Код власти - Юрий Гарда

Вот уж точно «дом стоит, свет горит». Правда, с «далью из окна» автор явно перебрал, зато насчет печали на сердце – попал в самую точку. Эх, да ладно… И Лидка, свернувшись калачиком, неожиданно уснула. Во сне она снова летела в подбитом истребителе, и под нею мелькала пылающая, перепаханная взрывами земля. И рука снова рвала черно-желтую рукоять eject-системы, и чудовищная перегрузка лишала сознания вдавленное в ложемент тело. А потом, уже на земле, стоя на подгибающихся от боли ногах среди половинок раскрывшейся капсулы, она вновь поднимала голову – и видела чей-то падающий «шарк», слышала глухой взрыв, видела огненно-дымный шар над верхушками деревьев. И…

Лидка внезапно проснулась, разом вынырнув из вязкого омута страшных воспоминаний. В комнате было уже совсем темно, а возле кровати сидел на полу Данила и с тревогой смотрел на нее. Но отчего-то его присутствие совсем не возмутило девушку.

– Ты кричала, – негромко пояснил он прежде, чем она успела что-либо сказать. – Ты сильно кричала, и я уже думал тебя разбудить, и вдруг у тебя стало такое лицо… такое, как будто случилось что-то хорошее. Я уже собрался уйти, но ты проснулась.

«Терпеть не могу, если смотрят на меня, когда я сплю!» – хотела сказать Лидка.

«Какого хрена, я что, звала тебя? Или о помощи просила?» – хотела сказать Лидка.

«Немедленно убирайся в свою комнату», – хотела сказать Лидка.

Но неожиданно сказала совсем другое:

– Мне снился человек, которого я любила.

– А почему – любила? – непривычно тихо спросил Данила.

«А вот это уже совсем не твое дело!» – мысленно огрызнулась девушка, но воспоминание о недавнем сне заставило ее сдержаться:

– Он погиб. Погиб в тот день, когда мы с тобой встретились, – почему-то словосочетание «мы с тобой» больно резануло слух, и она инстинктивно сжала пальцы.

– Все будет хорошо, – произнес Данила, на секунду положив свою большую ладонь на ее сжатые кулачки, и тут же вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Почему-то ей показалось, что сейчас он вернется; а может, просто захотелось, чтобы вернулся. В его присутствии девушке отчего-то становилось гораздо уютнее и совсем не страшно. Но диверсант так и не вернулся, и Лидка, не дождавшись, заснула. И спала до самого утра уже безо всяких сновидений…

На следующий день они остались без обеда. Вернее, без свежеприготовленного горячего обеда, поскольку прямо с утра сержант неожиданно сообщил:

– Ну что, пацаны и дамы, сегодня выходим!

– А что случилось? – Патрик не скрывал своей радости – несмотря на то что парень еще ходил с костылем и не мог вдохнуть полной грудью, бездействие уже начало тяготить его.

– Случилось то, что я связался с нашими, – просто ответил диверсант, – и получил кое-какие указания. Когда доберемся до места, нас подберут.

– Связался? Как связался? – не поняла Лидка. Связи у них как не было, так и нет, а ее и Патрика коммы работали только в локальном режиме, без выхода на внешние частоты.

– Я починил хозяйский передатчик с помощью всей этой навороченной кухонной техники! – весело сообщил Данила, прибавив заковыристое ругательство. Ничего подобного Лидка раньше не слышала и оттого не слишком хорошо поняла, о чем речь, немедленно дав себе слово как-нибудь попросить Бакова воспроизвести его еще раз. Вот уж тогда на родном корабле победа в офицерском «конкурсе» ей обеспечена! А в том, что они вернутся, она не сомневалась: присутствие Данилы, похоже, и вправду создавало странное ощущение, что все обязательно будет нормально.

– Старинная, гм, поговорка, – смущенно пояснил сержант, неправильно истолковав ее замешательство. – Я имел в виду, что готовить с ее помощью уже никому и никогда не удастся.

«Что-то он слишком уж много старинных поговорок знает», – неожиданно подумала Лидка, припомнив прошлые разговоры.

– Так мы в десанте чтим традиции, – снова ответил на невысказанный вопрос Баков. – Да и прадед мой с Земли был. Меня, кстати, в его честь и назвали.

– А не слишком ты легко мысли читаешь, а, диверсант? – на сей раз она высказалась вслух.

– Да просто обычно и так ясно, что ты хотела сказать, – улыбнувшись, парень пожал плечами, и его лукавая физиономия напомнила мордочку медвежонка, плюшевого игрушечного медвежонка, любимую Лидкину игрушку.

