Рассказы (Сборник) - Алексей Александрович Провоторов

Морд догнал меня минутой позже.

— Отдавай Цветок и сматываем назад, — запыхавшись, проговорил он. — Утром поедешь домой.

— Нет, — ответил я, — я тебе его не дам.

Волк С Тысячею Морд оскалился и приготовился сшибить меня с Коня.

— Подожди; — взмолился я, — давай отложим это на потом. Прислушайся, они уже идут!

Поросшие травой холмы задрожали, и Красные Девы, именуемые также Рыжими Девками, все на конях, высыпали из-за холмов и окружили нас плотным кольцом. Их было очень много.

Все они были рыжеволосые, кареглазые, в красных штанах и безрукавках; ногти у всех были покрашены в красный цвет, а губы накрашены ярко-алым. Кони у всех были тоже рыжей масти. В руках они держали сабли оттенка меди, и в свете заката клинки тоже казались алыми.

Мы стали спиной к спине, вернее, Волк С Тысячею Морд стал спиной к заду Коня. Я не собирался ничего им отдавать, и он, ясное дело, тоже.

Вперёд выехала главная Девка, именуемая Матильдой.

— Отдавайте всё, — сказала она, — и езжайте в любую сторону.

— Ни за что, — сказал я.

— Никогда, — прорычал Волк С Тысячею Морд.

— Тогда вы умрёте, — сказала Матильда, подняв руку.

— Уже случалось, — сказал я и расчехлил футляр.

Правду говорили об этом Цветке, будто любая девушка застывает на месте, поражённая его красотой. Красные Девы, увидевшие его, изумлённо ахнули и прижали руки к сердцу, опустив оружие. Я тронул Коня шагом вперёд, и они начали расступаться передо мной.

Но Девы за моей спиной, Цветка не разглядевшие, угрожающе рванулись на нас. И тогда Волк С Тысячею Морд на мгновение явил все свои лики, ужасной тысячеголовой тенью нависнув над толпою, и две тысячи глаз обожгли каждого, кто видел его в то мгновение. И Девы шарахнулись назад, охваченные страхом.

Так, ужасом и красотой очистив путь, мы рванулись напролом, но минутное замешательство прошло, и девы, зажмурив глаза, со свистом ринулись на нас в атаку. Саблями они управлялись и вслепую.

Я был ближе к спасению, чем Волк С Тысячею Морд, ибо стоял впереди него по ходу движения; и я прорвался. Десяток сабель ударил Коня в грудь, но раны зажили в мгновение, только узор на шкуре пустил новые ветви; и мы вылетели на дорогу. Конь стрелой пустился вперёд, и последнее, что я видел в неверных изломах хрусталя, это отражение того, как Волк С Тысячею Морд, теперь о двух десятках голов, пачками раскидывает Красных Дев, мешающих друг другу в толпе, прорываясь на свободу. Я верил, что у него получится.

«Сие Красные Девы, — сказано в книге, — и их кони и люди червонны. Числа же им несть».

Солнце село, и вместе с темнотой на землю стала опускаться давящая тишина. Птицы засыпали прямо у Коня под копытами, у меня начали слипаться глаза. Я заметил, что Конь тоже подволакивает ноги.

Наступала шестая ночь недели, и, как обычно, это была Глухая Ночь. В такую ночь ни человек, ни зверь, ни нелюдь не может ничего, кроме как спать до самого утра. Бороться невозможно, и нет такой магии, чтобы преодолеть эту силу природы. Звёзды и луна никогда не светят в такую ночь, и блуждающие огоньки, а также светящиеся растения и существа теряют свою силу. Огонь не горит такими ночами.

Поэтому мы дотащились до ближайшего придорожного дуба, и я упал на землю, сунув под голову кулак. Конь повалился рядом на траву, и мы заснули.

…Утром мы пришли в себя поздно; солнце уже встало, и птицы просыпались в дорожной пыли. Всё тело ломило, голова соображала плохо, в руках не было силы, как и всегда, когда ночуешь в Глухую Ночь вне дома.

Седлая Коня, я подумал о том, как там Волк С Тысячею Морд. Если он пробился сквозь армию Красных Дев, то, наверное, заснул, израненный, где-то неподалёку от Делты и не скоро ещё мог догнать меня.

Цветок в хрустале я снова повесил за спину, упрятав в кожу. Он пока ещё мог обойтись без воды, но мне не терпелось привезти его домой.

В кронах зелёных дубов пересвистывались невидимые птицы (иногда они стайкой перелетали с дерева на дерево, но их и тогда не было видно — лишь дрожало марево в воздухе да слышался шум крыльев). Становилось жарко, яркие ажурные цветы красовались в сочной траве; бабочки с девичьими портретами на крыльях порхали слева направо; солнце затягивали сизоватые облака; пахло сладко и дурманяще.

Близилось Поле Вод, почти родное; близился и полдень.

В полдень, на дороге среди луга, я повстречал всадника.

— Эй, остановись-ка на минуту! — попросил он, поднимая руку.

Это был рослый молодой детина в сверкающих хромом доспехах, с благородным цинизмом на чистом лице; при нём был белоснежный клинок длины непомерной.

— Здравствуй, рыцарь, — сказал я, останавливая Коня, — и прости, что тороплю тебя, но я спешу. Что за дело у тебя ко мне?

— Здравствуй и ты, — ответил он. — Моё имя Хлодвиг, и я ищу дракона, чтобы сразиться с ним! Не знаешь ли ты драконов в здешних местах?

— Штырь тебе в забрало, Хлодвиг! — морщась, воскликнул я. — Ты что, драконобоец?

— Я драконобоец от прадеда! — гордо отвечал Хлодвиг. — Это семейное дело.

— Так небось и твои предки приложили руку к Навейскому мосту? — спросил я.

— Мой дед лично пожертвовал восемь рёбер из своих запасов на его постройку, — ответил он мне, подбоченясь. Малый явно гордился своим дедом.

— Интересно, что бы сказал твой дед, вздумай кто-нибудь соорудить что бы то ни было из его костей? — поинтересовался я хмуро. Драконов я любил.

— Но такой у меня бизнес! — Хлодвиг развёл руками, показывая, что и он драконов режет не из ненависти.

— Да ну его, такой бизнес, — сказал я. — Говорят, до тридцати доживает один из девяти драконобойцев?

— Меньше, — сказал он. — Драконы перестали нас бояться. Злые они пошли какие-то. Намедни Тинкельвиндля, коллегу, оранжевый дракон из Гедда опозорил на всю округу. Стянул с него латные штаны и отхлестал хвостом по полной программе, а потом отпустил. Представляешь?

Я представил жёсткий и шиповатый тяжеленный драконий хвост и поёжился.

— А доспехи зачем такие блестящие? — спросил я, щурясь.

— А это чтоб дракон вообще заметил, с кем ему надо драться. Мелкие мы в их глазах, понимаешь? — вздохнул Хлодвиг, глядя в горизонт. — Так не знаешь, нет тут драконов в округе?

Я пожал плечами.

— Нет вроде. Был Злой Змей на Поле Вод тут неподалёку, так его я убил. Вот видишь, цепь из него сделал, — я показал Хлодвигу цепь.

Он разглядывал её какое-то время.

— Хорошая, — сказал он, помолчав. — Ну ладно, поеду искать