Эхо теней и другие мистические истории - Герр Фарамант

мысли. — Маша уже давно оттуда бы вылезла».

Не заглядывал и в туалет для девочек — по той же причине.

Важно не только то, что его дочь где-то здесь пряталась. Куда важнее — она забралась в такое место, откуда ей, скорее всего, сложно вылезти.

Она не из тех, кто забьётся в самый дальний угол и будет прятаться, пока не придёт добрый взрослый, нет. В её духе — переждать — и самой искать помощи.

В конце коридора замаячил луч света. Именно как лучи солнца, пробивающиеся через окно.

Распахнутая дверь на пожарный выход, ступени вниз и ступени вверх. А рядом — ещё двери, два кабинета.

Сердце мужчины сжалось.

Он вдруг ясно представил: ночь, его девочка вот прямо здесь. Один башмачок обронила, подолы платья оборваны, разодран чулок. Она бежит вот по этому коридору — а за ней… Что за ней? Вряд ли что-то действительно быстрое: она вёрткая, ловкая — но взрослый с лёгкостью смог бы её догнать. Но что-то с когтями. Что-то такое, что надвигается. В меру неспешно, уверенно.

И вот Маша здесь, в тупике.

Темнота играет ей на руку, она хорошо находит себя в темноте. Три двери — и одна точно открыта, за ней же — ещё целых две дороги.

Если того… когтистого было несколько — они могли бы разделиться, потянуться и вниз и вверх.

Ответ пришёл сам собой: дверь по правую руку. Не центральная, именно боковая. Михаил ударил в неё плечом — и довольно выдохнул: заперта!

Осветил фонариком скважину — и да, да, да! Замочная скважина не пустовала.

Ключ торчал там, изнутри!

— Маша! — позвал отец, постучал. — Медвежонок! Открывай, это я! Твой папа пришёл за тобой!

Ответа не последовало — и Михаил постучал настойчивей, на сей раз — рукоятью дубины.

Скорее всего, девочка просто заснула. Откуда ей знать, когда преследователи ушли? Да, наверное — она тут до самого рассвета была. А они с Юрием… («Юрий», — Михаил зажмурился) пришли сюда ведь совсем по утру.

Мужчина снова постучал в дверь. Ударил сильнее.

Человека он смог убить. С простой дверью уж точно справится.

Достал пистолет. Ведь он никогда не стрелял… Да и не всё ли равно сейчас?

Склонил дуло на уровень замка, отошёл, отвернулся. Вжал голову в плечи…

И ничего не произошло. Курок просто не поддался. Конечно же не поддался: предохранитель. Чёртов предохранитель. Он как-то должен сниматься. Не с первого раза, и не сразу найденный — но всё-таки, да, его получилось снять.

Михаил сделал глубокий вдох — и отдача чуть не вывихнула ладони, а оружие с гулким стуком упало к ногам.

Зато дверь покачнулась, а на месте замка — рваное мясо обломков коры.

***

Кабинет залит ярким солнечным светом — и сперва мужчина зажмурился, дал глазам время отойти от пребывания во тьме.

Дальше всё просто: отец точно знал, что искать. Это не парты, не кафедра, не подсобка. Его интересовала стенка, где обычно прячут одежду. Вот та, как раз вдоль той самой стены у входа.

Спокойным шагом мужчина двинулся к общему шкафу. Совсем не удивился ни кучи сваленной самой разной обуви, курточек и пальто.

Он точно знал, где запряталась его дочь.

***

В тугой зимней шубе, Маша просто висела, закутавшись руками в длинные рукава, а босыми ногами — по сути стоя во внутренних карманах.

Это её любимый, особый трюк. Прятаться среди вороха всякой одежды. Сравнивать с одеждой саму себя.

Аккуратно и мягко Михаил снял шубу с плечиков, положил её на пол перед собой.

Маша любила прикидываться одеждой, а он, когда играл с ней — эту чужую одежду часто с неё снимал.

Как будто на одеяле, его дочь наконец перед ним. Подолы платья разорваны, от колготок — ну, условно что-то осталось. Совсем босая: второй башмачок где-то тоже успел затеряться.

Чёрные волосы совсем спутаны, скомканы, лицо измученное, всё в пыли.

Она спала, вроде бы даже спокойным сном, а отец — стоял перед ней на коленях.

Медвежонок просто обожал прятаться, а Большой Медведь — всегда радовался, когда её находил.

Николай

Плётки, японки, тентакли вертелись в голове парня, пока тот пытался угнаться за своей новой знакомой. Нет, конечно, «Ходячие Мертвецы», «Крестоносцы», «28 Дней Спустя» его приучили к тому, что мертвяки при желании могут быть очень и очень шустрыми, да и Тина честно призналась: он как бы с ней, но у неё есть дела, и если с ней, то чтобы не отставал, но…

— Слушай, я тут догнала…

Она настолько резко замерла, что Николай буквально в неё влетел — и Тина дёрнулась, схватила его за запястье. Одарила не то что пронзительным — таким взглядом можно нафиг развоплотить. И хватка на руке не то, что цепкая — мертвецкая, иначе не скажешь.

Парень согнулся от боли, невольно просел на колени — и новая знакомая тощим чёрным сгустком нависала над ним.

— Никогда, — процедила сквозь зубы, — не налетай на меня со спины.

Тот быстро закивал, совсем не найдя, что ответить. Кроме разве что стрельнувшего «Но ты же сама здесь встала!» — но об этом решил промолчать. Слишком, слишком выглядела та раздражённой.

— Бывает, — отпустила и отошла, перебирала пальцами на всё той же ладони. — Выдыхай, я тож затупила. Ну, поднимайся, — нагнулась к нему, теперь просто подала руку. — Сильно болит?

Хватка всё ещё ощущалась. Ну, как хватка. Как если бы руку зажали тисками, сдавили кости — и всё ещё продолжали сжимать. Даже не красный, там остался чуть ни синюшный след.

Новая знакомая испустила досадный вздох, взяла парня у предплечья, помогла снова встать на ноги.

Тот хоть и поднялся с её помощью — а всё-таки тут же чуть-чуть отошёл.

— Та, пойдём на скамейку, — Тина качнулась, кивком указала на тротуар. — А то стоим тут как додики. Разговор есть.

***

Они сидели на лавочке, где-то посреди Цвинтарной между длинных высоточных стен. Где-то в отдалении слышался звон колоколов местной церкви. Судя по ударам, шёл третий час дня.

— Привет! — Тина вскинула руку и улыбнулась.

— Здравствуйте! — довольно кивнул ей мужчина в тёмном костюме и с перебинтованной головой.

… «Зато улыбка от уха до уха!» …

— Это и есть Господин Здравствуйте? — Николай склонил голову, тихо, чтоб тот не расслышал.