Марш Турецкого - Фридрих Незнанский

Турецкий осторожно нажал кнопку. Послышался мощный гул. И вскоре перед ними распахнулась просторная грузовая кабина. На щитке, рядом с кнопками, была прикреплена табличка.

- Первый ярус, второй ярус, третий ярус, вслух прочел прокурор. Где же выход, черт побери? Ага, вот! Кажется, это…

И он решительно нажал кнопку. Кабина вздрогнула и мягко поползла вверх. Поставив девушку позади себя, Турецкий резко передернул затвор автомата. Неизвестно, что ожидало их за этой дверью…

Внезапно лифт остановился. Дверцы автоматически разошлись. Но вместо охранников, которых он ожидал тут встретить, прокурор увидел просторный сумрачный зал, посреди которого стоял обычный вагон подземки. Это была конечная станция.

Убедившись, что вокруг ни души, Турецкий схватил Риту за руку и побежал к поезду. Дверь кабины машиниста оказалась незаперта. Задыхаясь от стремительного броска, он растерянно взглянул на приборы. Вот так незадача угонять поезда метро ему до сих пор не приходилось!

Немного поколебавшись, Турецкий повернул какую-то ручку вроде тех, которыми управлял вожатый трамвая. И как по сигналу, в зале подземной станции внезапно зажглись яркие прожектора и пронзительно завыла сирена.

- Черт! выругался прокурор. Бежим!

Выскочив из вагона, оба спрыгнули прямо на пути и побежали по замасленным шпалам в черное жерло тоннеля.

На ходу включив фонарик, Турецкий осветил беглым лучом мрачный тоннель. И вдруг Рита испуганно вскрикнула: впереди, метрах в тридцати от них, стены неожиданно стали смыкаться. Вернее, гулко поползли навстречу друг другу тяжелые створки блокировавших тоннель железобетонных ворот.

- Быстрее! крикнул Турецкий, рванув ее за руку. Но, видно, не рассчитал усилия. Потому что девушка невольно споткнулась и упала.

- Нога! жалобно вскрикнула она.

Турецкий в тревоге обернулся. Дорога была каждая секунда. Подхватив Риту на руки, он бросился вперед. Но злополучные ворота успели сомкнуться буквально перед самым его носом!

К счастью, Турецкий вовремя успел заметить в стене тоннеля какую-то приоткрытую железную дверь, распахнул ее ударом ноги и, освещая себе путь фонариком, с девушкой на руках безоглядно устремился внутрь и быстро понял, что это тупик.

Опустив девушку, он вскинул автомат и прижался к холодной стене тоннеля. Не прошло и минуты, как внутрь ударил яркий луч фонаря. Турецкий резко нажал на курок и выпустил оглушительную автоматную очередь. В ответ полоснули сразу несколько яростных очередей. Пули, с искрами рикошетя от стен, тотчас наполнили узкий тоннель пронзительным воем. Горьковато запахло порохом. Одновременно раздался испуганный крик Риты.

- Что с тобой? бросился к ней прокурор. Ты ранена?!

- Нет, захлебываясь слезами, отозвалась девушка. Я… Я боюсь, Саша!

- В угол! крикнул ей Турецкий. Прячься в угол!

Между тем стены тоннеля осветил дымный луч света. Похоже, началась атака. Турецкий наугад полоснул из-за угла длинной очередью. Явно не ожидая такого отпора, атакующие поспешили отойти. А вскоре снова загремели взрывы. Убежище беглецов начали забрасывать гранатами. К счастью, форма тоннеля была такова, что ни одна из них просто не могла залететь в тупик, где скрывались Турецкий и Рита.

Стихло все так же неожиданно, как и началось. И тут снаружи раздался усиленный мегафоном знакомый голос с характерным акцентом:

- Турецкий!

- Кий… кий… кий… подхватило многоголосое эхо.

- Напрасно вы это затеяли, продолжал хозяин подземелья. Я ведь предупреждал вас: отсюда невозможно убежать. Вы могли бы умереть легко и безболезненно. А теперь сами обрекли себя на долгие мучения…

- Что он имеет в виду? с испугом спросила Рита.

- А черт его знает, ответил прокурор.

- Что ж, оставляю вас вашей судьбе, со вздохом заключил Ленц. Прощайте, Турецкий. Увидимся на Страшном суде…

Мегафон умолк, а снаружи послышался свистящий звук газовой горелки.

- Что они задумали, Саша? всхлипнула Рита.

Турецкий не ответил. Он вдруг с отчаянием понял, что в эти минуты вход в их убежище намертво заваривают стальными листами. Значит, этот злополучный тупик должен был стать для них с Ритой общей могилой! И у него не было решительно никакой возможности помешать этому…

Когда снаружи все стихло, Турецкий осторожно пробрался к выходу и вскоре вернулся обратно.

