Каторга. Преступники - Влас Дорошевич

Из скудного арестантского пайка продает половину выдаваемого на день хлеба. Ухитряется по два срока носить казенное платье, которое уже к концу первого-то срока превращается обыкновенно в лохмотья. Оборванец даже среди арестантов, вечно полуголодный, он должен каждую минуту дрожать, чтобы его не обокрали, беспрестанно откапывать и закапывать в другое место деньги так, чтобы за ним не подсмотрели десятки зорко следящих арестантских глаз. Или носить эти деньги постоянно при себе, в ладанке на теле, ежесекундно боясь, что их срежут. Морить себя голодом, вести непрерывную борьбу с обитателями каторги, дрожать за себя, отравлять себе и без того гнусное существование – и для чего?

Я сидел как-то в Дербинской богадельне.

– Барин, барин, глянь!

Старый слепой бродяга заснул на нарах. Халат сполз, грудь еле прикрытая отвратительными грязными лохмотьями, обнажилась. Старик спал, зажав в руке висевшую на груди ладанку с деньгами. Он уже лет десять иначе не спит, как держа в руке заветную ладанку.

– Тс! – подмигнул один из старых каторжан и тихонько тронул старика за руку.

Слепой старик вскочил, словно его ударило электрическим током, и, не выпуская из рук ладанки, другой рукой моментально выхватил из-под подушки «жулика» (арестантский нож). Он сидел на нарах, хлопая своими бельмами, ворочая головой и на слух стараясь определить, где опасность. В эту минуту он был похож на испуганного днем филина. Когда раздался общий хохот, он понял, что над ним подшутили, и принялся неистово ругаться. И, право, трудно сказать, кто тут был более ужасен и отвратителен: эти ли развратничающие, пьянствующие, азартные игроки-старики, или этот асмодей, десять лет спящий с ладанкой в руке и ножом под подушкой.

Асмодей часто для увеличения своего состояния занимается ростовщичеством. Для ростовщика у каторги есть два названия. Ростовщик-татарин титулуется бабаем, ростовщиков-русских называют отцами. Обычный заклад арестантского имущества – «до петухов», то есть на ночь, до утренней поверки. «За ночь выиграешь». Причем самым божеским процентом считается 5 копеек с рубля. Но обыкновенно процент бывает выше и зависит от нужды в деньгах. Для займов без залога никаких правил нет. «За сколько согласились, то и ладно». Дают взаймы под получку казенных вещей, под кражу, под убийство. Нищие и игроки, – тюрьма всегда вся в руках бабаев и отцов. Целая масса преступлений на Сахалине объясняется тем, что бабаи или отцы насели: зарежь да отдай. В Александровской кандальной тюрьме есть интересный тип – Болданов. Он сослан за то, что зарезал целую семью, – и на Сахалине в первый день Пасхи зарезал поселенца из-за шестидесяти копеек.

– А я почем знал, сколько там у него, – говорил он мне, – в чужом кармане я не считал. Праздник, гуляет человек, значит, должны быть деньги.

– И резать человека из-за этого?

– Думал, отыграюсь.

– Да ты бы у отца какого занял?

– Занял один такой! Сунься, целкач возмешь, с жизнью простись. Паек отберут, а все из долга не вылезаешь… Заложишь бушлат, а снимут шкуру. Нет, каждому тоже нужно и о своей жизни помыслить. Всякий за себя.

Говоря об отцах, бабаях и асмодеях, нельзя не упомянуть о их ближайших помощниках, барахольщиках, и самых страшных и неумолимых врагах – крученых. «Барахлом», собственно, на арестантском языке называется старая, ни на что больше не годная вещь, лохмотья. Но этим же именем арестанты зовут и выдаваемую им одежду. Можете поэтому судить о ее качестве. Барахольщик – это старьевщик. Он, входя в камеру, выкрикивает:

– Кому чего продать-промотать.

Скупает и продает арестантские вещи, дает сменку, то есть за новую вещь дает старую с денежной придачей. Барахольщики по большей части работают на комиссии, от отцов. Но часто, купив за бесценок краденое, барахольщик начинает вести дело за свой страх и риск, выходит в отцы или майданщики и получает огромные вес и влияние. И при виде злосчастного арестанта, входящего в камеру с традиционным выкриком: «Кому чего продать-промотать», вы невольно задумаетесь: «Сколько раз, быть может, придется этому человеку держать в своих руках жизнь человеческую».

