Проводник - Вячеслав Варин

Посигналив на прощание, я последовал их примеру — и въехал следом за пикапом в Ядро.

Оказавшись среди его ярких огней, Дракон начал вести себя странно. То он притормаживал возле какой-нибудь вывески, стоял там немного и трогался дальше. То медленно сворачивал в темный переулок и, вырулив оттуда на оживленную улицу, начинал бессмысленно перестраиваться из ряда в ряд. Если бы я не читал мысли тех, кто сидел в пикапе, то решил бы, что они меня засекли. Но в этом смысле все было в порядке, о слежке культисты не думали.

Они «были вместе», и все их помыслы были направлены на поиски.

Когда они «были вместе», мир менялся чудесным обликом — они становились «другими», «своими», «причастными». Их глазами я видел уже знакомые картины: червей вместо пальцев и искаженные до неузнаваемости рожи. Но теперь менялся и мир. Город представал в виде перекрещивающихся туннелей, их призрачные, будто голографические очертания наслаивались на действительность, и культисты петляли по этому призрачному лабиринту, направив все свои помыслы на поиски места получше.

«Получше» означало попасть в как можно более просторный туннель.

Мне удалось подметить явную закономерность — туннели расширялись в общественных местах. Там они были один лучше другого, и Дракон не мог определиться с выбором. А узкие места — безлюдные переулки — он проезжал стороной, бормоча проклятия. Причем это не было привязано к улицам и перекресткам. Так, реклама далекого ночного клуба расширяла путь до размера коридора, а ворота людного днем, но пустующего вечером парка сужали туннель до кроличьей норы. Это был чуждый образ восприятия и мышления — ничего общего с нормальной человеческой логикой…

Дракон уже устал искать и собрался вернуться, направив пикап к железнодорожной станции, — там туннель вроде бы становился приемлемым, — как внезапно ударил по тормозам.

— Смотрите! — воскликнул он. — Вот оно!

Они тоже это увидели. Галдя всякую чушь, шлемники выскочили из машины. От плаката на стене исходил путь шириной с туннель через пролив Ла-Манш. Не веря своим глазам, они с восхищением шарили по нему руками — словно золотоискатели, попавшие на невероятно богатую жилу.

— Грузимся, — распорядился Дракон. — Порадуемся на месте.

Шлемники послушно нырнули в пикап, и он резво покатил к цели.

Я достал комп и вызвал де Круа:

— Магистр, я нахожусь в Ядре города и продолжаю слежку за послушниками, явно причастными к явлению, известному нам как «Жатва». Из чтения их мыслей мне удалось понять, что они искали как можно более людное место. Они решили отправиться на выступление группы «Призрачное Сияние», которое будет проходить сегодня в одиннадцать часов в концертном комплексе «Экспо». Там соберутся тысячи людей, и культисты прибудут туда через пятнадцать минут.

— Чем они собираются там заниматься? Им приказали устроить теракт?

— Пока неизвестно. Их психика искажена, и картинка получается несуразной. Что они туда едут не просто наслаждаться музыкой — это точно. Бомбы или оружия в их пикапе я не видел — то есть они не планируют массовые убийства. Они вообще ничего не планируют, речь идет о непонятной возне.

— Тот же вариант, что и с Бесом? — хмыкнул Магистр. — Допрашивая его голову, Командор Фабиан подумал было, что возникли аппаратные проблемы с «Верификатором»… Но Лилит уже доложила нам ситуацию. Это свойственно всем культистам, причастным к Жатве. Мы можем задержать культистов силами полиции — но тогда не узнаем, что они хотят осуществить. Поэтому продолжайте слежку. Как только выясните их реальные намерения — докладывайте.

* * *

Положив начало своей истории несколько лет назад, группа «Призрачное Сияние» стабильно набирала популярности — и в этом сезоне достигла ее вершины. Последний альбом получил платину через две недели после выпуска, названия его композиций прочно прописались в верхних строчках чартов, а сама группа была признана обозревателями «нынешней королевой европейской метал-сцены» и украсила своими фото обложки всех ключевых журналов, посвященных тяжелой музыке… Прогремев неким триумфом по всему миру, турне завершалось сегодня. Концерт должен был транслироваться через Паутину — но, конечно же, для ценителей это было совершенно не то. Услышать все вживую, окунуться в жаркую атмосферу рок-концерта, оказаться от своих кумиров на расстоянии протянутой руки, целых два часа находиться вблизи несравненной Тани и, если повезет, заполучить ее автограф — поклонники не могли упустить таких возможностей. Тем более что они были последними — потом музыканты уходили в долгую студийную работу…

Выступление уже началось, и попасть туда мне было нужно никак не меньше, чем местным фанам. Но места еще оставались. Войдя на сайт «Экспо», я оплатил билет с одного из своих электронных счетов, выехал за пикапом Дракона к концертному комплексу и припарковался среди машин, запрудивших все окрестное пространство.

