Дуновение холода - Лорел Гамильтон

Он впился пальцами мне в груди, пока я опять не вскрикнула, забившись под ним.

Он отпустил меня внезапно, приподнялся надо мной на руках, но бедрами прижался еще крепче.

— И потому, что мне думать невыносимо о тебе в лапах гоблинов, потому, что я хочу, чтобы ты была моей больше, чем хочу, чтоб ты была счастлива, потому что я сволочь эгоистичная — вот потому я сейчас залью тебя семенем, и буду при этом молиться. Буду призывать силу. Я хочу, чтобы ты понесла моего ребенка — да поможет мне Консорт, вот чего я хочу! Хочу, да поможет мне Богиня! Не того, чтобы мы остались живы. Не того, чтобы трон не достался Келу, чтобы он не втянул нас в гражданскую войну — нет, никакого благородства, Мерри. Я этого хочу, потому что хочу получить тебя — пусть и знаю, что ты меня не хочешь!

— Я тебя хочу, — сказала я, обернувшись к нему через плечо.

Его взгляда мне не забыть никогда. Ярость, отчаянье, бешенство — но не от вожделения, не от страсти даже и не от любви. А от чудовищной утраты. Если бы мне предстояло послать его в бой на мечах, я бы его не пустила — потому что так смотрит человек, знающий, что не вернется. Знающий, что обречен на поражение и смерть. Нет, не пустила бы я его на бой. Заставила бы остаться со мной рядом и прожить еще день. Но от этой битвы я его уберечь не могу. Это битва за мое сердце и мое тело, а они уже сделали выбор.

Он качнул головой:

— Вот только жалости мне не надо, Мерри. Хоть от этого меня избавь!

Я отвернулась, чтобы он не увидел блеснувших в глазах слез. Только так я могла не мучить его своей жалостью. Я его люблю — но не так, как он хочет, не так, как ему нужно. Он прав, даже сексуальные потребности у нас не совпадают.

Он вздернул меня за бедра. Я попыталась встать на четвереньки, но он заставил меня пригнуть голову, подставить ему зад.

Я чувствовала, как тычется в меня его головка, но в такой позе я еще была слишком узка.

— Начни пальцем, — шепнула я. — Без прелюдии в этой позе вход слишком узкий.

Но он проталкивался в меня все резче, все сильней.

— Тебе самому больно будет, Рис, — сказала я, зарывшись лицом в подушки.

— Пусть будет, — ответил он. Тут я почувствовала, как он пробился внутрь — на самую малость, но внутрь меня, и я замолчала. Он с силой входил в меня, преодолевая узость и недостаток влаги. Будь я по-другому устроена, мне стало бы больно. Нет, мне можно причинить боль, даже половой акт можно так повести, что ничего кроме боли я не почувствую, но для этого надо стараться, надо хотеть причинить боль. По-настоящему хотеть, злобно — Рис так не умеет.

Я закричала. Тело свело оргазмом от одного только ощущения того, с каким трудом он пробивается в меня. И не одним оргазмом — настоящие волны оргазмов перекатывались по телу один за другим, заставляя меня извиваться и вновь и вновь бросаться к его силе и напору. Наслаждение вырывалось из меня нескончаемыми хриплыми криками, я орала: «Ода», и «Господи», и «О Богиня!», а потом я могла только выкрикивать его имя, снова и снова.

— Рис, о господи, Рис!

Темная спальня наполнилась светом наших тел, сияющих как две луны на подъеме. Моя кожа изливала свет под его напором. Он зарылся рукой в сияющий шелк моих волос и дернул голову вверх не прекращая в меня вонзаться. От жесткого рывка я снова вскрикнула, но он отпустил мои волосы, стараясь войти в ритм. Дыхание у него изменилось, я поняла, что он уже скоро, скоро… и старается затянуть еще хоть немножко, чтобы еще хоть немножко я орала под ним.

Я стояла на четвереньках, как он поставил меня железной хваткой. Груди свисали, шлепаясь друг о друга при бешеных толчках. Я орала от наслаждения, выкрикивала его имя как молитву некоему разъярившемуся божеству. А потом его тело ударило в меня еще раз с невероятной, огромной силой — я знала, что должно стать больно, только слишком было хорошо, чтобы чувствовать боль.

Он вздрогнул всем телом, еще раз глубоко в меня погружаясь. И я ощутила, как он льется в меня жарким дождем семени и силы.

Он сказал, что будет молиться, трахая меня. Сказал, что призовет магию, чтобы сделать меня своей. Мне бы надо было испугаться, только я не испугалась. Не могла я бояться Риса.

Я рухнула на кровать. Он так и оставался пока во мне. Он лежал на мне сверху, и оба мы слишком были опустошены, чтобы двигаться, дыхание вырывалось неровными вздохами, пульс колотился в горле. Сияние наших тел понемногу меркло — в такт замедляющемуся сердцебиению.

Наконец он медленно скатился с меня. Я не шелохнулась, слишком слабая пока, чтобы двигаться. Он лег на спину, тяжело дыша. Хриплым от напряжения голосом Рис сказал:

— То, как ты реагируешь на грубость, здорово заводит. Даже когда уверен, что это не мое.

— Ты потрясающий, — прошептала я слегка сорванным от воплей голосом.

Он улыбнулся.

— Ты ведь так и не представляешь, как здорово у тебя получается. Да?

— У меня получается. Во всяком случае, так мне говорили.

Он покачал головой:

— Нет, Мерри, без шуток. Ты изумительна в постели. И на полу тоже. И на столе, если выбрать какой покрепче.

Я засмеялась.

Он улыбнулся — почти как старый добрый Рис, до того, как он стал таким серьезным. Но серьезность проглянула опять.

— Я помню, что сегодня ты достанешься гоблинам, а я ничего с этим поделать не могу. — Лицо у него из серьезного стало злым. — Но когда они сунутся в тебя, они только глубже протолкнут мое семя.

— Рис…

— Нет, все нормально. Я знаю, что ты выполняешь долг королевы. Нам нужен союз с гоблинами, а это способ его продлить. Я сознаю, что политически это выгодно, что это просто великолепно. — Он пристально на меня глянул, и под весом его взгляда мне трудно стало не отвести глаза в сторону. — Но представить, что они вдвоем будут тебя иметь — так, как это планируется, — это тебя возбуждает, правда?

Я посомневалась, но сказала правду:

— Да.

— Вот это у тебя не от Благого двора. Это определенно от Неблагого. Вот эту твою сторону я не понимаю. Лучше всего ее понимает Дойл, даже Холоду это слабо. Может, ты считаешь Дойла своим Мраком, но он и в тебе любит тьму. Я твоей тьмы не приемлю, Мерри. Мне нужен твой свет.

— Нельзя разделить свет и тьму, Рис. И то, и другое — это я.

Он кивнул.

— Знаю, знаю. — Он сел и спустил ноги с кровати. — Пойду помоюсь.

— Ты был грандиозен, — сказала я.

— У меня уже все саднит.

— Я тебя предупреждала. Прелюдия — не только для меня.

— Предупреждала, да.

Он собрал с пола одежду, но надевать даже не собирался.

— Приятного купания, — пожелала я..

— Составишь мне компанию?

Я улыбнулась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});