Эра Отмены - Лев Пучков

– Естественно справлюсь!

– Ну, смотри. Если что, я буду рядом, подстрахую. Всё, сняли мешки и по одному – на ту сторону.

Семён хотел было повесить один мешок на грудь, а второй взять в руки, но Иван отсоветовал.

– Если потеряешь равновесие с мешками в руках, мешки можно бросить. С мешком на брюхе так не получится.

Мысль, в общем-то, верная, однако насчёт потери равновесия Иван зря сказал.

Перебрались без проблем, но Семёну пришлось как следует попотеть. Двигаться приставными шагами, прижавшись спиной к стене и имея по мешку в каждой руке, – это уже само по себе непростое упражнение. Прибавьте сюда чёрную вонючую яму с шипами, которая невольно приковывает внимание, и оцените весь совокупный мазохизм перемещения.

Впрочем, мучения были скорее психологического плана: Семён боялся, что может потерять равновесие, старался не упустить момент, когда нужно бросать мешки, и одновременно боялся потерять эти мешки. Столько добра пропадёт, жалко!

За ямой обнаружили большую лужу крови. Кровь была свежей.

– Так, а вот это, скорее всего, наши, – с тревогой констатировал Богдан. – Кровь пролилась четыре-пять часов назад, не более…

От лужи вдаль по коридору убегала кровавая полоса. На ум невольно приходила картинка: кто-то упал в яму, его вытащили и поволокли по коридору. Картинка была вполне душераздирающая. Нетрудно представить, что случилось с человеком, упавшим на эти страшные шипы. Да, и именно поволокли, след был размытый, как будто что-то тащили по полу.

Это наводило на мрачные мысли.

Двое здоровых мужчин вполне могут нести одного раненого, ухватив его под мышки и за ноги. Семён с Богданом не так давно на пару принимали участие в экзерцициях подобного рода, так что опыт в активе имеется.

Если в группе из пяти человек пришлось волочь кого-то по полу, значит, раненых было больше одного.

Семён полагал, что осторожный Иван при таком явном свидетельстве «превышения риска над приоритетами» немедленно развернёт группу назад, но в этот раз даже консилиума не было.

Группа молча двинулась вперёд и заметно прибавила темп: девчата теперь не ощупывали каждый сантиметр, а шли впереди приставными шагами вдоль левой стены, с интервалом в пять метров, и тыкали копьями во все подряд плиты.

«Этак мы точно убьёмся, – с тревогой подумал Семён. – И что обидно, в самом конце ловушечной зоны!»

Остальные двигались на некотором удалении сзади и тоже вдоль левой стены, на которой через небольшие промежутки были нанесены мелом стрелки.

Семён не стал задавать вопросов, всё было и так понятно.

Товарищи ранены, наверняка нуждаются в помощи, надо торопиться. И теперь уже возвращаться назад будет неловко: получится, что бросили своих в беде.

Стрелки, кстати, стали кривоватыми и неровными. Как будто у того, кто их наносил, дрожали руки.

А может, просто показалось…

* * *

Вскоре добрались до неполноценного перекрёстка.

Вправо и влево уходили равнозначные ответвления, а центральный проход был намертво запечатан каменными воротами.

Кровавая полоса обрывалась под воротами. В обоих ответвлениях было чисто.

– Они прошли здесь, – Богдан кивнул на ворота. – И…

«…Наступили на какую-то плиту, и ворота захлопнулись, – живо домыслил Семён. – То есть они попали в западню…»

– Что «и»? – уточнил Иван.

– И вот – ворота… – Богдан не стал озвучивать варианты, и так всё было очевидно.

Обследовали ворота, перспектив для открытия не обнаружили. Две каменные плиты поперёк прохода, между ними тонкий вертикальный шов. Ку (или Ки) попробовала вставить в шов лезвие второго ножа – безуспешно, даже кончик не влез.

– Хорошая работа, – оценил Семён. – Плиты пригнаны очень точно, как на станке.

– Смотрим коридоры, – скомандовал Иван. – Сначала левый.

Долго гулять по левому коридору не пришлось. Через полсотни метров напоролись на решётку, перекрывавшую проход, точно такую же, как на входе в портальную камеру.

Обследовали стены, пол, потолок, активирующих элементов не обнаружили. Хотели уже уходить, но одна из разведчиц каким-то чудом углядела метрах в семи за решёткой небольшой выступ в левой стене, сантиметрах в тридцати от пола.

После короткой дискуссии решили попробовать этот выступ активировать.

Одна из разведчиц осталась у решётки, а когда все остальные отошли к перекрёстку, выстрелила по выступу из арбалета.

Из правого коридора донёсся противный скрежещущий звук, как будто камень тащили по камню.

