Паутина Лайгаша - Дмитрий Браславский

– Не кого хочешь. Кого можешь, – спокойно поправил Айвен, кладя руку на плечо эльфа. – Кончай кипятиться. Так можно неделями бросаться в драку, а потом приходить в себя связанным.

Стараясь всем своим видом показать, что, дали бы ему волю, от всей деревни и мокрого места не осталось бы, эльф с негодованием скинул руку мага с плеча и отошел в сторону. Однако ладонь с рукояти меча убрал.

– Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение.

Еще дюжина талеров поменяла своего владельца.

Несмотря на почтенный возраст, хижина оказалась весьма крепкой. Порезав на столе холодное вяленое мясо, друзья собрались было приступить к ужину, когда их неожиданно прервал стук в дверь.

Никто из малого народца так постучать просто не сумел бы.

Убедившись, что клинок легко вынимается из ножен, Терри открыл дверь, предусмотрительно загородив собой проход.

На пороге стоял высокий мужчина в темно-зеленом дорожном плаще, из под которого виднелись ребристая рукоять меча и сверкающий панцирь доспехов. Открытое лицо с коротко стриженной каштановой бородкой невольно внушало доверие. Однако глаза, внимательно изучавшие собравшихся, были слишком серьезными и проницательными, чтобы позволить талиссе расслабиться.

– Мне будет позволено войти?

Терри молча посторонился. Когда незнакомец переступал порог, плащ слегка распахнулся, открыв висящий на шее медальон на тонкой платиновой цепочке.

Лунный эльф так и впился в него взглядом. Зеленый листик, сделанный из цельного изумруда. Символ Ашшарат.

– Мой монастырь оказывает енн'ар посильную помощь, – не присаживаясь, незнакомец сразу перешел к делу, – а они в ответ считают своим долгом предупреждать нас, если что-то кажется им необычным.

– И что же в нас такого необычного? – Мэтт оторвался от куска мяса и выглядел сейчас взъерошенным, как собака, у которой пытаются отобрать кость.

– Талисса – редкость в наших краях.

Вошедший помедлил и, словно вспомнив, что забыл представиться, склонил голову:

– Лентал, паладин Дарующей Жизнь.

Все с облегчением вздохнули и подвинулись, освобождая гостю место у очага.

– Не согласится ли благородный паладин разделить с нами эту скромную трапезу? – Айвен сделал приглашающий жест в сторону стола.

Лентал улыбнулся:

– Поверьте, друг мой, ваша трапеза – пир по сравнению с монастырской.

И, скинув плащ, подсел к очагу.

Представив остальных, Терри словно невзначай поинтересовался:

– Вы сказали, что ваше имя Лентал тен… Или Лентал айн…

Принадлежность паладина к старому имперскому дворянству сомнений не вызывала. Однако тот лишь еще раз улыбнулся:

– Поскольку мы не при королевском дворе, вы – просто Терри, а сей почтенный гном – просто Мэтт, я, признаться, не вижу смысла в излишних церемониях.

– И откуда же вы знаете, что мы – талисса? – подозрительно спросил Мэтт.

«Кого-то он мне напоминает, – подумал гном. – Но кого? Убейте – не вспомню.»

– От Зеленой Девы, – коротко ответил Лентал. – Я не рискую навязывать вам свое общество, господа, однако если вам вдруг нужна помощь…

В этот момент Кадтрист быстро наклонился к сидящему рядом Торреру и одними губами произнес:

– Выйдите сейчас вслед за мной из хижины.

И прежде, чем эльф успел хоть что-то спросить, громко заявил:

– Я ненадолго.

Встав со своего места, разбойник бодро направился к двери. Терри уже хотел было преградить ему дорогу, когда Торрер поднялся вслед за пленником:

– Я пригляжу.

Плотно прикрыв дверь за собой, Торрер вопросительно посмотрел на разбойника. Но тот не начал говорить, пока не отвел эльфа в сторону и не оглянулся несколько раз, желая удостовериться, что их никто не подслушивает. Теперь на его лице отражался настоящий ужас.

– Милостивый господин! Я знаю, что вы мне не поверите, но…

Пленник пошатнулся. Из его горла донесся сдавленный хрип, на губах показалась кровь. Когда Торрер подхватил его, Кадтрист еще силился что-то сказать, но эльф видел, что Орроба уже коснулась пленника своей рукой.

Ничего не понимая, Торрер опустил безжизненное тело на землю. И отшатнулся: в груди разбойника торчала отливающая синевой рукоять кинжала. Лезвие вошло прямо в сердце.

Не веря своим глазам, эльф огляделся по сторонам.

Никого.

Их было двое. И теперь один из них мертв.

Глава XVII

Пятый подземный уровень Лайгаша. Череда окованных тусклым металлом дверей. Хрупкого огонька свечи едва хватает, чтобы не наступить в очередную зловонную лужу, как нарочно расплывшуюся в самой середине коридора.

Выругавшись, стражник поднял свечу повыше. Кажется, здесь.

Лязгнул засов, но пришлось еще подналечь на дверь плечом, чтобы она распахнулась. В этой тюрьме узники появлялись редко: Протектор предпочитал либо казнить их на месте, либо отправлять в Альдомир на суд синклита.

Пламя свечи в ужасе шарахнулось от покрытых лишайником и непросыхающей слизью стен, и стражнику пришлось прикрыть его рукой.

Пара крыс, мерзко вереща, кинулась прочь от его тяжелых сапог.

– Кушать подано, милостивый господин.

Изможденный старик, сидящий в углу на куче сырой соломы, благосклонно кивнул, словно не замечая неприкрытой иронии. Когда он потянулся к миске, в которой плавал кусок непропеченного хлеба, звенья тяжелой цепи протестующе звякнули.

– Спасибо, сын мой. Пусть и твоя трапеза будет столь же изысканна и обильна.

Стражник на секунду замер. Издевается? Вроде непохоже, вон как на похлебку накинулся, только ложка мелькает.

Невнятно буркнув что-то в ответ, тюремщик привалился к косяку. Ел бы уж поскорее, что ли. Сколько сидит, а все…

Стражник задумался. А сколько здесь, действительно, этот старикан? День? Год? И то и другое казалось одинаково похожим на правду.

Тюремщику стало не по себе. Он помнил каждый день своей службы, серенькой, как похлебка в миске узника. Помнил, где провел прошлую ночь и как полтора месяца назад Жмых, уснув на посту, чуть не выколол копьем глаз Щербатому – то-то смеху было! Но вот когда здесь появился этот старикан…

Узник громко зачавкал, впиваясь зубами в хлеб. Стражника передернуло.

– Эй, как там тебя, не спеши. Чай, не отнимут.

– Чай, сын мой, уж точно не отнимут. А вот похлебку…

Стражник наморщил лоб. Интересный старикан. Только мутный какой-то: не поймешь, то ли всерьез говорит, то ли посмеивается себе в бороду.

Тюремщик вздрогнул. Айригаль с ним, когда этого старика сюда посадили. Но вот за что?! Это уже граничило с преступлением: он был обязан обращаться с узниками соответственно их проступкам. Как бы так спросить…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});