Настоящий Спасатель 3. Назад в СССР (СИ) - Хлебов Адам

— Понятно, я тебе со своей ногой могу быть мало чем полезен. Советую постричься наголо, не брейся, как можно дольше. Будет неплохо, если сможешь раздобыть очки-пустышки.

— Пустышки?

— Да. Без диоптрий. Не бери солнечные. Во-первых это пошло, во-вторых они особенно ментов привлекают.

— Спасибо за советы, очки без диоптрий это можно. У Теминого отца в фотолаборатории такие есть. Просто я пока туда не хочу ходить. Вдруг менты пасут.

— Ну и что что пасут? Ты ментов-то не бойся, а то сразу себя выдашь. Люди невнимательны, менты тоже люди. Хотя это, как посмотреть. Чем естественнее и спокойней ты себя будешь чувствовать, тем сложнее им будет тебя найти. А вообще, если у тебя есть где перекантоваться, то заляг на неделю на дно.

— На неделю? А как же ваши одесситы? У меня завтра срок выходит.

— А что? У тебя по складам есть новости?

Новости у меня конечно есть, но я бы хотел пока не рассказывать.

— Мне нужно найти женщину, грохнувшую адвоката. Найду женщину — найду склад. Вы можете мне дать телефон ваших одесситов для связи?

— За «Одессу» не беспокойся, я улажу вопросы. Ты уверен, что сможешь узнать про склад? Телефон тебе знать опасно. Держи связь через меня.

— Вот возьми, мне без надобности. А тебе пригодится.

Он протянул мне несколько купюр.

— Нет не могу.

— Бери, дурень, это тебе за спасение моей ноги. От сердца. Моя благодарность. А нет, так, если захочешь — потом вернешь.

Я подумал, кивнул, взял деньги и тоже посмотрел на небо. Не хотел давать ему читать свои мысли.

Эх, дядя Толя. А у нас все так хорошо начиналось. Могли бы подружиться несмотря на то, что ты киллер, а я спасатель.

Мы оба бывшие. Видишь, даже знакомые у нас имеются.

Похоже, что ты всё же хочешь меня подставить. Не хорошо. А деньги мне сейчас действительно нужны.

— Ну, я пошел. Спасибо дядя Толя. Пойду стричься налысо.

— Постой, где тебя найти в случае необходимости?

— Как говорят в дешевых фильмах: я сам вас найду.

Анатолий посмеялся. Ему хотелось, чтобы его смех показался искренним. Не получилось.

— Ну бывай. Появляйся почаще.

— Выздоравливайте.

Я покинул больницу через тропинку в сквере, и направился в сторону парикмахерской. Анатолий был прав — немного изменить внешность мне не помешает.

В ближайшей парикмахерской у колхозного рынка я сделал за пятьдесят копеек очень короткую прическу «полубокс» у старого скучающего парикмахера.

Когда я выходил, то увидел, как небольшая группа, состоящая из трех или четырех цыганских женщин с детьми на руках ходит между машинами на автомобильной стоянке. Цыганки предлагали погадать.

Получая отказ, они заглядывали в окна и начинали просить милостыню.

Они мелькали своими пестрыми юбками.

Чуть поодаль на тротуаре стояла еще одна большая группа цыганок с детьми постарше. Они все вместе были похожи на небольшой табор.

Один из цыганят, лет пяти от роду, подошел ко мне. Я сразу узнал его и приветливо помахал ему рукой.

Он нахмурил брови и не узнал меня. Я вспомнил, как он и схватил меня своим кулачком за указательный палец в поезде и ласково, попросил рубль.

А потом, когда я сообщил ему, что у меня нет рубля, сходил к своим родителям и принес мне.

Я улыбнулся ему.

— Ну как у тебя дела,брат?

Цыганенок смотрел на меня своими большим черными глазами, хлопал ресницами, молчал.

Судя по всему, пытался понять, что можно с меня получить.

Он вдруг отпустил свою руку в карман и извлек из него зеленое бутылочное стекло. Это было дно бутылки, острые края которого, были отполированы морем. Само стекло сохранило свою прозрачность и представляло из себя выпуклую линзу.

Цыганенок быстрым движением приложил стекло к глазу, сквозь которое смотрел на меня.

— Что это?

— Продаю.

— Сколько?

Он немного подумал о том, как определить справедливую цену, а потом выпалил:

— Рубль!

