Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

много выучить, и у меня очень мало времени на учебу.

За дверью, выходившей на улицу, стояли Рог, с захваченным карабином, и Крапива с иглометом.

— Рог, иди в дом и найди себе кровать, — сказала ему майтера Мята. — Это приказ. Когда проснешься, вернешься сюда и сменишь Крапиву, если она еще будет здесь. Крапива, я иду к Аламбрере с капитаном, скоро вернусь.

Холодивший лицо ветер казался почти сверхъестественным после стольких месяцев жары; она пробормотала благодарности Молпе, но потом вспомнила, что ветер раздувает пожары, которых так боялся Бизон, и что ветер может — и, скорее всего, где-то уже сделал — распространить огонь на лавки, конюшни и мастерские. Да, есть большая вероятность, что весь город сгорит, пока она сражается с Аюнтамьенто за него.

— Аюнтамьенто. Советники — не боги, капитан.

— Уверяю вас, я никогда так не думал, мой генерал. — Он повел ее по изогнутой улице, чье название она забыла, даже если когда-то знала; витрины лавок были закрыты ставнями, ветер шептал о снеге.

— Значит, — продолжала она, — они не смогут долго сопротивляться воле богов. И восстание — воля Ехидны, безусловно. Мне кажется, что это воля и Сциллы.

— И Киприды, — напомнил он ей. — Киприда сказала мне, мой генерал, что патера Шелк должен стать кальде. Я служу вам, потому что вы служите ему, а он — ей.

Она почти его не слышала.

— Пять стариков. Четыре, если Его Святейшество прав, а он прав, несомненно. Что придает им мужество?

— Не могу догадаться, мой генерал. Вот наш первый пост. Вы видите его?

Она покачала головой.

— Капрал! — крикнул капитан. Руки хлопнули, на улице зажглись огоньки; сверкающее дуло ружья высунулось из окна второго этажа.

— Мой генерал, как вы видите, на этом посту у нас есть пулемет, жужжалка, — показал он. — Именно жужжалка, потому что здесь идет самая прямая дорога ко входу в Аламбреру. Такой угол дает нам возможность вести продольный огонь. Вон там, на пару шагов дальше по улице, — опять указал он, — нас могут обстреливать из верхнего окна Аламбреры.

— Но они могут спуститься по этой улице, пересекающей Тюремную, и войти в Аламбреру?

— Совершенно верно, мой генерал. Поэтому мы не пойдем дальше. Сюда, пожалуйста. Вы не возражаете против этого переулка?

— Конечно, нет.

Как странно служить богам! Когда она была еще девочкой, майтера Жасмин сказала ей, что служба богам означает отсутствие сна и еды, и с тех пор она отвечала так всякий раз, когда ее спрашивали. И вот сейчас она служит богине и ничего не ела с завтрака; слава Фелксиопе, что она настолько устала, что даже не хочет есть.

— Мальчик, которого вы послали в кровать. — Капитан хихикнул. — Он проспит всю ночь. Вы предвидели это, мой генерал? Бедная девочка останется на посту до утра.

— Рог? Не больше трех часов, капитан, и даже меньше.

Переулок вывел их на более широкую улицу. «Мельничная улица», — сказала себе майтера Мята, увидев одинокую вывеску кафе «Мельница». Мельничная была тем местом, где можно было дешево купить отрезы саржи и твида.

— Здесь мы вне поля зрения, хотя часовые на стене могут нас увидеть. Смотрите. — Он опять указал. — Вы узнаете это, мой генерал?

— Конечно. Это стена Аламбреры. И я вижу поплавок. Это твой? Нет, этого не может быть, иначе они бы стреляли по нему. И турели нет.

— Это один из тех, которые вы уничтожили, мой генерал. Но сейчас он мой. В нем два человека. — Он остановился. — Здесь я оставлю вас, минуты на три. Слишком опасно идти дальше вместе, но я должен убедиться, что с ними все хорошо.

Она дала ему уйти, подождала, пока он почти добрался до неспособного летать поплавка, и только потом побежала сама, так, как часто воображала себе: она бежит, играя с детьми в палестре, юбка задрана выше колен, ноги летят; страх сделать что-то непристойное исчез, и кто может сказать, куда.

Капитан подпрыгнул, ухватился за край дыры, образовавшейся на месте турели, подтянулся, перевернулся и исчез в поплавке. Увидев это, она уже не слишком верила в то, что сможет сделать так сама. К счастью, ей и не пришлось — когда она была в полудюжине шагов от поплавка, в его боку открылась дверь.

— Я так и думал, что вы не останетесь снаружи, мой генерал, — сказал ей капитан, — хотя я осмелился надеяться. Вы не должны так рисковать собой.

Она кивнула, задыхаясь и не в силах говорить, и нырнула в поплавок.

Внутри было тесно, хотя без крыши она почувствовала себя как-то странно; поклонившимся гвардейцам было явно неудобно, по меньшей мере, потому что их тренировали в таких случаях стоять по стойке «смирно», но приходилось подчиниться обстоятельствам.

— Садитесь, — приказала она им, — вы все. Мы не можем настаивать здесь на соблюдении формальностей.

«Слово „настаивать“ здесь не вполне уместно», — подумала она. Тем не менее они сели, пробормотав благодарности.

— Мой генерал! Вот эта жужжалка, — капитан похлопал по ней, — принадлежала командиру поплавка. Он промазал по вам, так что она ваша.

Она ничего не знала о жужжалках и заинтересовалась, несмотря на усталость.

— Она все еще работает? И у вас есть, — она в затруднении неопределенно махнула рукой, — то, чем она стреляет?

— Патроны, мой генерал. Да, их вполне достаточно. Видите ли, в поплавке взорвалось горючее. Эти поплавки, они не как солдаты. Скорее, они похожи на талосов и должны получать рыбий жир или пальмоядровое масло для своих моторов. Рыбий жир хуже, но мы используем его, потому что он дешевле. Этот поплавок нес запас патронов для двух жужжалок, и осталось вполне достаточно.

— Я хочу сесть там. — Она посмотрела на офицерское сидение. — Я могу?

— Конечно, мой генерал. — Капитан сдвинулся в сторону, освобождая ей дорогу.

Сиденье оказалось на удивление удобным, мягче и глубже, чем ее кровать в киновии, хотя его обожженная обивка пахла дымом. «На самом деле ничего удивительного», — сказала себе майтера Мята. Этого надо было ожидать, потому что это офицерское сидение, а Аюнтамьенто хорошо относится к офицерам, зная, что его власть опирается на них; и она должна держать это в голове — еще одно, о чем она не должна забывать.

— Мой генерал, не касайтесь этого спускового крючка. Предохранитель опущен. — Капитан протянул руку над ее плечом и нажал на маленький рычаг. — Сейчас он поднят. Пулемет не будет стрелять.

— Эта паучья сеть. — Она коснулась ее. — Это то, что ты называешь прицел?

— Да, мой генерал, задний прицел. Маленький столбик, который вы видите у конца дула — передний прицел. Стрелок выравнивает оба так,