Внедрение - Евгений Анатольевич Аверин

а он не ходит. Да и не особо хочет.

— Вы хотите, а он — нет?

— Инсульт в правом полушарии. Конечности левые поражены, а правые целы. И речь не пострадала. Зато центр мотивации вылетел. Такие ничего не хотят.

— Как все механически. У того дядьки-врача из Москвы, которого мне сватали, тоже мотивация пропала?

— Там здравый смысл пропал. Он отказался от немедицинского лечения. Я уговаривал хоть для эксперимента. Не желает и все тут.

— Понятно.

— Маш, если можешь чем помочь, помоги. Очень надо. Этот на все согласен. Мы тебе и иголок приготовили, и сигары полынные из Болгарии есть. Скажешь, что надо — все найдем.

В отдельной палате светло. На тумбочке груши и яблоки. На кровати лежит пожилой мужчина в спортивном костюме. За квадратными очками усталый, но острый взгляд. Чисто выбрит. По фигуре видно, что держал себя в форме.

— Здравствуйте, я Маша.

— Здравствуйте, Маша. Не могу похвастаться, что я Дубровский. Зовите просто Иван Иванович.

— Меня попросили вас посмотреть.

— Да. Я уже жду, — он чуть улыбается, а я с удивлением чувствую, что меня воспринимают, как человека конторы. Олег так КГБ называет. Иван Иванович видит во мне свою. Что, интересно, наговорили? Но так даже лучше. Есть доверие.

Я смотрю его. У всех инсультных энергетическая дыра. Они изо всех сил стараются взять энергию, где могут. Сосут из домашних. Не по своей воле, а потому что совсем опустошены.

— Ждете? А говорят, настроение упадническое.

— Это тоже есть. Никак не ожидал такой беды. Вот, совсем не вовремя.

— Любое происшествие с нами — вовремя.

Задаю вопрос о лечении. Вижу точки стимуляции и накачки энергией. И разные варианты событий. Но все они в одном русле.

— Что для вас сейчас важно?

— Вернуться к работе, — он сосредоточен.

— На работу придти еще можно. А к работе вернуться в том смысле, который был, вряд ли. Это не будем обсуждать. Давайте попробуем запустить ногу, потом руку. Но лечение будет долгим. Я покажу ассистенту, который вас курирует, что делать. Сама тоже заходить буду. А сейчас ложитесь на спину. Покажите, что можете делать рукой и ногой.

За моей спиной несколько человек. Иван Иванович ногой никак не двигает, а вот кончики пальцев левой руки чуть заметно дергаются. Мне принесли иголки, ватку и спирт. Но сначала подготовка. Я сажусь у головного конца кровати и беру в руки его голову. Вижу область поражения. Запускаю энергию в темное место. Оно немного светлеет. Иван Иванович смотрит с удивлением. Что-то почувствовал.

— Сейчас я воткну иголочку, а вы по моей команде тянете ногу на себя.

Я нахожу точку. Третья точка канала печени. В книге по рефлексотерапии, которую я видела, она нарисована не совсем там, где надо. А если учесть, что большинство точек расположено на некоторой глубине, то по рисунку точки на коже найти ее невозможно. Я чувствую ее, как воронку, забитую мусором. Игла входит легко на два сантиметра. Пациент дергает ногой.

— Тянем на себя! — я кручу иглу.

Он подтягивает ногу.

— Теперь толкаем.

Получается и это. Движения сильные.

— Сейчас я выну иглу. Пробуем без нее.

Есть! Двигает. Теперь только не ленится разрабатывать. Смотрю, Иван Иванович удивлен и обрадован. Может, и руку попробовать? Втыкаю иглы в две точки, третью нажимаю пальцем. Такого успеха, как с ногой нет, но пальцы начинают сжиматься в кулак. И руку к себе подтягивает. Теперь есть, над чем работать. Поворачиваюсь. Удивленные лица. Здесь и массажисты, и инструкторы лечебной физкультуры. Дмитрий Семенович победно оглядывает всех. Даю инструкции. Открываем форточку. Показываю, как прижигать. Сигара быстро сгорает, но качество хорошее. Тепло ровное. Рассказываю, как должна реагировать кожа, какое расстояние выбрать, сколько времени тратить, в какой последовательности и где прогревать. Про создание образов и воронки молчу. Не поймут. Записывают все до мелочей, точки зарисовывают, причем, профессионально. Тридцать дней без выходных в определенное время целая бригада будет массировать, двигать, прижигать.

— Завтра мне тоже надо с вами позаниматься. Если в это же время? — смотрю на Дмитрия Семеновича.

— Конечно. Машина вас заберет и отвезет куда надо.

Мы идем пить чай.

— Ну, Маша, такого быстрого результата я не ожидал. А ведь применяли на нем акупунктуру. Но не получилось. И точку, вроде, ту же где-то там кололи. А здесь прямо магия.

— Ага, магия, — я жмурюсь, жуя конфету. Ассорти с разными начинками. — Нужный настрой в нужное время, нужный человек в нужном месте. Магия — наука об условиях.

— Но выглядит, как чудо.

Завтра за мной заезжает Олег. Вижу, что-то он не договаривает. Хотя при встрече чмокнулись в губы, как обычно.

— Говори, — смотрю на него.

Олег вздохнул. Остановил машину у тротуара.

— Давай, выйдем.

Мы прогуливаемся. За руки не держимся.

— Я не должен тебе это говорить. Но и врать не буду. Слышал почти случайно, — он мнется, — вообщем, в конторе на тебя планы.

— А они не боятся, что у меня возникнут планы на них? — улыбаюсь я.

— Шутки шутками, но там вход рубль, а выход даже не два, а все сто.

— Но силой же не заставят?

— Маша, — Олег серьезен, — это контора. Там все средства хороши. Сила, угрозы, шантаж, обман. Конечно, я может и преувеличиваю. Но я за тебя переживаю. И мне это не нравится. Очень.

— Понимаю, засветилась. Но по-другому нельзя поступить. Тогда я себя потеряю. Ты со мной?

— Глупая, я всегда с тобой, — он сгреб меня в охапку и закружил.

На следующий день меня ждут человек десять. Что-то вроде семинара решили устроить. У пациента явные улучшения. Он даже вставал у кровати. Я еще раз объясняю, что и как делать. Вновь вливаю энергию.

— А что вы делаете, держа голову в руках? — спрашивает кто-то с легким кавказским акцентом.

— Что бы я не ответила, будет недостаточно. Давайте примем рабочую версию, что я теплом рук прогреваю определенные зоны, и тем самым улучшаю кровообращение.

И прогревание сигарами приходится делать самой. Пусть еще раз посмотрят. Накачиваю энергию через точки на спине.

Пациент улыбается и показывает, как пальцы хватают резиновую игрушку.

— Мы не видим ничего волшебного. Все объяснимо и понятно, — раздается с вызовом тот же голос.

— А знаете, это очень хорошо, что вы не видите ничего волшебного, — я смотрю на Ивана Ивановича. Тот понимает меня по-своему. «Хорошая специальная операция та, про которую никто не догадывается» — мелькает мысль то ли моя, то ли его.

— И уж совсем замечательно, что вы все для себя объяснили и поняли, — продолжаю улыбаясь. Тянет подначить, что теперь и сами все сможете сделать,