Видимо, это была какая-то универсальная мера ценности в его мальчишечьем сознании.

— Пятьдесят копеек.

Он коротко и сердито мотнул головой, гневаясь на мою попытку поторговаться.

— Говорю — рубль! — цыганенок деловито убрал стекло.

— Ну хорошо, хорошо. Держи, — я полез в карман и достал мятую бумажную рублевую купюру.

— Отец твой здесь?

Мальчик не понял вопроса.

— Дадо твой где?

Он кивнул и довольный успешной сделкой со мной, побежал вприпрыжку к старшим детям ошивающимся в проходах поблизости машин.

Он остановился у мальчика постарше, показал на меня и что-то сказал тому на ухо.

Старший отправился к группе стоящих женщин. Подойдя к девочке лет одиннадцати что-то коротко сказал ей, тоже указывая пальцем в мою сторону.

Она посмотрела на меня, кивнула и куда-то направилась. Я быстро потерял ее из виду.

Вернувшись через минуту она подозвала младших мальчиков и видимо велела передать информацию.

Самый младший мальчуган внимательно выслушав девочку, так же вприпрыжку примчался ко мне обратно. Он остановился возле меня и произнес всего одно слово:

— Жди, — цыганенок посмотрел мне в глаза, потом потерял интерес и скрылся среди толпы.

Минут через пять я услышал голос сзади:

— Ром, здравствуй как ты? Ты меня искал?

Я не сразу понял, что кто-то обращается ко мне. Я обернулся и увидел моего старого знакомого цыганского барона из поезда.

Все те же кровяные белки и чернюшная густая борода. Сегодня он был в фетровой шляпе и широченных кирзовых сапогах. Но теперь его чёрные штаны не были увешаны цепочками и брелками.

— Здравствуй, Цыган. Вот случайно твоих ребятишек увидел, решил расспросить не тут ли их отец.

Я слегка кивнул ему, он ответил тем же.

— Зачем расспросить?

— Если честно, не знаю. Увидел детей и подумал, что может ты знаешь ответ на один вопрос.

— Моя жена сказала, что хороший Ром снова у нас на дороге повстречается.

— Вы проездом?

Цыган не ответил. Да, он прав, мой вопрос для него звучал странно. Они всю жизнь «проездом». Кочевой народ. Никогда не останавливаются.

— Жена сказала, что тебе совет нужен. Спрашивай. Похоже, что ты только из казенного дома вышел.

— Вы что меня у милиции видели?

Он снова не ответил. Слово корил меня за глупый вопрос.

— Хорошо. Не буду про милицию. Скажи, где бы ты искал человека, если не знаешь, где его искать.

— Если тебе очень нужен человек, то не нужно его искать, Бог тебе сам его приведет.

— Бог?

По глазам Цыгана я понял, что ответа на последний вопрос я не дождусь.

— Ладно. А где бы ты повторно перепрятал украденный товар, за которым все бегают и хотят его найти?

— Про товар не знаю. Знаю, как прятать деньги.

Да елки-палки я же не про деньги его спрашиваю! Чуда не случилось. Женщину в красном вряд ли ко мне приведут.

И по складу Солдатенко Цыган вряд ли что-то подскажет. Но все же я решил дослушать и идти дальше.

— Расскажешь?

— Был у меня в таборе ром. Хороший цыган, но слишком добрый. Его жена и дети не боялись. Совсем. И все деньги, которые он прятал, жена всегда находила. Нюх у нее был на деньги, как у жеребца на кобылу. За два километра чувствовала. Где бы он не прятал, в своей одежде, шляпах, под полом сундука снизу, в бутылках, в чемоданах. Хотел ром коня себе купить, только деньжат наберет, жена найдет и потратит. Обозлился ром, пришел к самому старому цыгану совет спрашивать. А тот смеется и говорит, мол, А где твоя жена сама деньги прячет? Он отвечает, что в юбках, для приданого дочери. Старик говорит и ты там же прячь, на видном месте, только сшей себе отдельный пояс на нижнюю юбку.

Цыган засмеялся. Я не очень понял эту цыганскую мудрость, но поблагодарил его. Попрощался.

Посмотрел на мальчишек, через только что купленное зеленое стекло, они разбежались в рассыпную не желая быть объектом изучения.

Видимо, быть увиденным сквозь бутылочное дно что-то означало в их системе цыганской метафизики. Цыган проводил меня взглядом.