За все эти дни и недели я настолько привык к оттягивавшему карманы оружию, что ощутил себя весьма неуютно, его выложив — будто голым. Но иначе было нельзя. На входе находился сканер системы безопасности, от которого не укрылось бы ничего. Мне пришлось избавиться от всего, что не понравилось бы охранникам и полицейским.

Дракон и шлемники покинули пикап и направились ко входу. Я дал им скрыться из виду, выждал минуту и отправился следом.

Фойе сотрясалось и гудело — но это было ерундой по сравнению с той громкостью, которая была в самом зале. Войдя в него, я увидел Таню в черном кожаном наряде, напоминавшем средневековое платье — с корсетом и пышной юбкой. Она выводила песню, и ее высокий голос разносился по залу, набрав мощи в сотню децибел. Она зажигала жестами толпу — и целое море метал-хэдов бурлило перед нею, сотрясаемое вибрацией басов, идущей от пола и достигающей голеней. Толпа сходила с ума, неистовствуя в два слоя — многие девушки сидели на плечах у своих парней. Крики тонули в низком реве гитар. Все колебалось в ритме ударной Установки. Звук пронизывал тела, превращая их в мембраны, и в такт всему этому били разноцветные вспышки прожекторов и пиротехнические огни…

Шоу было в полном разгаре.

Но приехал я сюда не для того, чтобы им наслаждаться. Все свое внимание я сосредоточил на новоприбывших, тех, кто приехал с Драконом, — и отыскал только троих. Разделившись, они продвигались по толпе. Я понял, что остальные делали то же самое. Продвигаясь «в кильватере», я потянулся к мыслям одного из них.

И потерпел неудачу. Дело было не в ментальной защите — как и у Дракона, ни у кого из его послушников не имелось никаких даров. Я сумел проникнуть в голову, считать ментальное излучение — но расшифровать его мне не удалось.

В его мозгу сработал какой-то переключатель, включились непонятные ментальные механизмы. Экстаз, волны невыразимого удовольствия захлестывали его рассудок — и это было единственным, что мне удавалось читать. Моя гипотеза получила подтверждение. Тело его двигалось, как у сомнамбулы, — культист превратился в животное, действующее бессознательно, по схеме инстинкта.

Я брел следом за ним, пытаясь понять смысл его деятельности — если такой вообще был. Словно игрушка в руках у развлекающегося кукловода, он выписывал по толпе петли и замысловатые кривые — и это было все, что он делал.

Все это было неспроста. Если были марионетки, был их хозяин. Если они бездумно выполняли его волю — он имел замысел. Куда мне следовало идти, где и как искать кукловода?

Внезапно в моих глазах потемнело.

Вместо рева тяжелой музыки я услышал высокочастотный, терзающий уши шум. Он сменился затем низким гулом — будто бы я провалился под воду.

А потом наступила тишина. Передо мной возникла картина.

Пустота и щупальца — серые, полупрозрачные, практические лишенные пигмента и пронизанные черными нитями в своей глубине. Их пучки вытягивались из бесформенного туловища, заключавшего в своей мутной оболочке тысячи разнообразных органов и органелл, целые скопления их непонятных систем.

Туловище оставалось на месте и в тот же момент меняло свое положение. Как перемещается амеба в свою ложноножку — так перетекало оно в щупальца, сразу в несколько и каким-то непостижимым образом в одно. Не то движение, не то его варианты, лишенные временной перспективы. Это происходило вопреки человеческим представлениям о физических измерениях.

Мой разум пасовал, не в состоянии постичь абсурд, не в силах применить к нему даже простейшие размерные категории. Оно было гигантским, размером с небоскреб, и в тот же момент ничтожно малым, как бактерия.

Все искажалось вокруг него. Пространство волновалось и мерцало, будто я смотрел сквозь испарения бензина. Как мухи над кучей падали, роились в этом искажающем поле мириады светящихся спор — его неисчислимая свита. Я догадался, что это — одно из многих средств его восприятия, если слово «восприятие» вообще применимо по отношению к такому существу. Я априорно не мог постичь большинство необходимых образов, а если даже допустить, чтобы это вышло — мозг не справился бы с понятиями.