Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев

что за люди?!

— Эй, полегче! Я молчал вообще-то! — взвился Яромир.

Ну и обстановочка: как трут, от любой искры полыхает. Пришлось Тайке встать между ними, пока Лис за «Дивьего болтуна» по ушам не огреб.

— Это не он. У меня видение было — тебя с ожерельем в руках видела и дядьку Ешэ. Как вы снаружи под навесом сидели, чай пили.

Шаман усмехнулся:

— Во-первых, это был не чай. А во-вторых… не привираешь ли ты, девочка-волчица? Как тебе удалось сквозь мои обереги увидеть, да так, чтобы я тебя не почуял?

— Мне вот тоже любопытно, — подался вперед Лис. — Нет-нет, я-то знаю, что ты не врешь. Хочу прикинуть, как этот твой дар можно использовать в нашей ситуации.

Не хотелось Тайке его разочаровывать, а пришлось:

— Боюсь, никак. Это не я себе видение устроила, а Щастна. Ну, та, которая «по щучьему веленью»…

— А… — сказал дядька Ешэ, вмиг потеряв к ней всякий интерес.

Лис тоже выглядел расстроенным. А вот Огнеслава вдруг Тайку поддержала:

— Ну чего нахохлились, как куры на насесте? Ведьма дело говорит. Надо в замок идти.

И Маржана кивнула:

— Армия, может, и большая, да держится на чарах и страхе. Приворот сильный, не спорю. Сложно противостоять. Сама едва не попалась в сети… Но в этом и кроется главный изъян: мало кто служит Доброгневе по собственной воле. Может, и есть верные ей люди, но их мало. Победим Доброгневу — выиграем войну. Голосуем за вылазку в замок — кто за?

Мара подняла руку, Огнеслава тоже. Следом за ней, почти одновременно, Яромир с Тайкой и Митяй. Пушок воздержался, потому что пригрелся у очага и заснул. Но стоило только Василисе сказать свое «да», как Лис подпрыгнул, как шершнем ужаленный:

— Даже не думай, мам! Не для того мы тебя вытаскивали, чтобы ты опять туда лезла. Сам пойду, а тебя не пущу!

Василиса грозно сверкнула синими очами:

— Ну, попробуй! Неужто песней мать родную зачаровать осмелишься?

— В ковер закатаю! Дядька Ешэ, одолжишь мне ковер?

— Одолжить-то одолжу, — усмехнулся шаман. — Да только незачем тебе дурью маяться, себя мучить, ее неволить. Есть идея получше: чтобы все остались довольны и пользу делу принесли.

Он вроде и негромко говорил, и безо всякой магии, но все притихли и обратились в слух. Ворона на шестке перестала чистить перышки, Пушок поднял уши торчком, а Тайка затаила дыхание. Ой, что-то сейчас будет…

Глава двадцать вторая. Семечко надежды

Дядька Ешэ был из тех людей, которые говорят редко, но уж если начали — поневоле заслушаешься. От его густого баса у Тайки мурашки по коже бегали.

— Так вот… — Шаман, прищурившись, выпустил кольцо дыма. У него даже табак был не раздражающий, а какой-то приятный, степной. — Коли без перстня Светелграду не выстоять в осаде, нужно оный перстень им доставить. Почему бы это не сделать Василисе? Так она и в Волколачий Клык не вернется, и дело нужное сделает.

— Дороги нынче тоже опасные, — засомневался Лис, чем вызвал у Ешэ очередной смешок:

— Вы с мамкой местами поменялись, что ли? Теперь не она за тобой ходит, как наседка, а ты за ней? Окстись, княжич. Она уже взрослая, сама справится.

— Идея-то хорошая, только ничего не выйдет, — с сожалением покачал головой Яромир. — Нешто забыли, что перстень Вечного Лета только родичам царя в руки дается?

Шаман уставил на него обличающий палец с длинным, будто бы птичьим когтем:

— Но ты-то носишь.

— Я царю побратим.

— Так и Василиса не чужая. Разве нет?

Дивий воин в недоумении захлопал глазами. А Тайка вдруг припомнила:

— А ведь и правда! Василиса нам с бабушкой родней приходится, а царь на бабушке женат. Получается, что она тоже член семьи. Использовать силу кольца не сможет, а нести — запросто. Ну, то есть, наверное. По логике.

— Погоди-погоди. — У Яромира аж лицо вытянулось. — Вы родичи? Серьезно?

— Я сама только этой осенью узнала. Мне Лис сказал.

— Хм… С ним вы тоже родня, значит?

Это прозвучало словно обвинение, и Тайке захотелось втянуть голову в плечи, а еще лучше — нырнуть под ковер и затаиться.

Но вместо этого она расправила плечи и, выпятив грудь вперед, процедила сквозь зубы:

— А если и так, то что?

— Да ничего, — пожал плечами дивий воин. — Просто неожиданно.

И почему-то переглянулся с Огнеславой. Ах, ну да, она же вроде как тоже полукровка: отец из Нави, мать — из Диви…

— Если тебе что-то не нравится… — начала было Тайка, но, вовремя опомнившись, закрыла себе рукой рот, чтобы зря не наговорить обидных слов. Он что, правда сказал: «Ничего»? М-да… Наверное, обвиняющий тон ей померещился. Так бывает, когда заранее ждешь нападок.

А Маржана усмехнулась:

— Учитывая разницу в возрасте… Поздравляю тебя, княжич, ты только что стал прадедушкой… в каком там колене?

— Нет уж, спасибо! — делано возмутился Кощеевич. — В крайнем случае согласен именоваться братцем Лисом.

Василиса же подошла к Тайке и взяла ее руки в свои:

— Я еще там, в Сонном царстве, когда мы впервые встретились, знала, что мы не чужие друг другу.

— Теперь понятно, — кивнула Тайка. — Будь я сбоку припека, мне бы не удалось к тебе попасть. Ни по Дороге Снов, ни вообще никак.

— Да, Дорога Снов — это междупутье, а у тех, кто спит в ледяном плену, возникает свой пузырь или кокон, куда может пробиться только родная кровь. Ну или тот, кого ты любишь. Потому что зимний лед тает от летней жары, а лед сердца — только от любви. — Взгляд Василисы заволокло задумчивой пеленой. — Надеюсь, волчонок собирается расколдовать и остальных.

— Волчонок? — удивилась Тайка.

— Я имею в виду твоего деда! — рассмеялась Василиса. — Он не рассказывал тебе, как мы встретились?

— Нет, только про свой должок.

— Это было очень давно — когда он только-только научился принимать волчий облик по воле матери-прародительницы. Ну и решил, что теперь ему все по плечу, отправился один на вылазку в Навье княжество — и застрял. Волчонком я его и нашла. А Лис помог ему домой вернуться.

— По твоей просьбе, — ввернул Кощеевич. — Сам бы я никогда!

Ну что за человек? Почему все время хочет казаться хуже, чем есть?

— Радосвет непременно расколдует всех, кто оказался во власти заклятия. Даю тебе слово от его имени, — поклонился Яромир Василисе. И даже Лиса не стал задирать: наверное, впечатлился его участием в спасении маленького царевича.

— Значит, решено. Ну что, доверишь мне перстень Вечного Лета, воевода?

Дивий воин снял драгоценность с пальца и протянул Василисе:

— Храни его как