– А знаешь, я тоже хотела стать десантником… в детстве, – несмотря на то что Патрик сидел рядом, Лидка обращалась почему-то исключительно к Даниле. – Я в детстве один фильм смотрела, совсем старый, чуть ли не двадцатого века. Ну, восстановленный, конечно, и в голоформат переведенный. О десантниках. И решила: я тоже буду вот так красиво падать с неба на большом белом парашюте. А на голове у меня будет синий-синий берет, и автомат в руках. Я тогда даже не знала, что сейчас и парашютов-то в армии никаких нет. А потом я решила, что стану пилотом. Мне казалось, что это, во-первых, круче, чем просто десант, а во-вторых – хотя, наверное, это-то как раз и есть главное, – парень, которого я любила, как раз и учился на пилота. Но даже когда я закончила кадетское, у меня еще были сомнения, куда именно дальше поступать…

– Жаль, – неожиданно сказал внимательно слушающий девушку сержант. Сказал, как ни странно, даже без обычной своей насмешки, – могли бы вместе учиться. Кстати, я тот фильм тоже смотрел. Только прыгали десантники не в беретах, а в специальных шлемах, да и парашюты вовсе не обязательно белыми были.

– Ты окончил военное? – удивилась Лидка. – Почему же ты тогда… в таком звании?

– Невнимательно слушаешь, мать, я ж уже говорил: мы или погибаем рядовыми-сержантами, или на пенсию выходим минимум майорами, – снова нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. В этом странном парне вообще трудно было что-то разобрать. – Стало быть, через час выходим. А сейчас всему личному составу собираться! – и, наткнувшись на начавшие было возмущенно сужаться глаза девушки, непривычно серьезным тоном пояснил: – Лида, я получил не просто указания, куда идти, а приказ выйти в заданный район для соединения с высадившимися на планету частями десанта. Так что, можно сказать, мы все сейчас находимся на выполнении боевого задания. Отрядом командую я. Это типа к вопросу о субординации… и вообще. Извини. Кстати, на все про все у нас около двух суток, мы, перед тем как эту хижину найти, совсем немного не дошли.

Девушка удивленно подняла бровь, однако сержант лишь покачал головой:

– Давай позже об этом поговорим, хорошо? Для начала нам нужно еще добраться до места, а это в нашей ситуации, – он кивнул в сторону Патрика, – не такая уж простая задача.

– Патрик, а ну-ка, марш собираться! – поскольку спорить с Баковым было бессмысленно, Лидка решила покомандовать хоть кем-то. Парень покладисто поднялся и заковылял в свою комнату.

– Лид, поможешь мне собрать провиант? – спросил Данила, когда девушка уже стояла на пороге кухни.

– Отчего не помочь хорошему человеку, – хмыкнула Лидка. Вдвоем они упаковали все очень быстро, заодно распределив, кто какой вес понесет. Собственно, упаковывать-то было почти нечего: сержант отобрал только продукты, не требующие для приготовления открытого огня. Судя по всему, в пути им предстояло почти исключительно жевать саморазогревающиеся концентраты, запивая их простой водой.

– Можно я тебя о чем-то спрошу?

Девушка молча пожала плечами: она по жизни терпеть не могла подобные прелюдии.

– Ну спрашивай, чего молчишь-то?

– Да ладно, в принципе, это не настолько важно…

– Неважно – так неважно, – мрачно буркнула она. Сердце ощутимо екнуло: вдруг он о ее находке? Вдруг знает? От него, похоже, вообще ничего не скроешь. В таком случае лучше пусть уж молчит…

– Через сорок минут уходим, – неожиданно сказал Данила и ушел к себе, оставив Лидку одну копаться в своих сомнениях.

* * *

Они снова шли по лесу, продираясь сквозь заросли и обходя стороной наиболее глубокие распадки. Пару раз дорогу им преграждали широкие ручьи, пополнившие запасы воды. Все это до боли напоминало тот, первый, переход, с одной лишь разницей: Патрик больше не висел грузом на их плечах, а передвигался сам, правда, все еще опираясь на «модернизированный» костыль, к которому он приделал мягкий подлокотник от кресла. Конечно, идти быстро он не мог, поэтому в день они проходили не очень много. Пилот бодрился изо всех сил и, несмотря на строгий приказ сержанта «сразу сообщать, как устанешь», старательно делал вид, что еще может идти. Естественно, Данила быстро просек его наивную хитрость и на одном из дневных привалов неожиданно встал перед Патриком, ничего не говоря.

– Ч… что? – испуганно спросил пилот, причем, судя по цвету, который приобрела его физиономия, он прекрасно понял, что именно хочет от него старший сержант.

– Что? – спокойно переспросил Данила. – А сам, значит, не понимаешь? Я кому сказал: силы кончаются – сразу говори? Так нет, ему вздумалось в героя поиграть. Ты что, в детском саду? У вас кого там из училища выпускают, придурков? – неожиданно заорал он, наливаясь краской – только у него, в силу природной смуглости, лицо стало не малиновым, а багровым. Впервые за все время их знакомства Лидка видела сержанта по-настоящему разъяренным.