Щит побережья, кн. 2: Блуждающий огонь - Елизавета Дворецкая

И вдруг фьялли резко отступили назад и бросились единой толпой в ворота. Лишь на миг квитты дрогнули, и остатки фьяллей устремились в прорыв. Кто-то кричал в общем шуме, отдавая им приказы, но рассмотреть их старшего не удавалось.

– Догнать! За ними! Бей! – свирепо орал Сиград хёльд, дикий и страшный, с оторванным рукавом и большим размазанным пятном чужой крови на груди. – Я вам за моего Толстяка…

Почти не сопротивляясь, фьялли бежали к морю, и квитты били их на ходу, в спину, как придется.

– Чтоб ни один не ушел! Ни один! – кричал Эйвинд хёльд. – От кораблей отсекай!

На морском берегу пылал огромный костер, все пять кораблей были спущены на воду и лишь придерживались носами за отмель, чтобы не снесло. Вокруг них стояли с оружием наготове не меньше полусотни фьяллей. Вместе с теми, кто вырвался из усадьбы, их опять стало почти столько же, сколько осталось от квиттов. Прибежавшие из усадьбы фьялли ворвались внутрь освещенного круга и скрылись за щитами дозорных. Навстречу квиттам полетели стрелы. Впереди лежала неширокая полоса берега с тушами пяти кораблей, и огромный костер бросал отблески на сотни клинков во вражеских руках. Здесь проходила грань между тьмой и огнем, между землей и морем, между своими и чужими, между миром живых и миром мертвых.

Откуда-то с севера пролетела черная птица – ворон. Вернувшись, он закружил над костром, и все, квитты и фьялли, не сводили с него глаз.

– Это знак! – сам себе сказал Даг и шагнул вперед. – Кто у вас старший? – громко крикнул он, обращаясь к молчащим фьяллям.

Над берегом пролетел неслышный вздох. Сжимая оружие, те и другие ждали, будет ли ответ. А Даг вышел вперед, опираясь на копье, и вдруг сам себе показался похожим на Одина. Но захлебнуться гордостью ему не грозило, потому что рана в плече вдруг сильно заболела, а дышать было так тяжело, что ему приходилось делать перерыв почти после каждого слова.

– Я – Даг сын Хельги, хёвдинга Квиттингского Востока, – продолжал он. – Кто старший среди вас, кто может говорить со мной?

– Я, – почти тут же ответил молодой голос, и один из фьяллей шагнул вперед. Судя по его виду, он еще не участвовал в битве. – Я, Хродмар ярл, сын Кари ярла из Аскефьорда. Я достаточно хороший собеседник для тебя?

В голосе его звучала раздраженная издевка, но Дагу было не до обид. Глянув в лицо собеседника, Даг содрогнулся: он был готов драться с людьми, а не с троллями. Даже в неверном свете костра было видно, что все лицо Хродмара ярла покрыто мелкими шрамами, не оставившими гладкой кожи даже на ширину волоска. Весь его облик в дрожащем свете пламенных языков, в блеске острой стали, в отсветах морской волны за спиной казался нечеловеческим, точно это какой-то злобный дух, воплощение кровавой ночи.

– Хродмар ярл из Аскефьорда! – присвистнул за плечом Дага Халльгрим хёльд. – Да это просто подарок! Он – почти то же самое, что сам Торбранд Тролль! Торбранд конунг его любит, как сына! Не очень-то ему будет весело узнать, что его любимец сложил у нас свою распрекрасную голову!

– Ты поторопился, Хродмар ярл, забираться так далеко на Квиттингский Восток, – продолжал Даг. – У нас вам будет не так легко, как в других местах. Мы не хотим быть рабами вашего конунга и не будем. У нас есть кому биться с ним. И я предлагаю тебе вот что. Пусть твой конунг назначит день битвы, а до тех пор не пытается разорять наш берег. А когда настанет срок, тогда Отец Ратей решит, кому достанется победа.

– Я не могу решать за конунга, – не сразу ответил Хродмар ярл.

– Я предлагаю вот что, – говорил Даг. Он почти не верил, что с этими гордыми и непримиримыми людьми можно договориться, но попытаться он был обязан. Отец этого хотел бы. – Ты останешься у нас. А твоих людей мы отпустим и даже дадим один корабль. Они сообщат вашему конунгу новости. И пусть он пришлет кого-нибудь назвать день битвы. Мы обещаем, что посланцам не будет причинено вреда. И тебе тоже. А перед битвой мы отпустим тебя назад к твоему конунгу, и ты сможешь снова испытать свое боевое счастье. А если тебе это не нравится, то ты можешь принять бой прямо сейчас. Но только знай, что у меня и сейчас не меньше людей, чем осталось у тебя, а во все ближайшие усадьбы послано за помощью. Сюда подходит еще в три раза больше людей. Так что здесь вам не так повезло, как хотелось.