– Что-то сработало! – обрадовался Богдан.

– Но не там, где ждали, – заметил Иван.

Прибежала разведчица, доложила, что слева – по нулям, нигде ничего не сдвинулось. И на том спасибо, могли бы ведь и ловушку активировать с такими смелыми экспериментами.

Пошли знакомиться с правым коридором.

В полусотне метров от перекрёстка была перекрывавшая проход решётка, точно такая же, как в левом коридоре.

В паре метров перед решёткой, в левой стене, зиял неровный провал.

– Это мы открыли? – спросил Семён.

– Вполне возможно, – кивнул Иван. – По крайне мере, скрипело именно здесь.

Как и в случае с каморкой у портальной камеры, в которой размещался подъёмный механизм, здесь был сдвинутый в сторону фрагмент стены, скреплённый металлической стяжкой. Однако, в отличие от того тайника, здесь не было ни механизма, ни собственно каморки.

За неровным проломом в стене была видна убегающая во тьму выработка, неширокий земляной тоннель высотой в человеческий рост, свод которого поддерживали ветхие на вид деревянные крепи.

Из земляного тоннеля тянуло сыростью и какой-то невнятной гнилью. Слава богу, это был не трупный запах, царивший в ловушечной зоне. Это было похоже, скорее, на мирно разлагающиеся остатки трухлявой осины, упавшей на кромке топкого болота и облепленной прелыми бледными поганками.

Запах спровоцировал поток ассоциаций: Семёну на мгновение показалось, что где-то там, далеко впереди, квакают лягушки и булькают пузыри прорывающегося из-под трясины болотного газа.

Прислушался, посмотрел на спутников, разглядывающих тоннель…

Да нет, показалось. Тихо там было, в этом болотном проходе, не доносилось оттуда ни единого звука.

– Ну что, нормальный проход, можно идти, – с энтузиазмом заявил Богдан. – Вань?

Иван ненадолго взял тайм-аут.

Семёну очень не хотелось лезть в эту земляную нору. Он уже было заготовил аргументы для Ивана, в формате: «Ход выглядит крайне ненадёжным, крепи давно сгнили, всё это хозяйство в любой момент может обвалиться и станет для группы братской могилой»…

– Да, нормальный тоннель, – принял решение Иван. – Десять минут привал, и двигаемся дальше.

Сказано это было с такой уверенностью, что Семён понял: чуда не будет. Аргументы не помогут, придётся лезть в тоннель.

«А мог бы ведь с утра никуда не ездить сегодня… Сейчас лежал бы на диване, смотрел бы кино и потягивал пиво… Господи, вот ведь не повезло-то!!!»

И вообще, впредь не стоит рассчитывать на все эти заявления про «превышение риска над приоритетами».

Практика показывает, что это не более чем протокольные штампы.

Воины Ордена, вроде бы все из себя такие продуманные и двинутые на конструктиве и целесообразности, в некоторых ситуациях ведут себя ровно так же, как обычные безалаберные граждане, которые горят желанием во что бы то ни стало спасти своих близких, попавших в беду.

Просто тут всё дело в мотивации.

Если для всех прочих в команде члены группы Мастера Пути были боевыми братьями, ради спасения которых стоило рисковать жизнью, то для Семёна они пока что были никем. Он их даже не видел ни разу.

Отсюда сомнения и неуверенность. Иван был прав, зря они взяли Семёна с собой. Он не просто балласт, а балласт без мотивации. Семён, хоть и не был знатоком психологии экстремальных ситуаций, прекрасно понимал, что вот это отсутствие генеральной мотивации и чувства сопричастности с чаяниями других членов команды делает его чужим для остальных и при определённом стечении обстоятельств может сыграть с группой злую шутку.

Скинули рюкзаки, пристроились у стены, достали фляги с водой.

Иван предупредил, что воду нужно расходовать экономно и пить не прямо из фляжки, а из колпачка, мелкими глотками. И не более двух колпачков за один привал.

Назидание касалось Семёна: он как раз хотел всласть присосаться к фляге, в то время как все остальные наливали воду в колпачки.

Хотелось возразить, что таскать на себе три литра воды, а на привале выпить шестьдесят грамм (примерный объём двух крышек) – это натуральный мазохизм…

Но никто не возмущался, и Семён тоже не стал. Девчата молчат, не жалуются на судьбу, так что здоровому мужику не пристало хныкать.

Попили, спрятали фляги, сели на медитацию.

Семёна, как записного неуча (для него эта медитация была не более чем пустым звуком и смешными позами), поставили в охранение. Сейчас все ненадолго «нырнут» и «отключатся», так что надо смотреть в оба и обеспечить безопасность команды на семь минут «аута».