Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди - Дамбиса Мойо

В поисках политической свободы

Запад верил в модель, сформулированную на языке политической свободы (особенно личных свобод и демократии), а также финансовые идеалы, основанные на рациональном, полном и сравнительно надежном мире, где личные свободы побуждают человека действовать в собственных интересах, что, в свою очередь, приводит (должно привести) к саморегуляции, которая и будет сдерживать рынки. До 2008 года все это казалось верным. Фрэнсис Фукуяма в своем полемическом «Конце истории» (1992) кратко изложил мнение, что западная модель испытана, проверена и лучше ее нет.

Остальные более цинично (и, быть может, более реалистично) подошли к миру, в котором мы живем. Их политико-экономическими системами управляет твердая уверенность в государстве и опасливое недоверие к личным поступкам и мотивам. Они считают, что, если не сдерживать человеческую жадность, она всегда приведет к такому равновесию системы, при котором немногие будут наживаться за счет многих — и общества в целом. Они указывают на неравенство доходов в западных странах, да и на непотизм и корыстные интересы, характерные для нашего общества, и полагают, что их позиция оправданна. Они видят иррационализм, неполноту и ненадежность мира и еще тверже убеждаются во мнении, что в случае бедствия можно надеяться только на государство, которое должно разработать план спасения экономики от краха, и что только сильное государство способно вывести страну из кризиса. Последствия непредвиденного краха 2008 года, призывы к национализации, усилению контроля и более строгому регулированию, возможно, укрепили их уверенность. Как странно, что помешанный на индивидуализме Запад решил игнорировать опасности и причуды человеческой природы, притом что Китай, предстающий перед Западом монолитом коллективизма, по всей видимости, принял их в расчет.

Конечно, возможно, еще слишком рано подводить итоги; надо подождать и посмотреть, как справится Китай, если и когда он достигнет западного уровня жизни. В конце концов, есть мнение, что в развивающихся странах остается большая опасность «тяжелого хвоста» (то есть маловероятных рисков с далеко идущими последствиями) именно в силу уязвимости их политических институтов и в том, что их образ управления не прошел проверку временем. Конечно, западным институтам, экономике, политическим организациям и системе поощрения присущи недостатки, большинство которых сводится к злоупотреблению доверием и/или принятию решений при недостатке информации. В развивающемся мире это не всегда так.

Возьмем важнейший сектор природных ресурсов. Тринадцать нефтяных компаний мира с крупнейшими резервами являются государственными и управляются государствами развивающихся рынков. Государственные компании, такие как саудовская Saudi Aramco, Национальная иранская нефтяная компания, венесуэльская Petroleos, российские Газпром и Роснефть, китайская Национальная нефтяная компания, малазийская Petronas и бразильская Petrobras, контролируют больше 75% мировых запасов и добычи нефти. При этом на промышленном Западе просто не существует государственной собственности на нефть. Крупные западные нефтяные компании — ExxonMobil, BP, Shell — находятся в руках частных акционеров. Больше того, какими грандиозными они бы ни казались, на их долю приходится лишь 10% мировой нефтедобычи и 3% запасов.

Далее встает вопрос накоплений. Как говорилось выше, государства развивающегося мира управляют независимыми фондами богатства и следят за тем, чтобы решения в вопросах национальных накоплений принимались на самом высоком политическом уровне прежде всего в интересах государства в целом, а не отдельных людей. Конечно, и в этих регионах есть предприниматели, которые заботятся только об увеличении собственных прибылей и которыми движет одна корысть, но невозможно отрицать, что они вынуждены действовать в контролируемых рамках, где важнейшим является благосостояние всего общества. Конечно, капитальные инвестиции Китая не стали для него легким односторонним успехом, но важно то, что фонды с независимым управлением являются пулами капитала, которыми владеет правительство, действуя в интересах широкого населения, — и в этом они чрезвычайно отличаются от знакомых западу Эверестов частного капитала.

Даже на персональном уровне граница между частными и государственными решениями размыта. То, что люди на Западе считают исключительно личным делом, большинство остального мира относит к компетенции государства. Хорошо известная политика «одна семья — один ребенок», введенная Китаем для снижения социально-экономической нагрузки (китайские власти утверждают, что со времени ее введения в 1979 году до 2000 года она предотвратила рождение не менее 250 миллионов человек), всего лишь один из примеров того, что лидеры развивающегося мира, как видно, мало что оставляют на волю случая.[91] В 2008 году китайская Национальная комиссия по населению и планированию семьи заявила, что государство не откажется от политики одного ребенка по крайней мере еще десять лет.[92]

А в то время как жители Запада возмущаются, что их снимают камеры видеонаблюдения, Сингапур вводит Сеть социального развития — государственную брачную организацию, чья цель «способствовать заключению браков между образованными одинокими людьми, прививать положительное отношение к браку одиноким людям и способствовать образованию крепких и стабильных семей в Сингапуре».[93] За более чем двадцать лет эта государственная служба в роли Купидона помогла заключить почти 30 тысяч браков. О дивный новый мир!

Такое впечатление, что в развивающемся мире государство не знает границ; коллективное государство имеет первостепенное значение и господствует над всем личным, оспаривая западный догмат о примате личности.

При современном жестоком, основанном на соперничестве миропорядке безрассудно ожидать, что Остальные откажутся от агрессивного подхода, который до сих пор приносил им успех, — достаточно только посмотреть на обнаруженное Остальными экономическое Эльдорадо.

Инь против Яна, Запад против Остальных

Предыдущие разделы рассматривали эволюцию ВВП в разных странах на протяжении веков, рисуя картину периодических подъемов и падений разных действующих лиц. Однако, чтобы лучше понять теперешнее положение совокупного ВВП стран, лучше всего разбить его на составные части.

Экономическая способность страны производить богатство (ее валовой внутренний продукт — ВВП) сводится к одному простому уравнению: Д = П + И + Г + (Э - И). Многие узнают здесь основную и простейшую из всех макроэкономических формул. Но именно эта простейшая догма яснее всего показывает, в чем ошибся Запад и в чем не ошиблись Остальные. Фактически самый легкий способ объяснить нечто очень сложное. Рассмотрим формулу подробнее.