Желание убивать. Как мыслят и действуют самые жестокие люди - Энн Уолберт Бёрджесс

не поймем, как опередить его хотя бы на шаг.

Задача была не из легких. В отличие от подавляющего большинства серийных убийц, которые избегали любых действий, чреватых разоблачением, ВТК демонстрировал горячее, прямо-таки безрассудное желание привлечь к себе внимание общества. Это свидетельствовало о новом типе убийцы, который требовал иных подходов как в плане осмысления его психологических особенностей, так и в плане оперативно-разыскной работы.

Несмотря на всю беспрецедентность этого случая, ВТК все же включил в конструкцию своего имиджа ряд элементов, позаимствованных у других серийных убийц. Страстное желание ВТК быть в центре внимания прессы лишний раз свидетельствовало о его отчужденности, тщеславии и чувстве собственной неполноценности. Он был из тех, кому нужно сравнивать себя с другими убийцами, оценивать себя со стороны и контролировать освещение событий любыми доступными способами. В этом он был похож на Дэвида (Сына Сэма) Берковица. Летом 1976 года тот убивал на улицах Нью-Йорка ни в чем не повинных людей и оставлял на местах преступлений записки. Оба убийцы называли свою кровожадную сущность «монстром», оба придумали свои прозвища и предложили их прессе, оба бросали вызов полиции в виде намеков на личность следующей жертвы. Вся эта информация легла в основу первого анализа дела ВТК, подготовленного в ОПА в 1979 году. Он стал составной частью стратегии, которую мы предложили полиции Уичито.

Наш главный совет: «Продолжайте общаться с ним, не выказывая ни малейшей враждебности». В нашем отчете говорилось, что этот убийца считает себя вправе претендовать на общественное признание значимости его преступлений. Он подпитывается раздутым самомнением и, следовательно, жаждет общения. Мы предложили применить проактивную медиастратегию, в рамках которой правоохранители будут сотрудничать с прессой с целью подтолкнуть убийцу к саморазоблачению. Он должен был подставиться благодаря своей гордыне.

На этом первоначальное участие ОПА в расследовании этого дела завершилось. Тем не менее мы продолжали следить за развитием событий, особенно на первом этапе диалога между ВТК и местными полицейскими. Они за помощью к нам не обращались, а большой объем работы по другим делам не позволял и нам отвлекаться на непрошеные советы.

* * *

Через пять лет после первого обращения полицейских из Уичито к нам поступил их второй запрос о помощи. Они только приступали к формированию опергруппы по розыску ВТК, впоследствии получившей название «Охотники за привидениями», и хотели получить экспертное мнение о поведенческих аспектах дела. К тому моменту у них накопилась масса материалов по делу, включавших полицейские рапорты, свидетельские показания, рисунки художника-криминалиста, заключения патологоанатомов и с десяток новых писем и коллажей, написанных и сделанных убийцей. Но сами они не очень понимали, что со всем этим делать. И в октябре 1984 года к нам в Куонтико прибыли двое детективов из опергруппы, чтобы рассказать нам, чего они достигли с момента нашей последней встречи.

Дуглас, которого назначили ведущим по этому делу, привел детективов в наш подвальный конференц-зал и представил их присутствующим. Подождав, пока все рассядутся, он сказал:

— Прежде чем вы приступите, у меня есть вопрос. Зачем охотиться на ВТК именно сейчас? Насколько известно, он бездействует уже несколько лет. А из вашей справки следует, что и с полицией Уичиты он тоже перестал общаться. Так все же, почему именно сейчас?

— Законный вопрос, — признал детектив, который был повыше ростом. — На самом деле шеф полиции Уичиты собирается в отставку. А это дело долгие годы не давало ему покоя. Перед уходом он хочет избавиться от этого привидения.

— То есть идея в том, чтобы выманить ВТК из его логова? — спросил Дуглас.

— Так точно.

Мы тщательно проанализировали поступившую от опергруппы новую информацию, сопоставили ее с другими делами в нашем ведении и ближе к концу недели приступили к уточнению психологического портрета ВТК. Откровенно говоря, дело шло медленно. У нас не было ни реальных прецедентов такого рода преступника, ни подходящих дел, на которые можно было бы опереться. ВТК действительно пользовался примерами известных преступников и совершал действия, которые мы могли психологически интерпретировать и классифицировать. Но сам характер преступлений ставил его особняком. Они были более многоплановыми и хаотичными. Агрессивность по отношению к телам жертв, ритуальные элементы связывания, сексуальная подоплека и уровень планирования каждого нападения свидетельствовали о постоянном стремлении к более высокой степени насилия. Зашкаливало и количество психиатрических диагнозов. ВТК демонстрировал признаки семи парафилий[30] и многочисленных расстройств личности.

«Списку конца и края нет. У этого типа раздутое самомнение, отсутствие эмпатии к окружающим, нет чувства вины, раскаяния и страха. И так далее, и тому подобное», — сказал Хэйзелвуд.

Другая трудная задача состояла в объяснении необычно долгих периодов бездействия между преступлениями, крайне нехарактерных для серийных убийц. Обычно они увеличивали частоту нападений по мере погружения в свои фантазии и при этом стремились к идеальному воплощению неистовой ярости, бушевавшей в их головах. Мы знали, что ВТК забирает личные вещи своих жертв, и я подумала, что это может помогать выдерживать настолько длительные перерывы. С одной стороны, я знала, что убийцы используют такого рода сувениры в качестве реквизита для воспоминаний о своих преступлениях. С другой — это было скорее эрзацем, временной компенсацией недоступных наслаждений.

У необычно долгих периодов пассивности могло быть и другое объяснение. По фотографиям с мест преступлений было понятно, что, несмотря на очевидный риск, убийца не жалеет времени на то, чтобы тщательно располагать тела жертв в откровенно сексуальных позах. Мы предположили, что он их фотографирует. А потом с помощью фотографий и сувениров продлевает фантазии и мысленно воспроизводит акты насилия. Кроме того, учитывая привычку ВТК имитировать других серийных убийц, в данном случае имела место отсылка к Харви Глэтмену. Тот связывал своих жертв, насиловал их и фотографировал их искаженные ужасом лица, чтобы потом в течение долгого времени наслаждаться этим опытом.

В конце концов мы составили психологический портрет ВТК и предложили способы контакта с преступником, не провоцирующие его к дальнейшим актам кровопролития. Наша рекомендация заключалась в том, чтобы сыграть на самомнении убийцы — отнестись к нему как к равному и создать атмосферу взаимного уважения и доверия. В начале 1980-х годов такая тактика оказалась полезной для расследования дела в Калифорнии, в котором участвовал Дуглас. Он использовал образ так называемого суперкопа, который на пресс-конференциях обращался непосредственно к убийце. Дуглас особо отметил, что ни в коем случае не следует говорить о психических отклонениях убийцы. В его глазах суперкоп должен скорее ассоциироваться с ним самим, чем с представителями прессы или психиатрами. Если ВТК нужно почувствовать свою значимость, сыщики должны обеспечить ему такое чувство. В конце концов он