- Что там, Саша? дрожа, спросила девушка. Что они там сделали?

- Ничего, упавшим голосом ответил он, обнимая ее. Не волнуйся. Тебе надо отдохнуть. Спи, девочка. Забудь обо всем. Спи…

И снова потянулись мучительные бесконечные часы ожидания. Ожидания смерти… Измученная и ослабевшая, Рита действительно вскоре задремала, прижавшись к плечу Турецкого. А сам он, зябко дрожа от могильного холода, пробиравшего его до костей, даже не пытался уснуть и, отрешенно глядя в темноту, с горечью думал о своей нелепой и сумасшедшей жизни.

Похоже, изувер Ленц был все-таки прав, когда назвал его храбрым, но недальновидным донкихотом. Жизнь его действительно была сплошной отчаянной битвой. Как ему представлялось во имя торжества закона и справедливости. Битвой отнюдь не с ветряными мельницами… Так неужели вся бесконечная грязь, кровь, смерть, через которые ему довелось пройти и которых вообще не следует видеть человеку, чтобы не лишиться рассудка, неужели все это было напрасно?! А теперь оставалось лишь бесславно околеть в этом чертовом подземелье, и никто даже не узнает, где искать его могилу? Ни друзья, ни жена, ни маленькая дочка…

Вынув из кобуры пистолет, Турецкий решительно сжал его в ладони. Нет, он не будет обреченно ждать смерти и бессильно смотреть, как у него на глазах мучительно умирает ни в чем не повинная девушка. Как хорошо, что она спит. Он сделает все так быстро и осторожно, что она даже не почувствует боли. И не проснется. Никогда. А уж о себе он сумеет позаботиться…

Внезапно где-то наверху послышалась негромкая возня. Он вскинул голову и настороженно прислушался. Возня стала заметно ближе. Отложив пистолет, Турецкий включил фонарик и направил его луч в потолок тоннеля. Там оказалась массивная вентиляционная решетка. И за этой решеткой он, не веря глазам своим, неожиданно увидел чумазую улыбающуюся физиономию Дениски Грязнова.

- Дядя Саша! негромко позвал он. Все в порядке! Сейчас мы вас отсюда вытащим…

- Так есть следственная перспектива или нет? спросил Слава у Кости. Или опять вмешается большая политика и все наши старания псу под хвост?

Костя молчал, не поднимая глаз. Сам бы хотел знать…

Я вспомнил, как ходил на конкурс красоты в "Россию". На сцене были одни красавицы, в зале другие.

Первые были на виду, их освещали, снимали и осыпали цветами. Вторые в этом не нуждались. Они оставались в тени. И тем не менее удостаивались большего внимания, вполне заслуженного.

Так и в политике. Освещенные огнями рампы, публичные политики лишь отвлекают нас от тех, кто на самом деле крутит шестеренки и колеса государственной машины в ту или другую сторону и чьи идеи выдают за свои наши избранники.

Добраться до них законным образом невозможно. Они ни за что не отвечают. Они неприступны. Их не схватишь за руку. Они оставляют свои отпечатки пальцев только на папках с тиснением "На подпись", на дверных ручках, которые открывают перед своими патронами, но не на пистолетах, снайперских винтовках или на замках взламываемых сейфов. Весь наш арсенал борьбы с преступниками здесь бессилен…

Я листал бумаги, оставленные погибшей журналисткой Женей Клейменовой. Потом передавал их Косте, тот Славе…

- И все же стоит попробовать, сказал Костя. Дело рискованное прежде всего для нашей репутации. Могут просто изгнать. Но проблема будет обозначена. Кто и как нами руководит.

- Просто руки чешутся! скрипнул зубами Слава. Готов участвовать на общественных началах во внеурочное время в разоблачении всех этих преступников, оказавшихся потерпевшими.

- Но ты, Слава, из МУРа. А такими экономическими делами занимаются в РУОП, сказал Костя.

- Вопрос в другом: с какого конца за них взяться? вмешался я. Нужно добывать доказательства. Тягунов этого не понимал. Он действовал по-своему. Он их попросту отстреливал. Чтобы понять его, надо сначала побывать там, в этой кровавой бане… В Афгане, в Чечне…

- Мы постоянно должны думать о правосудии, покачал головой Костя. Чего бы это ни стоило. И не выходить за рамки правового поля. Иначе нам здесь нечего делать.

- Нам вообще нечего делать! вскипел Слава. То нельзя, это. А им, он кивнул на потолок, все можно! И они спускают нам сверху те законы, по которым их не поймаешь! Скользкие они, понимаешь? Не ухватишь… А когда этот мужик, вернее, парень стал просто расстреливать, чего они вполне заслужили, так сразу забегали!

- Выходит, правильно нас отстранили, грустно сказал Костя. С таким настроем лучше сразу уволиться. И воззвать к общественному мнению через прессу.