Огонь войны и пламя любви - Светлана Катеринкина

оказалась не смертельной, зато очень болезненной. Нэкхар взвыл от боли. Его соперник решил прикончить юнца, но тут в поединок вмешалась Рохана. Она, казалось, взялась из неоткуда и бросилась на нападающего. Старость не помешала женщине ловко оттолкнуть противника от раненого и в свою очередь вцепиться зубами Волхарту в горло. Благодаря этому раненый смог встать и, не обращая внимания на боль и кровотечение, устремиться к своему врагу. Волхарт уже успел скинуть с себя Рохану. На его горле показались кровавые капли, но он всё ещё был полон сил, так как женщине удалось содрать лишь верхний слой кожи, не нанеся тяжёлого увечья. Два обертлуга вновь скрестили мечи. Милена подбежала к распростёртой на полу Рохане. Женщина, падая, сильно ударилась о твёрдую поверхность и теперь со стонами пыталась встать.

— Рохана, дорогая! — плакала девушка. — Пожалуйста вставай, вставай милая!

— Надо тебя спрятать, — прохрипела старушка. Даже в такой момент она думала не о себе, а о безопасности Милены, которую полюбила, как родную дочь.

Тем временем два соперника продолжали с ожесточением биться. Нэкхар морщился от боли, но отступать не собирался. Его преданность князю, а значит и Милене была беспредельна, и он решил любой ценой выполнить приказ князя и защитить девушку. В какой-то момент Волхарт вероломно поставил ему подножку, и юноша вновь упал, причём ударившись раненым местом. От боли в глазах у него потемнело. Волхарт решил на этот раз не щадить его и вознамерился пронзить его сердце. Однако за секунду до рокового удара зрение Нэкхара прояснилось и он не только увернулся от вражеского меча, но и умудрился направить остриё клинка на врага и вонзить оружие в его плоть. Лезвие проникло в грудь Волхарта, и тут же из смертельной раны заструилась кровь. Волхарт с недоумением посмотрел на молодого воина. Он будто удивлялся тому, что пропустил такой простой удар, но сказать уже ничего не мог, а лишь прохрипел что-то непонятное. Через мгновение тело обертлуга грохнулось на пол. Он был мёртв. Нэкхар закрыл глаза окровавленной рукой, ему было не по себе, что пришлось убить соплеменника. Милена, плача, помогла Рохане встать. Увидев пугающую картину, женщины заплакали. Рохана покачала головой, сожалея о незавидной участи Волхарта, ослеплённого ненавистью.

— Так всегда происходит, когда кто-то пытается казнить невинных, — вздохнула она, — рано или поздно расплата ждёт таких палачей. Нэкхар, сынок, ты как?

— Бывало и получше, — прокряхтел юноша, — не каждый день убиваешь своих.

— Свой Волхарт был только по виду, сердце же его давно поглотила тьма, — возразила ему старушка. — Ладно, давай я осмотрю твою рану.

К счастью к этой минуте в данном месте враги оказались перебиты, а новые ещё не подоспели, что давало возможность произвести осмотр ранения.

Тем временем бой внутри крепости продолжался. Гарпиги яростно орудовали мечами. Их чёрные доспехи были отмечены изображением песочных часов, намалёванных белой краской.

— И чего это они нарисовали такую ерунду у себя на груди? — дивился Грахт, не уставая вместе с тем отрубать гарпигам головы.

— Эти песочные часы должны вызывать у противников страх, — пыхтя откликнулся Ранарт и нанёс удар мечом по особо наглому врагу.

— И чего же, позволь узнать, страшного может быть в песочных часах? — рявкнул рыжий обертлуг, увернувшись от удара.

— Взглянув на эти часы, мы должны осознать, что время нашей жизни истекло! — прокричал князь, превозмогая шум сражения.

— Ах вон оно что! — хохотнул его друг и пронзил кинжалом очередного гарпига, — думаю, эти ребята ошиблись, сейчас подходят к концу их жизни! Зря они с нами связались!

Друзья продолжали разить врагов, они пока не осознавали насколько серьёзным было их положение, но когда князь вскочил на стену, чтобы сбросить с неё очередного гарпига, он осмотрел окрестности. Темнота не смогла укрыть от его взгляда несметные полчища неприятеля. Более того, обертлуг заметил, что не всё вражеское войско занято штурмом крепости, существенная его часть движется на восток. Ранарт спрыгнул вниз и, улучив момент, приблизился к другу.

— Плохо дело, Грахт, — крикнул он рыжему обертлугу, свернув шею бегущему на него гарпигу.

— Что такое? — спросил Грахт.

— Они движутся на восток! — отозвался князь.

— Золотые Сады! — взволнованно крикнул рыжий обертлуг, — Марус! Элина! Как их предупредить?

— Я не знаю! Там всюду враги! Гонцы не прорвутся!

Они продолжали сражение. Вдруг появились огромные мохнатые существа. Одно из чудовищ ринулось прямо на Ранарта.

— Ну вот и оборотни пожаловали! — злобно процедил князь и начал тут же перевоплощаться. Тело его свела судорога, кожа и одежда порвалась, обнажая изменившееся тело, покрытое чёрной шерстью. Челюсти вытянулись, зубы удлинились. Теперь Ранарт был поистине страшен. Оборотень намеревался вцепиться ему в горло, но князь полоснул его по груди своими огромными когтями. К тому же в правой руке он продолжал сжимать свой легендарный меч Жало Справедливости. Чёрная кровь хлынула на камни, когда князь пронзил им оборотня. Монстр упал, умирая и принимая при этом человеческое обличье. Грахт, оценив ситуацию, тоже начал перевоплощение, и вскоре рыжий волкоподобный воин вступил в схватку с не менее страшными существами. Обычно обертлуги предпочитают сражаться, не меняя обличья, но только не в этом случае. Оборотни — слишком сильные противники и от обертлугов требуется не мало усилий, чтобы одолеть их. Людям и того труднее сражаться с этими монстрами. Обертлуги, если и получали укус оборотня, никогда не обращались в подобных существ. Вероятно это потому что обертлуги и оборотни — родственники и имеют общих предков, поэтому яд оборотней не страшен был для вулквонцев, в то время как человек или крылат подвергались жуткому проклятию, если оборотень наносил им рану. Впрочем редко кто выживал после нападения этих чудовищ. Пожалуй, Саир Мак стал единственным таким человеком, но его история ещё не была закончена.

Оборотни заполонили внутренний двор крепости. Даже гарпиги шарахались в стороны от своих жутких союзников. Силы защитников Лаштаха начали истощаться. Стремительно таяли и их ряды. В подвалах, где укрылись женщины и раненые, царил хаос. Воины не желали оставаться в стороне от битвы за этот горный рубеж. Все, кто хоть как-то стоял на ногах, постарались покинуть укрытие.

— Да куда ж вы, родные? — пыталась остановить их Рохана. — На гибель верную!

— Лучше погибнем, но врагу не сдадим Лаштах! — послышался ответ.

Раненые обертлуги, кто хромая, кто охая, вышли из убежища навстречу славе и гибели. Враги терзали их, словно соломенные пугала, но и обертлуги, умирая, прихватили с собой за грань жизни немало гарпигов. С оборотнями правда справится им было не под силу, зато гарпиги и дрекаваки узнали на своей шкуре, что значит раненый обертлуг, загнанный в угол. Визг дрекаваков резал