Хродмар ярл молчал. Сдаться, признать себя побежденным каким-то мальчишкой, сыном квиттинского хёвдинга, да еще пойти в заложники… Торбранд конунг не слишком обрадуется, узнав, что его любимец, на многократно проверенную удачу которого он так рассчитывал, отличился подобным образом. Лучше бы он не ждал Хродмара из Медного Леса, а послал сюда кого-нибудь другого. Асвальда Сутулого, например. «Женитьба отняла у него удачу! – наверняка скажет Асвальд, когда узнает об этом. – Это и понятно: зачем было брать в жены квиттинку?»

А в этой женитьбе и было все дело. Никогда раньше Хродмар не жалел своей жизни и без колебаний предпочел бы плену смерть в бою. Но теперь он не торопился в Валхаллу, потому что дома, в Аскефьорде, его ждала жена. А может быть, и дети, только такие маленькие, что их еще не видно. И он хотел к ним вернуться. Очень хотел. Он умирал от страшной болезни, горел в усадьбе, сражался во множестве битв, его топтал великан и засыпала каменная лавина. Он выжил, и теперь хотел жить дальше. С таким трудом завоеванное счастье изменило его, наполнило властной жаждой жизни. И сейчас Хродмар думал не о Торбранде конунге, а только об Ингвильде. Она ждет его и хочет, чтобы он вернулся. Лучше ему вернуться с опущенными глазами, чем умереть с гордо поднятой головой. В конце концов, ему не предлагают предательства. Фьяллей и их конунга не обесчестит, если они сразятся с квиттами в одной битве, решительной и последней. И для них это лучше, чем распыляться и тратить силы по мелочам.

Хродмар Удачливый не хуже Хеймира Наследника знал, что фьялли не бессмертные и их земля не бесконечная.

– Хорошо, – наконец сказал Хродмар ярл. – Подтверди обетом все, что ты сказал, Даг сын Хельги.

Черный ворон медленно описывал круги над их головами, точно невидимой нитью сшивал тьму и огонь, землю и море, своих и чужих, жизнь и смерть. И теперь Даг чувствовал огромную гордость, словно одержал небывалую победу.

* * *

Уже на другой день в усадьбе Ягнячий Ручей толпилось полным-полно гостей, жаждущих поглазеть на героев, на плененного фьялльского ярла (говорят, это побратим самого Торбранда Тролля! Да ну вас, не побратим, а приемный сын! Ведь у Торбранда нет детей! Вот он и остался совсем без наследников! Значит, боги за нас!), послушать рассказы о битве от самих ее участников. Среди прочих явился и Брим Зевака из-за ручья, скрывавшийся в лесу вместе с домочадцами. С собой он привел дочь Ботхильду и сына Стари – кругленького толстячка лет шестнадцати, с розовым серьезным лицом, рассудительного и неторопливого.

– Что? – не понял Ингъяльд. – Этого зовут Стари? А где же твой младший? Шустрый такой? Или у тебя всех сыновей зовут Стари?

– Какой младший? – в свою очередь не понял Брим хёльд, такой же толстоватый и неторопливый, как и его отпрыск. – У меня всего один сын.

– Даг! Равнир! – позвал Ингъяльд. – У меня что, в глазах помутилось? Они говорят, что Стари – вот этот. Но ведь к нам приходил другой!

– Приходил к вам? – изумился Брим. – Стари от меня на шаг не отходил! Так я его и отпустил бы бегать ночью возле фьяллей! У меня голова на плечах есть! У меня один сын, и неизвестно, сумею ли я, случись с ним что, раздобыть другого!

Это немудреное признание вызвало в гриднице громкий хохот. Переждав его, Брим пояснил:

– А к вам, как видно, приходил наш Перевертыш. Он любит забавляться – выдавать себя за человека. Видно, теперь моим сыном назвался.

– Какой еще перевертыш?

– Мы его так зовем. Это тролль такой. Живет у нас на ручье. Говорят, он еще маленький. Тролленок. Он любит ходить к людям и сам человеком притворяется. От него вреда нет, у нас его подкармливают. То морковку, то молочка… Ох, ну, мне теперь с этим пожаром до зимы работы хватит! Хорошо хоть утварь кое-какую успел вывезти… А теперь еще эти трупы! Дали бы вы мне людей – таскать, закапывать… А?

Брим из Поросячьей Радости уже думал о своих хозяйственных заботах, а люди из Тингваля недоуменно смотрели друг на друга.

– А что, по-моему, все отлично! – хихикнул наконец Равнир и дернул свое янтарное ожерелье. – Пойду расскажу Хродмару ярлу, что нам помогают даже тролли. Если у фьяллей есть головы на плечах, то они не станут связываться с таким грозным противником!

* * *

Светило солнце, и вода во фьорде казалась не серой, как было зимой, а темно-голубой и теплой на вид. Ветер гнал по ней бесчисленные мелкие волны, в них дрожали отблески света – неисчислимые улыбки морской великанши по имени Небесный Блеск. Обрывистые склоны берегов зеленели свежей травой, в нескольких местах с обрывов стекали прозрачные ручьи. Хельга всегда думала, что они живые, и подолгу разговаривала с ними, вслушиваясь в журчание стремительных струй по древним камням. А дальше, за горловиной фьорда, видной отсюда, с мыса Трех Сосен, расстилалось море – такое же темно-голубое, ровное, как полотно. В Хравнефьорд пришла весна.