Подлинная история тамплиеров - Шаран Ньюман

Мало-помалу перед комиссией прошло почти семьсот тамплиеров. Большинство рыцарей понимали, что у них не хватает знаний для юридически полноценной защиты, и в конце концов один из священнослужителей ордена, Пьер де Болонья, согласился выступить от имени всех арестованных. Пьер получил юридическое образование и был представителем ордена при папском дворе в Риме. Он вполне мог соперничать в красноречии с королевскими адвокатами.

23 апреля 1310 года Пьер и еще три защитника предстали перед комиссией и заявили, что действия короля Филиппа были противозаконными и бессмысленными. «Судебное преследование Ордена было „скоропалительным, непредвиденным, несправедливым, совершаемым без должных юридических процедур, сопровождаемым ущемлением прав и жестоким насилием“, ибо никаких попыток надлежащего разбирательства дела не предпринималось». Пьер добавил, что вследствие этого внезапного ареста, заключения в тюрьмы и жестоких пыток тамплиеры оказались лишены «свободы мысли, столь необходимой каждому достойному человеку. Утратив же свободу воли, человек оказывается также лишенным всех прочих благ, включая способность познавать, помнить и понимать»[337].

За этой страстной речью последовало требование предоставить все документы по делу, а также список всех свидетелей, как уже допрошенных, так и тех, кого допросить предстояло. Защитники также потребовали, чтобы свидетелям не дозволялось общаться друг с другом и чтобы их показания не разглашались до отправки всех материалов папе.

Комиссия с этими требованиями согласилась. Внезапно появилась надежда, что тамплиеров признают невиновными и наконец, после двух лет заключения, отпустят на волю.

Филипп действует в обход папской комиссии

Стоял май 1310-го, с момента ареста тамплиеров прошло почти три года. В сущности, на этой стадии обвинения предъявлялись не ордену, а отдельным его членам, которые все еще содержались в заключении в разных местах Франции. Филипп Красивый по-прежнему не мог на законных основаниях завладеть их имуществом. Появились признаки, что ему придется все вернуть владельцам. Король понимал, что ему необходимо принять решительные меры.

По странному совпадению, новый архиепископ Сансский Филипп де Мариньи приходился родным братом новому и к тому же любимому советнику короля Ангеррану де Мариньи, а Париж в то время подпадал под юрисдикцию архиепископа Санса. Кроме того, если комиссия разбирала дело ордена в целом, то местные епископы имели право судить отдельных храмовников и выносить им приговоры. Именно этим и решил заняться архиепископ Санса и объявил, что арестованных в Париже тамплиеров будет судить его суд.

Это заявление повергло защитников в ужас. Пьер де Болонья и другие бросились к членам комиссии, хотя дело было в воскресенье. Пьер умолял папских представителей не позволять архиепископу судить узников, а в особенности тех, кто признал свою вину под пыткой, а потом отказался от признаний. Страх, который обуял тамплиеров, сквозит даже в официальных протоколах, которые воспроизводят их мольбу дословно:

«Это было бы противу Господа и справедливости и совершенно перевернуло бы ход расследования… Мы взываем к Папе изустно и в нашем послании… и просим взять под защиту Святого престола всех братьев, которые выступили или выступят в защиту ордена. Мы обращаем к Папе свои мольбы, исполненные отчаяния!»[338]

Я так и представляю себе эту картину: воскресное затишье, монастырь Святой Женевьевы, часовня святого Элигия, храбрецы-тамплиеры молят папских посланцев спасти их жизни. Нам осталось неизвестным, как эта мольба подействовала на членов комиссии. Жиль Эйслен, который по совместительству был еще и советником короля, уклонился от принятия решения. Остальные члены комиссии обещали дать ответ тамплиерам после вечерней молитвы.

Наступает момент в моем повествовании, когда мне становится трудно сохранять приличествующую ученому непредвзятость.

Члены комиссии: епископ города Менд Гийом Дюран, епископ Лиможа Реджинальд де Ла Порт, Матфей Неаполитанский, архидиакон Трента Жан де Мантуа и архидиакон Магелонна Жан де Монлор — вновь встретились с Пьером и его товарищами. Они сообщили тамплиерам, что не силах хоть чем-нибудь им помочь. Закон не оставляет сомнений на этот счет: посланцы папы не имеют полномочий на территории, подвластной архиепископу Сансскому. Увы, покачали они головами, тут ничего не поделаешь.

