Карты судьбы - Наталья Колесова

– Да неужто?

Если он и заметил насмешку, то не подал виду.

– Возьми меня в работники.

Отсчитывая сдачу, я мельком взглянула на него.

– Хочешь сказать, у тебя кончаются деньги? У него дернулась щека.

– Нет. Я по-прежнему буду платить за комнату. А работать буду за еду.

– Что, задерживаются твои приятели?

– Можно сказать и так.

Я подумала. Еда – невелик урон, а помощь мне не помешает.

– Тогда ешь и иди рубить дрова. Мечом махать умеешь, сможешь и топором.

Он не ответил на улыбку. Взял тарелку и пошел к своему месту. И меня вдруг как шилом кольнуло.

– Эй! Это все из-за твоих карт? Ингри остановился, не оборачиваясь.

– Что?

– Что ты решил остаться? Ты, случаем, не кидал на меня карту?

Он двинул плечом.

– Нет, хозяйка.

Я смотрела на него, раздумывая, почему я ему не верю…

Пришел Хоггард. Кинул передо мной шкуры добытых зверей.

– Взгляни, Гвенда…

Я придирчиво осмотрела шкуры, отыскивая плохую выделку, вылезший мех или оплошное отверстие от стрелы. Одобрительно кивнула.

– Продашь мне или повезешь на ярмарку? Он усмехнулся в усы.

– А ты как хочешь?

Я знала, что нравлюсь ему. Только не знала, что нравится больше – я или моя корчма. Хоггард был охотником, но, похоже, его все больше тянуло к оседлости. Иногда я подумывала, не сказать ли ему «да». Но почему-то все больше в его отсутствие…

– Прикинь на себя. Нет, не эту, голубую.

Лиса была такой большой и пушистой, что накрыв голову и обернув шею, обняла и плечи. Смеясь, я показалась Хог-гарду.

– Ну как?

Он одобрительно кивнул, зацокали языками повернувшиеся от стола мужчины. Я повела плечом, изображая изнеженную леди, которой, верно, и доведется носить этого дорогого зверя, – и поймала взгляд Ингри. Он стоял на пороге с охапкой дров в руках и смотрел на меня. Я скинула лису.

– Славная добыча, Хоггард.

Ингри прошел через корчму. Смуглое бледное его лицо раскраснелось от работы на морозе, глаза блестели. Что значит одна горячая ночь для усталого солдата…

– Куда дрова, хозяйка?

– Охапку тащи к камину, остальные под навес.

Когда Ингри наклонился, его мокрая рубашка прилипла к спине. Я сказала недовольно:

– Говорила ж тебе, переоденься! Возьми вот. Протянула ему наконец довязанную безрукавку. Ингри уставилась на нее, будто на какую-то невидаль. Просто стоял, смотрел и молчал. Забеспокоившись, я посмотрела тоже. Все, как обычно: козий пух, плотная вязка, на груди – обереги от нечисти…

– Спасибо, хозяйка, – наконец сказал Ингри.

– Не за что. Дорубишь дрова, подкинь скотине сена. Хоггард проводил солдата озадаченным взглядом.

– Это еще кто такой?

– Новый работник.

– И откуда он такой взялся?

– С юга.

– Ты что, с ума сошла? Он же из Картежников! Придет к тебе ночью и горло перережет!

Я закатила глаза.

– А я-то на другое надеялась! Пусть его, Хоггард. Он же меня не обирает. Дождется своих друзей – и пойдет своей дорогой.

– Друзей… – проворчал Хоггард. – Знаем мы этих друзей!

И принялся меня пугать. Битых полчаса я с большим интересом выслушивала несколько версий рождения этого чернявого молодчика и ожидающих меня отсюда неприятностей. Когда я в очередной раз посмеялась над очередной своей гибелью – на этот раз от лап нечисти, выходящей из могилы Картежников с перевала, – разозленный Хоггард выпалил:

– Да ты что, не знаешь, что все ночные твари в округе выходят из этой проклятой сагверовской могилы?!

Он смолк внезапно, будто кто хватил его за горло. Неслышно подошедший Ингри замер, уставившись на него.

– Иди передохни, Ингри, – сказала я с осторожностью.

Солдат моргнул, словно его разбудили. Посмотрел на меня широкими мертвыми глазами.

– Но этого не может быть… – сказал тихо.

Не так уж, видно, Ингри надоели мои расспросы, коль он опять остался коротать ночь у камина. Все же каждую мелочь, каждое слово об Отряде Судьбы приходилось вытягивать из парня клещами. Единственное, о чем он мог говорить без конца, были его драгоценные карты.

– Откуда они у тебя?

– Сагвер ходил… скажем, в запретное место… и вынес их оттуда. И это стало его благословением. И его проклятьем.

– Если сам не гадаешь, отдай кому другому.

Он невольно коснулся висящего на груди футляра.

– Нет. Ты не понимаешь. Я не могу с ними расстаться. Это как болезнь. Как… страсть. Сначала пробуешь из любопытства. Раз, другой, третий… А потом понимаешь, что ничего не можешь решить без них. И кроме того, карты сами выбирают себе хозяина.

– Как это?

– Они открываются не всякой руке. Я смотрела с любопытством.

– Значит, вместо того, чтоб советовать, они начинают тобой управлять? И как же ты теперь… без их советов?

– Я говорил – мне все равно. Знаю одно – однажды я умру. И этого довольно.

– Все мы умрем, рано или поздно, экая новость! А почему ты предложил мне открыть карту?

Он, видно, и сам в первый раз об этом задумался.

– Ты… – он помолчал, глядя в стол. – Ты была такой неспокойной… беззащитной…

– Я? – Он меня удивил. Я – крепкая, уверенная женщина, твердо стоящая на своих ногах. Скорее, мужчина будет искать у меня помощи – как Самур последние годы, что бы он там ни говорил и как бы ни бранился… – Так поэтому ты и остался? Решил мне помочь?

– А разве тебе не нужна помощь?

– Нужна. А тебе, Ингри?

Он поперхнулся пивом. Прокашлялся, посмотрел на меня повлажневшими глазами.

– Помощь? Мне?!

– Всем людям время от времени нужна помощь.

– Но не мне.

Что ж, пусть так. Я хлебнула пива – оно, это пиво, выручало нас в годы войны, когда в корчме месяцами не появлялись постояльцы. Забытье и веселье нужны людям в любые времена. Конечно, все было по-другому, когда через перевал шел оживленный торговый тракт…

Словно подслушав мои мысли, Ингри спросил:

– Что охотник говорил о могиле Картежников? Я помолчала. Что ж, сам нарываешься, парень…

– То, что многие говорят, – сказала нехотя. – Что они прокляты, и души их не могут найти покоя… что ночами они выходят из могилы и убивают живых…

Ингри молча смотрел в стол.

– Перевал горел три дня, – осторожно продолжила я. – До сих пор мы не знаем, что и как там было. Потом туда пришли люди и… собрали то, что можно было собрать… что осталось от Картежников. Похоронили, насыпав сверху холм из камней. Теперь, говорят, над могилой кто-то поставил каменный столб, и на том столбе выбиты имена всех двухсот… и…

И мне словно снег за шиворот сунули.

– Ингри? Но ведь вас всегда было двести… только двести…

Он еле, через силу, усмехнулся.

– Мое имя тоже есть на этой стеле… Не пугайся, я не призрак! Я живой. Видишь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});