С крученым арестантом мы уже встречались, когда он уговаривал будущего сухарника согласиться на свадьбу с долгосрочным каторжником и за 5–10 рублей продать свою жизнь. Крученым с любовью и некоторым уважением каторга называет арестанта, прошедшего огонь, воду, медные трубы и волчьи зубы. Такой арестант должен до тонкости уметь провести начальство, но особую славу они составляют себе на асмодеях. Втереться в доверие даже к опасающемуся всего на свете асмодею, насулить ему выход, вовлечь в какую-нибудь сделку, обмошенничать и обобрать или просто подсмотреть, куда асмодей прячет свои деньги, украсть самому или «подвести» воров, – специальность крученого арестанта. И в этой специальности он доходит до виртуозности, обнаруживает подчас гениальность по части притворства, хитрости, находчивости, выдержки и предательства. «Кругом пальца обведет», говорят про хорошего крученого с похвалой арестанты. Другой вечной жертвой крученого является дядясарай. Этим типичным прозвищем каторга зовет каждого простодушного и доверчивого арестанта.

– Ишь, дядя, рот раскрыл что сарай! Хоть с возом туда въезжай да хозяйничай!

Вот происхождение выражения «дядя сарай».

«Туис колыванский!» зовет еще таких субъектов каторга. Обман простодушного и доверчивого дяди сарая составляет пищу, но не славу для крученого. Чем больше асмодеев он проведет, тем больше славы для него. Асмодея провести – вот что доставляет истинное удовольствие всей каторге. Закабаленная, она в глубине души ненавидит и презирает их, но повинуется и относится к отцам с почетом, как к людям сильным и «могутным». Ведь это нищие, нищие до того, что, когда в тюрьме скоропостижно умирает арестант, труп обязательно грабят: бушлат, белье, сапоги – все это меняется на старое.

Чтобы покончить с почетными лицами тюрьмы, мне остается, кроме майданщиков, отцов, крученых и разжившихся барахольщиков, познакомить вас еще с одним типом – с обратником. Так называется каторжник, бежавший уже с Сахалина, добравшийся до России и «возвороченный» назад под своей фамилией или под бродяжеской. Обратник – неоцененный товарищ для каждой собирающейся бежать арестантской партии. Он знает все ходы и выходы, все тропы в тайге и все броды через реки на Сахалине. Знает, «как пройти». Есть излюбленные места для бегов – «модные», можно сказать. Раньше «в моде» были Погеби – место, где Сахалин ближе всего подходит к материку, и Татарский пролив имеет всего несколько верст ширины. Погеби или Погиби (от слова «погибнуть») – как характерно и верно переделали каторжане это гиляцкое название. Затем, когда в Погибях слишком усилили кордоны, «в моду» вошел Сартунай – место ближе к югу Сахалина. Когда я был на Сахалине, все стремились к устьям Найры, еще ближе к югу.

– Да почему?

– Обратники говорят: способно. Место способное.

А гроза всего Сахалина, и служащего и арестантского, Широколобов пошел искать «нового места» на Крайний Север, в Тамлово. Но истомленный, голодный, опухший должен был добровольно сдаться гилякам…

Обратник – неоценимый советник, у него можно купить самые нужные сведения. В моей маленькой коллекции есть облитая кровью бродяжеская книжка знаменитого обратника Пащенко.[36] Он был убит во время удивительного смелого бегства, и книжку, мокрую от крови, нашли у него на груди. Заветная книжка. В ней идут записи: 1-я речка от Погибей – 60 верст Теньги, вторая – Найде, третья – Тамлово и т. д. Это все реки Сахалина. Затем список всех населенных мест по пути от Сретенска до Благовещенска, до Хабаровска, по всему Уссурийскому краю, причем число верст отмечено с удивительной точностью: 2271–1998. Далее идут адреса пристанодержателей и надежных людей.

Обратник может снабдить беглеца и рекомендательными письмами. Вот образчик такого рекомендательного арестантского письма, отобранного при поимке у беглого:

«Ю. Гапонико. Гапонико (очевидно, условные знаки). Любезный мой товарищ,[37] Юлис Иванович, покорнше я вас прошу прынать етого человека как и мене до мого приходу Яков».

Фамилий в таких рекомендациях, на случай поимки, проставлять не полагается. Среди обратников есть знаменитости. Люди, побывавшие на своем веку во многих тюрьмах и пользующиеся влиянием. И рекомендация такого человека много может помочь и в тюрьме.

У обратников есть еще одна специальность.

Наметив доверчивого арестанта с деньгами, они подговаривают его бежать и затем дорогой убивают, грабят и возвращаются в тюрьму:

– А товарищ, мол, отстал или поссорился, один пошел. Я же с голодухи вернулся.

Есть люди, убившие таким образом на своем веку по шесть товарищей. Эти преступления очень часты. Но это уж надо делать потихоньку от каторги: за это каторга убивает.