Ночной рейтинг звезды - Екатерина Красавина

— Да так. Были дела.

— Вчера ты неважно выглядел. Не хочешь развеяться? Погулять по ночному Владивостоку. Я помогу тебе… — В голосе Глафиры послышались интимные нотки. — Мы можем неплохо провести время.

— Спасибо, Глафир! Помнишь, ты дала мне один совет? Склеить девочку и получить секс-разрядку?

— Помню.

— Так вот. Я последовал твоему совету. И сейчас просто умираю от усталости. Так что прости, но не могу составить тебе компанию.

— Ну… ничего. Как-нибудь в другой раз.

— Конечно, Глафир. Конечно.

Он дал отбой и подумал, что у него из головы не выходит Марго и все, что с ней связано. А также — другая проблема. Ради которой он ездил в смоленскую глушь. Обе эти проблемы требовали решения. И незамедлительного. Поджимало время.

Глава двадцатая

Анна еще несколько раз была в «Акапулько». Но выжать из сотрудников ей больше ничего не удалось. Убийство Дмитрия Желткова могло реально остаться нераскрытым. Оставалось только одно: ждать Нечаева, который исчез и не подавал никаких признаков жизни. Анна набирала его телефон. Но было глухо.

В один из вечеров Анна вернулась из «Акапулько» вся разбитая. Болела голова, гудели ноги. Она мечтала добраться до дома и рухнуть в постель. Отлежаться. Выспаться. Она не хотела ни есть, ни пить. Только спать, спать, спать.

Она вышла из лифта и направилась к квартире. На лестнице сидел молодой человек. Анна скользнула по нему взглядом. Она стала открывать дверь, и здесь ее окликнули:

— Анна Николаевна?

Она повернулась:

— Да.

Молодой человек улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Очень приятно. Я — Дима, племянник майора Васильчука, с которым вы работали в Смоленске. Он сказал, что вы мне поможете, и дал ваш телефон. Я приехал в Москву. Ну и… разыскал вас.

Он по-прежнему улыбался.

— А… что вы хотите?

— Остановиться у вас. Переночевать. Можно? А то мне придется спать на улице.

— Можно.

— Спасибо.

Дима подхватил огромную дорожную сумку, которая стояла рядом с ним, и рванул за Анной.

Она включила в коридоре свет.

— Дима! Я очень устала, поэтому не могу тебя ни принять, ни накормить. Если хочешь, поставь чай. Сахар, хлеб, пряники найдешь в колонке. В холодильнике — еда. Бери — ешь. Я хочу спать. Вопросы есть?

— Нет. Я все понял.

— Отлично.

Анна направилась в комнату. Перед тем как закрыть дверь, она обернулась к Диме:

— Спать можешь на диване. Постельное белье в шкафу. Все. Пока.

И она взмахнула рукой.

Утром она проснулась от того, что в ванной шумела вода. «Неужели я вчера не закрыла ее? — мелькнуло у нее в голове. — Вот номер».

Она пошлепала в ванную и тут увидела молодого человека, который чистил зубы.

— Ой, — Анна охнула и согнулась пополам. Она была в ночнушке.

— Извините!

Вчерашнее мгновенно высветилось в голове. Ну как зовут этого молодого человека? Сережа? Коля?

— Вас зовут…

— Дима.

— Да. Дима. Я сейчас.

Она повернулась спиной и пошлепала обратно в комнату.

Анна оделась и вышла на кухню в спортивном костюме. Дима уже был там. На плите вовсю кипел чайник.

— Вчера мы толком и не познакомились, — улыбнулся он.

При утреннем свете Анна его как следует разглядела. Молодой человек был непросто красив. Он был до умопомрачения красив. Как фотомодель. Высокий, темноволосый. Со светло-голубыми глазами и обаятельной улыбкой. Н-да! Ну и племянник у майора Васильчука.

— Вы вчера устали?

— Да. Работа.

— Понимаю. Вам кофе или чай? Извините, что я так распоряжаюсь. Я на правах гостя и поухаживаю за вами.

— Ничего. С утра я пью кофе.

Дима ловко заварил кофе и сел напротив Анны.

— Наверное, я свалился вам как снег на голову?

— Все нормально. Ваш дядя предупреждал меня. Он говорил, что вы хотите поступать в милицейское училище.

— Это дядя хочет. И родители.

— А ты?

— Я не знаю. Я приехал в Москву оглядеться. Присмотреться. Куда милиция от меня уйдет? Правда?

— Не знаю. Конечно, лучше заниматься тем, что нравится. А не жить под копирку родных.

— Вот и я о том. Пока я поживу у вас.

Анна открыла и закрыла рот. Назвался груздем — полезай в кузов. А на что она рассчитывала? Что племянник приедет и уедет?

— Дядя говорил, что ты будешь жить у родственницы.