Неужто эти священнослужители были столь законопослушны? Или они праздновали труса, трепеща перед Филиппом Красивым? Или в самом деле верили, что тамплиеры виновны и заслужили свою судьбу? Ведь они не могли не понимать, что своим решением подвергают всех членов ордена смертельной опасности.

Спустя два дня архиепископ Санса решил судьбу пятидесяти четырех тамплиеров — он послал их на костер. Рыцарей «сожгли за городом в поле неподалеку от обители Святого Антония»[339]. Похоже, что жертвы были выбраны наугад из тех узников, которые не примирились с церковью. Лишь немногие из них заявляли о своем намерении защищать орден.

Все тамплиеры умерли, провозглашая свою невиновность. «Все они, без единого изъятия, отказались признать себя виновными во вмененных им преступлениях и в отрицании своей вины оставались тверды до самого конца, не прекращая утверждать, что смертный приговор им вынесен беспричинно и вопреки справедливости. Великое множество народа наблюдало за казнью в изумлении и ужасе»[340].

Ужас охватил и храмовников, все еще находящихся в тюрьме. Никто теперь не рвался защищать орден. Папа то ли не хотел, то ли не мог спасти их. Та опора, на которую они рассчитывали, рухнула.

Следующий свидетель, Эмери де Вилье-ле-Дюк, был так напуган, что был готов признаться в чем угодно, лишь бы избежать костра. Так он и сказал членам комиссии. Стараясь подчеркнуть свою удаленность от ордена, Эмери появился перед комиссией чисто выбритым и без традиционного плаща тамплиеров. Он был очень удручен. «И когда члены комиссии увидели, что свидетель находится на краю гибели», они велели ему возвращаться домой и никому не повторять того, что он только что сказал[341].

Положение храмовников, и без того скверное, вскоре стало еще хуже. Когда члены комиссии вновь захотели увидеть Пьера де Болонья, самого подготовленного защитника ордена, выяснилось, что тот исчез. Он, оказывается, внезапно вернулся к своим прежним признаниям, а затем каким-то образом покинул узилище и бежал.

Потеря такого человека явилась тяжким ударом — мало кто из рыцарей Храма имел юридическую подготовку, чтобы достойно оспаривать обвинения в суде.

С тех пор о Пьере де Болонья не было ни слуху ни духу. Выводы можете делать сами.

Один историк предположил, что повышенный интерес госпитальеров к образованию, проявленный ими в четырнадцатом веке, связан с тем, что «невежество тамплиеров и полное отсутствие у них правовых знаний сыграли важную роль в крахе ордена»[342]. Последствия потери тамплиерами своего главного адвоката свидетельствуют в пользу такого предположения.

Комиссия еще время от времени собиралась до июня 1311 года, но энтузиазма не проявляла. Большинство тамплиеров уже не пытались защищать орден и склонялись к признанию своей вины. Они буквально соперничали друг с другом, наперебой излагая детали богохульных ритуалов, сопровождавших прием новых членов ордена. Они во всех подробностях описывали кресты, на которые или рядом с которыми плевали. Идолы же, которым им надлежало поклоняться, имели головы из золота, серебра или живой плоти. В описании тамплиеров эти объекты поклонения становились то женщинами, то чудищами, то седобородыми мужчинами — казалось, каждый имел своего собственного идола[343].

Наконец комиссия прекратила свою работу и отправила все бумаги в Авиньон папе Клименту. Никаких рекомендаций касательно судьбы храмовников к протоколам не прилагалось.

Теперь решение было за папой и Вьеннским собором.

Глава четвертая. Обвинения против тамплиеров

Когда 24 октября 1307 года состоялся первый допрос Жака де Моле, обвинения касались только ритуалов, сопровождавших прием в орден новых членов. Отрицал ли он Христа и плевал ли на распятие? Говорили ли ему, что он может совокупляться с другими братьями? К этому, похоже, сводились вопросы дознавателей на первом этапе.

Однако в последующие месяцы перечень обвинений вырос до ста двадцати семи пунктов. Многие из них, впрочем, повторяли друг друга. Так, например, пять пунктов утверждали, что тамплиеры плевали, наступали ногами и мочились на крест, а еще два пункта добавляли, что совершались эти действия «в знак неуважения ко Христу и истинной вере» и по приказу тех братьев ордена, которые принимали новых членов. Тамплиеры признавались почти во всех предъявленных обвинениях.