарахтя, въехал во двор, перевалило за половину пятого, и прошло еще четверть часа, прежде чем он выпрямился у постели и обратился к двум слугам, стоявшим в дверях.

— Она мертва. Ей сломали шею, — с дрожью в голосе произнес он. — Нужно вызвать жандарма.

Клод Лебель позвонил из Парижа Валантэну в половине седьмого.

— Что нового, Валантэн?

— Пока ничего, — ответил Валантэн. — Мы перекрыли дороги… Минуточку, только что поступило новое донесение.

Трубка замолкла, но Лебель слышал скороговорку того, с кем переговаривался Валантэн на другом конце провода. Затем снова раздался голос комиссара:

— Чертовщина какая-то! Произошло убийство.

— Где? — оживился Лебель.

— В соседнем замке. Только что поступил рапорт от деревенского жандарма.

— Кто убит?

— Владелица замка. Один момент… баронесса де ла Шалоньер.

Карон видел, как побледнел Лебель.

— Валантэн, слушай внимательно. Это он. Скрылся он уже из замка?

В полицейском участке Эглетона снова посовещались.

— Да, — ответил Валантэн, — уехал нынче утром в машине баронессы. Маленький «рено». Тело обнаружил садовник, но ближе к вечеру. Он думал, что баронесса спит. Потом влез через окно и увидел, что она мертва.

— Номер и приметы автомобиля у тебя есть? — спросил Лебель.

— Да.

— Так подними тревогу по всем постам. Секретность уже ни к чему. Теперь мы охотимся за убийцей — и в открытую. Я объявлю общегосударственный розыск, но ты постарайся, если сможешь, взять след на месте преступления. Постарайся выяснить, в каком направлении он скрылся.

— Есть, исполню. Вот теперь можно взяться за дело по-настоящему.

Лебель положил трубку.

— Господи, к старости я начинаю плохо соображать. Фамилия баронессы де ла Шалоньер была в списке «Отель дю Серф» как раз в тот вечер, когда там останавливался Шакал.

Совершавший обход полицейский обнаружил машину на невзрачной улочке Тюля в семь тридцать вечера. Он вернулся в участок без четверти восемь, а без пяти восемь Тюль связался с Валантэном. Комиссар из Оверни позвонил Лебелю в пять минут девятого.

— Примерно в полкилометре от вокзала, — сказал он Лебелю.

— У тебя есть под рукой расписание?

— Да, должно где-то быть.

— Во сколько парижский утренний отошел из Тюля и когда он должен прибыть на Аустерлицкий вокзал? Скорее, ради бога, скорее!

На другом конце провода послышались приглушенные голоса.

— Всего два поезда в сутки, — сказал Валантэн. — Утренний отошел в одиннадцать пятьдесят и в Париж прибывает… ага, вот оно, в двадцать десять…

Лебель ринулся из кабинета, крикнул Карону, чтобы тот следовал за ним.

Восьмичасовой экспресс величаво подплыл к перрону Аустерлицкого вокзала точно по расписанию. Не успел сверкающий состав остановиться, как дверцы всех вагонов распахнулись, и поток пассажиров хлынул на платформу. Одних встречали родные, другие же сразу шли к аркам, через которые можно было попасть к стоянке такси. Среди этих других был седоватый человек в пасторском воротничке. Он оказался на стоянке одним из первых и, поднатужившись, загрузил саквояж и два чемодана в багажник «мерседеса».

Водитель включил счетчик и осторожно тронулся с места, чтобы съехать по наклонному спуску на улицу. Проезжая дорожка огибала привокзальную площадь дугой, один конец которой упирался во въездные ворота, другой — в выездные. Такси заскользило вниз к выезду. Водитель и пассажир одновременно услышали нарастающий вой сирен, который перекрыл крики пассажиров, пытавшихся привлечь к себе внимание таксистов. Когда такси выехало к повороту на улицу и притормозило, прежде чем влиться в поток машин, три полицейских автомобиля и две «черные марии» влетели через въездные ворота и остановились перед центральными арками возле главного зала.

— Ишь как забегали, сукины дети, — заметил водитель. — Куда прикажете, господин аббат?

Священник дал ему адрес маленькой гостиницы на набережной Гран-Огюстэн.

Вернувшись к себе в девять часов, Клод Лебель нашел записку с просьбой позвонить комиссару Валантэну в тюльский комиссариат. Его соединили за пять минут. Валантэн говорил, а он делал пометки в блокноте.

— Автомобиль проверили на отпечатки пальцев? — спросил Лебель.

— Конечно, и комнату в замке тоже. Полным-полно отпечатков, и все сходятся.

— Переправь их сюда, да поскорее.

— Слушаюсь. Не прислать ли заодно и жандарма из КРС, с вокзала в Тюле?

— Спасибо, не надо, он не расскажет нам ничего нового. Спасибо за старание, Валантэн. Теперь мы сами им займемся.

— Вы уверены, что датский пастор? — спросил Валантэн. — Может, совпадение?

— Нет, — сказал Лебель, — конечно, это он. Один чемодан он выбросил, скорее всего, вы найдете его где-то между Верхним Шалоньером и Тюлем. Поищите в речках и ущельях. Но три оставшихся багажных места — слишком уж все сходится. Конечно, это он.

Лебель положил трубку.

— А теперь извольте, пастор, — с горечью сказал он Карону, — датский пастор. Как звать, неизвестно, жандарм не мог припомнить фамилию в паспорте. Таковы люди, и ничего с этим не поделаешь. Таксист засыпает на дороге, садовник не решается выяснить, почему его хозяйка проспала шесть лишних часов, полицейский запамятовал фамилию в паспорте. Скажу тебе одно, Люсьен: это мое последнее дело. Совсем я старею. Старею и начинаю плохо соображать. Распорядись, чтобы подавали машину. Пора на вечернюю пытку.

Заседание в министерстве проходило в натянутой и напряженной атмосфере. Около часа собравшиеся слушали последовательный отчет о событиях: как был найден след, приведший из леса в Эглетон, как потерялся крайне необходимый свидетель-таксист, как узнали об убийстве в замке и о том, что седоватый высокий датчанин сел в Тюле на парижский экспресс.