Цирковой поезд - Амита Парих

отодвигая от себя доску для шашек носком ноги, потом подошла к проигрывателю и по новой запустила пластинку с песнями Бинга Кросби.

– Вот что происходит, если слушать рождественские песни в апреле, – пошутила Лена, собирая с доски черные и красные фишки. Обе девочки после обеда сидели в библиотеке школы Брайервуд, наслаждаясь тишиной пасхальных каникул. Большая часть девочек разъехались по домам, но у мамы Оливии не было денег, чтобы везти ее домой всего на две недели.

– А мне просто песня нравится, – сказала Оливия, закатывая глаза.

Клара пригласила Лену поехать вместе с ней в дом к ее родителям, но девушка предпочла остаться в общежитии. Ее привлекала сама идея остаться здесь, когда все разъедутся, да и хотелось составить Оливии компанию.

– Песня просто замечательная. Как я надеюсь что сестра-хозяйка позволит нам пойти в кино. «Дорога в Марокко» «должно быть» очень веселый фильм.

Лена улыбнулась в ответ. Последние месяцы пронеслись для нее незаметно. Когда Лена без приглашения заявилась в Брайервуд, Клара быстро помогла устроить ее ученицей и проследила, чтобы той позволили жить в школе.

И хотя Лена ни разу не училась по школьной программе, она не тратила время на мелочи, с головой погрузившись в учебу и находя в ней удовольствие и способ отвлечься от дурных мыслей. Пока у Лены не появился официальный опекун, ей было дано позволение жить вместе с Кларой, пока все не уляжется. Каждый день после учебы Лена ждала в столовой, пока Клара не закончит вести уроки. Потом они вместе отправлялись в ее небольшой коттедж, который Клара делила с двумя другими учительницами, и обсуждали события дня. Вечерами Лена лежала на животе на своей кровати и слушала Кларины восторженные рассказы о Фитце, пока в камине медленно горел огонь.

С помощью Клары Лена продолжила свое лечение. Поняв, что в школу Лена пришла с одной тростью и никаких лечебных приспособлений не привезла, она сразу же вызвала из Лондона доктора, чтобы расписать режим ежедневных тренировок. Лена следовала ему с таким усердием, что вскоре сумела преодолевать целые пролеты лестницы и коридоры без какой-либо помощи.

В январе Лена почувствовала, что готова переехать в общежитие к другим девочкам. Ее поселили в тот блок, где жили девочки старших классов, и именно там она познакомилась с Оливией.

Ей было столько же лет, и они спали на соседних кроватях, и неудивительно, что они быстро сдружились на почве ненависти к холодной воде во время утренних умываний и к грубым простыням, от которых все тело наутро чесалось. Их зарождающаяся дружба укрепилась, когда Лена узнала, что Оливия потеряла отца во время обвала в шахте в прошлом году.

– Мама не знает, куда меня деть, – как-то раз прошептала она Лене перед сном. – К счастью, папа был достаточно умен, чтобы вложить деньги для моего обучения в трест. Если бы не это, мать бы потратила все в пабах, – объяснила Оливия. Изначально деньги были рассчитаны на университет. У ее отца не было сыновей, а потому все его надежды были на дочь. Но после его смерти Оливия с мамой решили потратить эти деньги на школу-интернат. – Мама хотела, чтобы я съехала из дома. Поэтому решения лучше просто не найти.

Вместе они выглядели забавно: низкорослая смуглая Лена с кудрявыми темными волосами и Оливия – блондинка с почти белыми волосами и бледной, как молоко, кожей. Будучи ростом почти метр восемьдесят, она забавно возвышалась над Леной. У них были разные устремления: если Лена вся отдавалась учебе и часто брала дополнительные задания, то Оливия проводила свободное время за шитьем, макияжем и укладкой волос. Но их различия лишь укрепляли дружбу. Лена помогала Оливии со школьными заданиями, а та учила Лену подводить глаза и выпрямлять волосы, если той хотелось принарядиться. И хотя сердце ее все еще ныло от тоски по папе и Александру, Лена очень радовалась, что поступила в эту школу.

И вот, сидя в библиотеке, Оливия пролистывала каталог с выкройками: шить ей пришлось научиться по необходимости – все-таки было практически невозможно найти одежду, которая была бы по размеру с ее-то ростом.

– А вот следующее, что я сошью, – сказала она, показывая Лене красно-серый сарафан. – Боже мой!

Лена, стоявшая около игрового стола и собиравшая шашки в коробку, нахмурилась:

– Что случилось?

Оливия быстро оказалась рядом. Смахнув с лица пряди волос, она с улыбкой произнесла, указывая на трость, которая стояла рядом с диваном:

– Ты опять это сделала.

Лена посмотрела на ноги и заморгала. Все чаще и чаще она вставала и ходила, совершенно забыв о трости.

– Думаю, да, – ответила она.

– Это так здорово! А что дальше? Может быть, завтра мне скажут, что ты присоединилась к нашей хоккейной команде? – Но улыбка быстро сошла с лица Оливии, когда та заметила слезу, скатившуюся по Лениной щеке. – Прости, хорошая моя, я ведь только шутила!

Лена покачала головой, вернулась на диван и обняла, прижав к себе, зеленую вельветовую подушку.

– Я не об этом, – пробормотала она, когда Оливия подсела рядом и обеспокоенно взглянула на нее. – Неужели я смогла пройтись туда-сюда? И как я умудрилась не заметить этого?

– Но это же хороший знак, – подбадривала ее Оливия. – Похоже, что ты больше не нуждаешься в помощи.

Лена шмыгнула носом:

– Не хочу думать об этом. Не хочу быть неблагодарной, но это… Все, кто любил меня, мечтали бы увидеть это, но никого нет рядом. – Она затихла и смахнула слезы с глаз. – Ливи, прости меня.

– Тебе не за что извиняться. Ты же это об отце сказала?

Лена кивнула, пытаясь проглотить комок в горле.

– Мне его не хватает, – прошептала она. Она не любила раскрываться перед другими, не желая показаться слабой для посторонних, но Оливии она доверяла.

– Разумеется. И от этого никуда не деться, их будет вечно не хватать.

– Но тогда, – продолжила Лена, сильнее сжимая подушку. – Мне стыдно, если я хоть минуту о нем не вспоминаю. Как, например, сейчас. Он бы хотел это увидеть, а я об этом не подумала, когда вставала без трости.

Оливия потерла руки.

– Все в порядке. Тебе вовсе не обязательно жить прошлым каждую секунду. Никто не подумает, что ты неблагодарная или забыла.

– Прости, что подняла такую тему. – Лена закрыла глаза.

– Можешь поднимать ее так часто, как тебе требуется. Мама ни о чем со мной говорить не хотела, так что и мне от этого легче. – Оливия грустно улыбнулась, но вдруг приободрилась и сказала: – Слушай, у нас есть еще неделя до того, как повариха вернется и опять начнет пытать нас вареными овощами. Может быть, мы