— Она живет в коммуналке. Глухая и слепая старуха. Кроме нее, еще двое соседей. А у вас — две комнаты.

— Да. Две. Вот что, Дима. Ты пока располагайся. А потом поговорим. Мне сейчас на работу надо.

— Хорошо. Тогда до вечера?

— Типа того. Рабочий день у меня ненормированный.

— Отлично.

Анна вскинула на него глаза, но Дима лишь нахально улыбнулся.

На работе Анна первым делом пожаловалась Баринову:

— Он на меня спарашютировал классно. Здрасте, я ваша тетя.

— Да, подвел тебя коллега. Сбагрил на твою шею парнишку.

— И что мне теперь делать? Выставить его я не могу. Неудобно. Я уже вроде ляпнула майору Васильчуку, что согласна принять его племянника.

— Он у тебя надолго обосновался?

— Без понятия. Приехал посмотреть, оглядеться. Родные хотят, чтобы он поступал в милицейское.

— А парень?

— Парень раздумывает.

— А ты не боишься пускать незнакомого человека в дом?

— Нет. Наверное, я идиотка. Но не боюсь. Да и брать у меня нечего.

— А компьютер?

— Я об этом не думала.

— Рисковая ты женщина.

— Не отрицаю. Но в данном случае меня просто нокаутировали.

— Что тебе удалось вчера выяснить? Докладывай.

Анна рассказала шефу о визите в стрип-бар «Акапулько».

— Получается, что Нечаев там был. И кто-то заплатил за эту хохму. Чтобы его схватили и выпустили на сцену.

— И никаких следов того мужика?

— Никаких. Испарился. Классический случай. Человек не желает светиться и все делает через подставных лиц.

— С Нечаевым по-прежнему нет никакой связи?

— По-прежнему.

— Ну…и какова твоя программа действий в этой ситуации?

— Побеседовать с сотрудниками ток-шоу, которое ведет Нечаев.

— На предмет чего?

— Насчет убитого стриптизера поговорить. Леголаса, то есть Дмитрия Желткова. Зачем-то Нечаев его разыскивал. Кто выбрал его в ток-шоу?

— Добро!

— Только расколются ли его сотрудники? Похоже, они преданы своему шефу, как рабы.

— А это уже твоя задача — расколоть их.

— Я с этим и не спорю.

Напротив Анны сидела пышнотелая девица — Ирена Георгиевна Светозарова — и смотрела на нее испуганными глазами. Она была как белорыбица, которую внезапно вытащили из воды.

Анна позвонила в офис «Останкино» и попросила дать контактные телефоны сотрудников ток-шоу «Разговор напрямоту». Анна представилась радиожурналистом. Ей дали телефон Светозаровой Ирены Георгиевны. Анна созвонилась с ней, и они встретились в кафе недалеко от «Останкино». Светозарова пришла на встречу, но с порога заявила, что Анна — самозванка. И не работает на радио в программе «Звездные судьбы».

Анна, спокойно выслушав обвинения Ирены, сказала, что да, она не сотрудник радио, а из милиции. И показала свое удостоверение. Ирена охнула:

— Что-то случилось?

— Нет. Пока ничего.

Анна решила не говорить о смерти Лены. Пока. Иначе она заплачет и не сможет отвечать на ее вопросы. Судя по реакции Ирены Георгиевны, Нечаев скрыл от нее факт смерти Лены.

Пышнотелая Светозарова явно нервничала. Анна загнала ее в западню. Больше всего ей хотелось созвониться со своим шефом и получить от него инструктаж, как себя вести и что говорить. Но такой возможности не было.

— Скажите, пожалуйста, где ваш начальник Я никак не могу дозвониться до него.

— Во Владивостоке. Он там выступает на форуме.

— У него что, поменялся номер мобильного?

Ирена пожала плечами:

— Не знаю. Я ему в эти дни не звонила. Он должен вернуться завтра.

— Позвоните при мне.

Ирена достала свой сотовый. Набрала номер.

Номер Нечаева был заблокирован.

— Вот видите!

— Ничего не знаю.

— Вы отбираете людей для программы?

— Я не одна. Еще Лена Егиазарова.

— Три-четыре месяца назад на вашей программе выступал один стриптизер. Дмитрий Желтков. Его прозвище было Леголас.

— А… помню. Недавно шеф тоже интересовался.

— Нечаев?

— Да. Спросил про Леголаса.

— Именно про него?

— Нет. Он спросил про «Акапулько». Есть такой в Москве стриптиз-бар.

— Почему он спросил у вас?

— Я спец по ночной Москве. Всякие там увеселительные заведения. Стрип-бары. Казино. Мой конек.

— Вы вспомнили Леголаса?

— Да. Такой забавный парнишка. Ходил, воздушные шарики всем раздавал. Тридцатник с гаком. А выглядит, как двадцатилетний.

— Вы сами его пригласили?